Александра Риплей - Возвращение в Чарлстон

• Название: Возвращение в Чарлстон
• Автор: Александра Риплей
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-8352-0494-9

В новой книге Александры Рипли – продолжение истории, начатой ею в романе «Чарлстон». И хотя на этот раз в центре ее внимания уже новое поколение семьи Трэддов и действие происходит в первой трети XX века, писательница верна своим симпатиям: ее любимые герои, воспитанные в традициях Старого Юга, умеют высоко держать голову, что бы с ними ни происходило.

---

– Цитадель! – прокричала Маргарет Стюарту, чтобы перекрыть шум. – Здесь военное училище, оно так называется, я вспомнила. У них все время такие парады.

Они смотрели до тех пор, пока кадеты, предводительствуемые оркестром, не отправились в казармы. Тогда мать и сын поехали по Кинг-стрит. Маргарет заглядывалась на витрины, Стюарт – на машины, припаркованные возле них. Оба были совершенно счастливы.

Вскоре магазины кончились. Впереди них по Кинг-стрит тянулись жилые дома. Подъехав к углу, Маргарет взглянула на табличку. Они пересекали Брод-стрит.

«К югу от Брод, – подумала она. – Интересно, где живет Каролина Рэгг?» Маргарет вертела головой из стороны в сторону, разглядывая здания. В конце Кинг-стрит она велела Стюарту развернуться, и так они несколько раз проехали по улице той части города, где «живут все».

Стены зданий здесь тоже лупились, на улицах тоже была грязь. Маргарет была этим очень довольна.

Потом они остановились в конце полуострова, в парке Уайт Пойнт Гарденс. Стюарт напоил коня из желоба и привязал к столбику. Он и Маргарет попили из артезианского колодца и медленно дошли по усыпанной раковинами тропинке до променада в противоположной стороне парка. По пути миновали круглую бело-зеленую эстраду.

– Здесь тоже играет музыка, по воскресеньям вечером, – сказала Маргарет. Это были первые слова, которые она проронила за час. Ее голова и сердце были чересчур переполнены впечатлениями, говорить ей не хотелось.

И Стюарту тоже. Он был слишком возбужден: столько всего случилось за такое короткое время. Он даже не заметил пальм и цветущих кустов, составлявших гордость здешнего садовника.

Мать и сын прошлись по эспланаде, возвышавшейся над широкой гаванью Чарлстона, им доставляло удовольствие быть в толпе людей, гуляющих так же не спеша, как они, так же наслаждающихся морским ветерком. Народу было действительно много. Город есть город.

– Уже поздно, мам, – сказал Стюарт, когда они обошли весь мыс. – Я думаю, самое лучшее вернуться домой.

Маргарет кивнула:

– Но давай не спешить. Я не хочу, чтобы этот день слишком быстро кончился. Я его так долго ждала.

И он, этот день, завершился прекрасно. Они вернулись по Кинг-стрит, той же дорогой. Когда они проехали первый квартал, в городе включили электричество. Гирлянды ламп сияли у них над головой, над густеющей темнотой улицы, лампы светились в витринах, полных разноцветных, заманчивых вещей. Это была настоящая магия.

И скоро они смогут считать эти чудеса своими. Скоро они переедут в город.

19

Тем летом заброшенные поля в Барони заросли сорняками. Но на Шарлотт-стрит происходили метаморфозы.

До войны Эшли Барони, как и другие крупные плантации, была государством в государстве. В ее мастерских работали плотники, краснодеревцы, токари, гончары и ткачи, в имении лили свечи, дубили кожи и в качестве побочного продукта изготовляли клей. Ремесленников уважали и ценили, как они того заслуживали. Многие из них были настоящими мастерами своего дела.

Через полвека Барони из империи превратилось в большую ферму, мастера и художники умерли. Но их традиции не совсем угасли. В имении был кузнец, он подковывал лошадей и мулов и чинил сломанные инструменты. Был и столяр, он же плотник, он мог заделать прохудившуюся крышу, выровнять перекошенную дверь или приделать к столу отвалившуюся ножку. И было много сильных мужчин и женщин, готовых чистить, скрести, красить, носить тяжести.

Пегги много читала; она сразу окрестила дом на Шарлотт-стрит авгиевыми конюшнями.

– Ради Бога, Пегги, что ты такое говоришь? – изумилась Маргарет. – У конюшни вся стена завалилась, и это не здесь, а в задней части сада.

– Ничего, мама, неважно. Я думаю, все просто замечательно. Знаешь, что бы я на твоем месте сделала?

– Нет. Что же?

Пегги начала говорить едва ли не раньше, чем прозвучал вопрос. Размахивая руками, треща, как сорока, она то подталкивала, то за руку тащила мать из одной комнаты в другую, объясняя, как можно расставить мебель и все украсить.

И все, что она предлагала, было превосходно. Пегги была куда изобретательнее, чем ее мать и брат, а в круг ее беспорядочного чтения входили работы о цвете и даже книги с математическими выкладками о правильных пропорциях и соотношениях объемов. И память у Пегги была фантастическая: в ней удерживались каждая занавеска, коврик, стул, стол и кровать из обоих домов, и главного, и лесного.

Но у Маргарет были свои идеи. Она отмела все сказанное дочерью. Однако потом, поняв, что делает ошибки, одну глупее и разорительней другой, сама обратилась к ней за советом.

– Ну что, мам, ерунда у тебя получается? Я так и думала. – У Пегги с годами выработался вкус, но отнюдь не такт. Она не приняла неявного предложения Маргарет о сотрудничестве и взяла командование целиком в свои руки.

– У тебя такая напористая сестра, Стюарт, она и на девочку не похожа, – вздохнула Маргарет. – Хорошо бы ей быть менее резкой и самоуверенной.

Но очень скоро самоуверенность Пегги сослужила им всем добрую службу.

Хотя труд негров Маргарет ничего не стоил, расходы все равно были: на материалы, на покупки от случая к случаю в угловом магазине у Канцоньери, на какие-то вещи, о которых Маргарет почти сразу забывала, но которые в момент приобретения казались жизненно необходимыми. Деньги Маргарет таяли на глазах.

– О! Знаю! – И она почувствовала себя очень изворотливой. – Можно продать старинный фарфор, серебро и все эти штучки, которых нам столько досталось от мисс Джулии. Мы ими все равно не пользуемся.

Но оказалось, что эта мысль пришла в голову Стюарту еще раньше. Запертая комната, где хранились столовые принадлежности, была пуста.

– Ну, значит, мебель, – решила Маргарет. – У нас ее раз в десять больше, чем может нам когда-нибудь понадобиться. – Она нашла выход и остановилась на этом, не зная, что делать дальше.

Зато Пегги, как всегда, знала:

– Она же и вправду старая, так ведь? Вот и продадим ее в антикварный магазин, помнишь, мы видели его на Кинг-стрит?

При мысли о том, что ей придется спросить хозяина лавки, не заинтересует ли его их мебель, Маргарет спасовала:

– Стюарт, пойди ты и спроси. Это бизнес, бизнесом должен заниматься мужчина. А мужчина у нас в семье теперь ты.

– Я тоже пойду, – настаивала Пегги. – Все помню у нас в семье только я.

Когда дверь в его магазин открыли, Джордж Бенджамен сидел у себя в задней комнате и читал Спинозу. Звон колокольчика прервал его отдых. Мистер Бенджамен выругался. Он-то считал, что запер входную дверь. Дело было летом, а летом никогда не увидишь стоящих покупателей. Богатые покупатели едут из Чарлстона во Флориду в октябре и возвращаются обратно в мае. Летом не путешествует никто. Он мог просто закрыть магазин, он бы так и сделал, но магазин служил ему убежищем от домашнего хаоса, от четырех детей и жены с ее частыми приемами, на которых дамы играли в карты.

Мистер Бенджамен надел ботинки и, хромая, пошел в торговое помещение. Стопы у него болели, в жару боль усиливалась. И кем бы ни оказался посетитель, прервавший его мирные штудии, никаких добрых чувств этот посетитель вызвать не мог. Мистер Бенджамен раздвинул занавеси на служебном входе и обвел зал сердитым взглядом.

Он увидел двоих детей.

– Это что еще за шутки! – прокричал он. – А ну, давайте отсюда.

Девочка выпрямилась, чтобы казаться как можно выше. Она была одета во все черное – от ботинок до ленты на черном соломенном канотье. Ее рыжие, морковного цвета косы были завязаны черными лентами.

– Добрый день, сэр, – очень громко произнесла она. – Меня зовут мисс Трэдд, а этот джентльмен – мистер Трэдд, мой брат. У нас имеется крайне выгодное предложение, и я не сомневаюсь, что вы нас выслушаете. Как видите, мы недавно пережили большую потерю, а людям в трауре шутить не свойственно.

– Дороти, я просто не знал, что делать, – рассказывал вечером мистер Бенджамен своей жене. – Конечно, фамилия Трэдд заставила меня отнестись к этой парочке с большим вниманием. А когда эта малявка сказала «Эшли Барони», меня обуяла жадность. Но оба были совсем дети, рыжие и веснушчатые. У нее косички как поросячьи хвостики, он – в коротких штанах. Я решил, что воспользоваться положением было бы некрасиво. – И мистер Бенджамен оглушительно расхохотался. – Что на меня нашло, не знаю, я, видно, просто ворон считал. Эта девчушка продала мне мебель, которую я в глаза не видел, за деньги, которые мне едва ли удалось бы содрать даже с самого зеленого туриста. А потом она заявила, что «окажет мне услугу, избавив меня от вон того круглого стола». Она прислала за ним повозку еще до того, как я успел снять ботинки. Я получил огромное удовольствие. Это была самая забавная сделка в моей жизни.

Стол установили в середине подвала, на месте пересечения двух широких холлов. Его столешницей был огромный, белого мрамора, круг футов восьми в диаметре, ее поддерживала тумба из темного ореха. В тени мраморной плиты дерево казалось черным. Когда Маргарет увидела этот стол на фоне черно-белого пола, она окончательно сдалась. Теперь все решения по отделке квартиры Пегги могла принимать самостоятельно.