Виктория Холт - Охотничья луна

• Название: Охотничья луна
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Англия конца прошлого столетия, полуразрушенное аббатство в Девоншире, где расположилась школа для девочек, — место действия романа. Молодая учительница Корделия Грант, сама только что окончившая школу в Швейцарии, — его героиня. Перед тем, как покинуть Швейцарию, она и три ее подруги переживают волнующее романтическое событие: они отправляются в окрестности школы, где, согласно легенде, в день Охотничьей луны можно увидеть своего суженого. Мужчина, которого девушки встречают в лесу, таинственным образом появляется в жизни Корделии и так же таинственно исчезает. Жизнь в школе, где она работает, полностью захватывает Корделию, как и ее неординарные отношения с владельцем аббатства Джейсоном Веррингером. Неожиданно выясняется, что загадочное приключение в швейцарском лесу получает продолжение — продолжение, которое грозит страшной опасностью.

---

— А что сказала миссис Мартиндейл, когда узнала?

— Она пожала плечами и не стала возражать. Вот я и принялась упаковываться, и мы уехали. Вы бы видели лицо Ады — потому что у меня не было времени ее предупредить. Она все снова и снова повторяла: «Ну, не думала». Потом она обняла Миранду и сказала: «Чудеса никогда не кончаются, верно, лапушка?» Она чуть не плакала от радости. Ведь Ада жила в одиночестве с тех пор, как наш отец умер.

— Я считаю, Миранде очень повезло, что у нее есть вы обе. Я знаю. У меня самой есть замечательная тетушка, которая дала мне любовь, в которой ребенок нуждается, когда растет. Но вот что я действительно хотела бы узнать: что произошло с миссис Мартиндейл.

— Видимо вскоре после нашего отъезда она тоже уехала.

— Она говорила, что уедет? Не давала ли каких-нибудь указаний?

— Она не говорила мне, что уезжает. Ни о каких планах ничего не говорила.

Я начинала ощущать, что от страха мне становится дурно. Моя встреча с миссис Гиттингс только усилила мои подозрения.

— Не могу передать вам, как я счастлива, что живу здесь, мисс Грант, — продолжала она. — Житье с миссис Мартиндейл не было медом. Иногда она была очень невыдержанной дамой. Мы все из-за нее довольно нервничали, даже Мейзи, которая могла за себя постоять. А сколько раз она приказывала Мейзи убираться! Но, кажется, у Мейзи была над ней какая-то власть. Я удивлена, что она уехала, потому что сколько бы они ни ссорились, они всегда мирились. Видать, в этот последний раз дело зашло слишком далеко. Мейзи всегда говорила, что им попалось хорошее дельце. Сэр Джейсон и все такое…

— Очень странно, что уехала она столь внезапно.

— Да и нет. С миссис Мартиндейл никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

Мы продолжали говорить, но я не могла больше ничего узнать. Дик Грэмм приехал за мной, Ада вышла из теплицы и сказала, что рада была со мной познакомиться.

На обратном пути мне было очень не по себе.

Я знала, что невозможно будет бесконечно избегать сэра Джейсона. Он решительно настроился меня поймать, и было ясно, что в конце концов он так и сделает.

Это произошло на четвертый день после моего визита в Бристонли.

У меня был перерыв в два часа, и я взяла одну из лошадей. Он догнал меня около леса недалеко от Грачиного Стана. Я думаю, оттуда он и ехал.

— Вы избегали меня, Корделия, — сказал он с упреком. Его дерзость была ни с чем не сравнимой, и я не могла не рассмеяться.

— Вы воображали, что я могу иначе? — спросила я.

— Нет… после моего ужасного поведения в последний раз, когда мы были наедине. Я пытался подстеречь вас, чтобы попросить прощения.

— Вы меня удивляете.

— Ну что ж, значит, я прощен?

— Я не хочу вас больше видеть. Неужели вы не понимаете, что оскорбили меня?

— Оскорбил вас? Напротив, это был высочайший комплимент мужчины женщине.

— Не говорите чепухи, — сказала я и пришпорила лошадь.

Но он, конечно же, не отстал.

— Пожалуйста, позвольте мне объяснить. Я приехал просить вас выйти за меня замуж.

Я снова засмеялась.

— Без моих верительных грамот? — сказала я. — Вы очень спешите.

— Ни в коем случае. Я очень серьезно все обдумал. Я хочу вас… и только вы подойдете.

— Вас постигла неудача. Прощайте.

— Я никогда не принимаю отказа.

— Вам следует помнить, что в супружестве участвуют двое. Возможно, ваши предки, которыми вы, похоже, так гордитесь, и обладали привычкой тащить невест к алтарю силой и под угрозой ножа заставлять их произносить обеты… но в наше время это не выйдет.

— Мы никогда ничего подобного не делали. Откуда вы взяли такую идею? Мы всегда были самой лучшей партией в округе, и женщины строили планы, как бы опутать нас брачными узами.

— Нонсенс. Вы мне не нравитесь. Я вам не доверяю. Вы вели себя со мною варварски, и единственный для вас способ заслужить прощение — уйти с глаз моих и никогда больше не показываться.

— Увы, похоже, придется обойтись без вашего прощения.

— Я не хочу иметь с вами ничего общего. И мне не хотелось бы, чтобы кто-то думал, что я имею к вам отношение. Буду очень благодарна, если вы оставите меня в покое.

— Это нелегко сделать по двум причинам. Одна — школьный маскарад и достойная мисс Хетерингтон. Другая и даже более непреодолимая в том, что я вами одурманен.

— В таком случае найдите поскорее, кого одарить своей любовью. Где миссис Мартиндейл?

— В Лондоне, я думаю.

— Неужели вы совершенно бесчувственны? Вам известно, что говорят о ней… и о вас?

— Позвольте мне угадать. Я ее убил. Верно?

— Это подразумевается. Вы сделали это?

Он смеялся надо мной.

— О Господи! Вот так вопрос. Значит вы считаете меня убийцей, не так ли?

— Не так давно я видела очень уродливую сторону вашей натуры.

— Дорогая Корделия, я люблю вас. Я пытался сделать вас счастливой.

— Вам забавно. Я же не считаю происшедшее шуткой.

— Вы были бы так счастливы! Мы строили бы планы. Это было бы чудесно. Я показал бы вам новую Корделию.

— Вы очень высокого мнения о себе. Я его не разделяю. И не думаю, что другие разделяют.

— Если бы только вы дали себе шанс узнать меня.

— Судя по тому, что я уже знаю, не думаю, что это было бы приятным знакомством.

— Выслушайте меня. Я не знаю, где Марсия. Она уехала. Это все, что меня интересует. Вы слишком жестоки и всегда думаете обо мне самое худшее с самого начала, после того, как я приказал вашей карете пятиться.

— Это был типичный жест. Именно так вы все время обращаетесь с людьми.

— Корделия, позвольте попытаться вам объяснить. Я знаю, что произвожу впечатление надменного эгоиста. Так оно и есть. Но я мог бы стать другим с вами. Вы могли бы изменить меня. Мы могли бы вместе быть хорошими… потому что и я тоже изменил бы вас. Я открыл бы вам глаза, Корделия. Я чувствую, что живу уже только оттого, что говорю с вами. Мне нравится, как вы хлещете меня словами. В Шаффенбрюккене вас точно научили словесным битвам. Я такой, какой есть, из-за моего окружения. Меня так воспитали. Я хочу детей, которые унаследовали бы мое состояние. Это естественно, разве не так? Я не хочу продолжать жить, как жил до сих пор. Мне нужен кто-то, кто мог бы помочь мне стать таким, как я хочу. Я знаю, что это вы. Я уже рассказал вам кое-что о моем детстве. Оно не было счастливым. Нас с братом воспитывали в строгости. Вы знаете, что он продолжал жить под этой крышей и после женитьбы — а теперь девочки мои подопечные. Моя жена была хорошей женщиной, но никогда меня не интересовала… даже до несчастного случая. Потом она погрузилась в свои недомогания. Но дело даже не в этом, а в том, что у нас не было ничего общего… не о чем говорить. Вы можете представить безотрадность такого существования? Она была стоиком, а я был иногда несколько нетерпелив. Я досадовал на судьбу за то, что она взвалила на меня. Она не могла жить со мной как жена. Мне было все равно. Естественно, были другие… много других. Не было никого особенного… возможно именно поэтому их было так много. Пока вы понимаете?

— Да, конечно.

— И все еще осуждаете?

— Нет. Я не хочу иметь к вам никакого отношения.

— Она умерла… передозировка опиума. Она часто повторяла, что если боль станет невыносимой, она покончит с собой. Она была женщиной религиозной, и должно быть боль стала практически невыносимой. Иначе она не сделала бы этого. Мы были хорошими друзьями. Она знала, что я ищу утешения у других… и она умерла.

— И вы привезли Марсию Мартиндейл в Грачиный Стан. Зачем?

Несколько секунд он молчал. Я спрашивала себя, почему осталась и разговариваю с ним. Мне следовало бы повернуть коня и умчаться прочь. Однако я не могла противиться желанию остаться. Он сказал:

— Марсия меня забавляла. Она могла быть такой возмутительной. Она всегда играла роль… На сцене и вне. Она забеременела, и под влиянием импульса я предложил ей Грачиный Стан, чтобы она могла укрыться и родить спокойно. Затем она оценила положение дел здесь… жена-инвалид, поместье, которое наследовать могут лишь две девочки… конец имени Веррингеров. Для нее это было словно пьеса. Следовательно, она решила, что ребенок — мой, что она демонстрирует мне, что не бесплодна, и уверяет себя, что если бы я был свободен, я женился бы на ней. Меня это забавляло. Возможно, я не был достаточно серьезен. Она плела свои фантазии, разыгрывала их, и если они ей достаточно нравились, верила в них.

— А потом ваша жена умерла.

— Да. Тогда и начались трудности.

— Я могу это понять.

— Она и вправду верила тогда, что я на ней женюсь. Я уехал в надежде, что ей надоест сидеть в деревне и она вернется в Лондон.

— Но вместо этого она присоединилась к вам.

— Она не присоединилась ко мне. Она могла бы это сделать, если бы знала, где я. Однако я решительно не хотел, чтобы она узнала.

— Но она все-таки уехала, и говорили…

— Говорили! Вы построили что-то против меня на том, что говорили!