Стефани Лоуренс - Тайная любовь

• Название: Тайная любовь
• Автор: Стефани Лоуренс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010961-X

Габриэль Кинстер был не просто джентльменом, но — истинным рыцарем без страха и упрека. Мог ли столь благородный человек бросить в беде одинокую девушку, молившую о помощи?

Но даже самый безупречный из джентльменов прежде всего — мужчина. И, рискуч жизнью во имя спасения юной красавицы Алатеи, Габриэль оказался в плену ее невинного очарования. Потеряв голову от любви, он желал только одного: покорить сердце Алатеи, навеки завладеть ее душой и телом…

---

Его наблюдения прервал явившийся наконец Чанс — с одной руки его свисало полотенце, в другой он держал баночку с мазью, а миску с водой каким-то образом удерживал запястьями.

— Это все, что вам нужно, миледи?

— Да. — Алатея одобрительно кивнула. — Только подвиньте стол поближе, и лампу тоже.

— Ого, сколько крови!

Чанс тут же исполнил ее приказания.

— Может быть, вам нужен коньяк, чтобы промыть рану?

Она подняла голову:

— Отличная мысль! Несите скорее!

Внезапно ей на глаза попался графин, стоящий на туалетном столике.

Габриэль оцепенел.

— Нет! Только не это…

— Ну-ка, Чанс, несите его сюда!

Габриэль с ужасом наблюдал за Чансом, который стрелой бросился к туалетному столику и тотчас же вернулся с графином, наполненным прекрасным старым французским коньяком.

— Право же, этого не требуется…

— Успокойся! — Алатея строго посмотрела на него. — Я все время боюсь, что у тебя начнется жар. Пожалуйста, предоставь мне и Чансу позаботиться о тебе. — Произнося это, она была убийственно серьезна.

Габриэль сжал губы и кивнул.

В течение следующих пятнадцати минут он мужественно переносил совместные старания Чанса и Алатеи причинить ему как можно меньше боли.

Молча сидя на кровати, Габриэль пытался не расчувствоваться, видя их беспокойство, волнение, доброту и любовь. Это было приятно, даже несмотря на отчетливое ощущение, что он их обманывает.

С помощью Чанса Алатея сняла с Габриэля рубашку, потом очень осторожно обработала рану, по-видимому, ничуть не смущаясь видом его обнаженной груди. Габриэлю очень хотелось переменить положение, двинуться, прикоснуться к ней, но только не при Чансе.

Ему было приятно, что, несмотря на все испытания, которые выпали сегодня на долю Алатеи, его три цветка все еще держались — в ее прическе, и он не собирался вынимать их.

Пока она возилась с его рукой, он размышлял над тем, как лучше выманить у нее обещание, которое ему так хотелось услышать.

Алатея придвинулась ближе, и Габриэль ощутил тепло ее груди в нескольких дюймах от своего лица. Он старался не дышать, пока она обследовала шишку у него на голове.

— Размером с утиное яйцо, — сообщила Алатея, приходя в ужас.

Габриэль закрыл глаза, пытаясь сдержать стон. К счастью, прохладная влажная ткань, которую она положила ему на голову, смягчила боль. Но было только одно средство, способное излечить его от боли в паху. Когда наконец она начала бинтовать ему руку, Габриэль перехватил взгляд Чанса, и тот, мгновенно поняв его, поспешно собрал грязную одежду, полотенца и покинул комнату.

Щелчок захлопнувшейся двери удачно совпал по времени с окончанием перевязки. Алатея осторожно потрогала свое творение.

— Ну вот, — сказала она, поднимая глаза. — Теперь ты можешь отдохнуть.

— Еще нет. — Руки Габриэля сомкнулись у нее на талии, он потянул ее к себе и уложил рядом на постель. Ее изумленное восклицание было заглушено поцелуем, когда он повернулся, перекатился на широкой и мягкой постели и она оказалась прижатой к ней навалившимся на нее телом.

— Осторожнее! Твоя рука!

— Она в полном порядке!

Алатея замолчала и некоторое время не двигалась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Я ведь пытался тебе объяснить — это просто царапина, поверхностный порез. Не похоже, что мне суждено умереть от него.

Она недоверчиво нахмурилась.

— Я думала, это опасно.

— Знаю. — Склонившись к ней, Габриэль нежно поцеловал ее в губы. — Но ведь это же было очевидно.

Ее длинное гибкое тело, подрагивавшее под ним, вызвало волну непреодолимой жажды обладать ею. Собственнический инстинкт, желание и еще какие-то более сложные чувства, которые Габриэль не смог бы выразить словами, захлестнули его.

Все еще хмурясь, Алатея попыталась защититься, выставив руки.

— Но ведь тебе, должно быть, больно. И еще у тебя болит голова.

— Болит, но не голова.

Габриэль чуть изменил положение, и Алатея почувствовала, как крепко прижаты к ее телу его бедра и отвердевшая плоть.

Ее глаза широко раскрылись, и она шевельнулась, будто собиралась укачать его. Она согласилась. Обращенный к нему взгляд был воплощением женственности и самоотречения.

Неожиданно она села на постели.

— О, вы, мужчины! Неужели вы все такие?

— Если ты имеешь в виду Кинстеров, то да!

Габриэль повернулся на бок и теперь смотрел, как она развязывает ленты и расшнуровывает корсаж. Она снова сделала нечто непредсказуемое, чего он не ожидал, и ему ничего не оставалось, как только предложить свою помощь. Он потянулся к ее шнуркам и лентам:

— Нет, позволь мне!

Совсем недавно, предаваясь фантазиям, Габриэль представлял, как будет снимать с нее это бело-золотое платье. В нем Алатея виделась ему некоей языческой жрицей, объектом поклонения. Спустив платье с ее плеч, он принялся умащивать ее кожу поцелуями, впав чуть ли не в молитвенный экстаз. Его губы скользили, не пропуская ни дюйма шелковистой кожи.

Алатея вздрогнула, затрепетала. Он лег рядом с ней, и руки его заскользили по ее груди. Габриэль прикасался к ней, нежной и упругой, гладил, ласкал. Другая его рука оказалась у нее под головой. Его длинные пальцы уже вынимали шпильки из ее волос, давая им возможность рассыпаться по подушке, но он был осторожен и не тронул трех цветков, приколотых к ее прическе.

Когда его пальцы сжали сосок, Алатея со стоном подставила губы его поцелуям, и он жадно принял этот дар, сознавая, что теперь может больше не сдерживать себя. Теперь она была с ним, принадлежала ему, они томились одинаковой жаждой, одинаковым желанием овладеть, удержать, увериться в своем праве на другое существо, в том, что они вместе прошли через смертельное испытание и выжили. Они обрели наконец свободу любить друг друга и не думать больше ни о чем.

Каждый спешил раздеть другого, они хотели принадлежать друг другу совершенно обнаженными. Их тела соприкасались, и между ними не было даже тончайшей преграды. Их ноги и руки переплелись, и они лежали в коконе из покрывал, как в уютном гнездышке. Габриэль прижимал Алатею к себе, двигался в ней, обнимал ее руками и ногами. Одно движение, и он ощутил жар и влажность ее пленительной плоти.

Алатея со сладким вздохом раскрылась для него. Ее тело изогнулось, напряглось, потом расслабилось — казалось, она тает, плавится. Ее капитуляция была полной. Габриэлю хотелось, чтобы она не скрывала своих чувств, своей страсти, своей любви, поэтому его ласки были медлительными, и их тела двигались в совершенной гармонии. Они чувствовали, что это гармоничное слияние означало такое же гармоничное слияние их жизней, глубокое и полное. Когда его тело приподнималось над ней, она стремилась вслед за ним, стараясь быть ближе, прижаться, слиться, раствориться в нем.

Он легко подчинялся ей, и это продолжалось до бесконечности. Ее тело волнообразно изгибалось под ним — живой и теплый бархат, роскошь и богатство, счастье и гордость любящей женщины.

Он снова и снова овладевал ею, и она с восторгом принимала его. Наконец Габриэль замер, наслаждаясь ее трепетом и чутко прислушиваясь к ее удовлетворенному вздоху.

Подождав, пока тело ее совсем расслабится, он задвигался снова.

Прошло некоторое время, прежде чем она зашевелилась, приноравливаясь к нему, к его ритму. Ее веки затрепетали, глаза раскрылись, и Габриэль увидел устремленный на него внимательный взгляд. Его язык коснулся ее губ, проник в нее глубже, и опять все ее тело изогнулось.

Он заметил изумление в ее глазах.

Мгновением позже он почувствовал ее руки на своей спине — они ласкали и гладили его без всякого принуждения.

Она перехватила его взгляд.

— Что?

— Я хочу слышать тебя. Хочу, чтобы ты это сказала.

Это было произнесено тихо, ровным голосом, но вполне отчетливо. Алатее не нужно было спрашивать, что он хочет от нее услышать.

Она слегка пошевелилась под грузом его тела и прошептала:

— Мне пора домой.

Он покачал головой:

— Нет, пока ты не скажешь этих слов, я буду держать тебя здесь, нагую, горячую и жаждущую меня, пока ты не скажешь, что любишь меня.

— Жаждущую? Ты говоришь не обо мне…

Его поцелуй заставил ее замолчать. Приподнявшись, Габриэль глубоко вошел в ее пленительную нежность, в ее притягательную влажную глубину.

Алатея задыхалась, голова ее металась по подушке, она даже прикусила губу, чтобы не застонать.

— Ты… ты же знаешь, что это так.

— Да, знаю. Сегодня у меня не осталось ни малейшего сомнения. Теперь об этом знают даже Чарли и Чиллингуорт.

Алатея чувствовала себя настолько расслабленной, что не сразу нашла силы для ответа.

— А почему они должны были что-то заподозрить?

Габриэль не решился улыбнуться, хотя ему и очень хотелось.

— Но ведь ты почти прикончила человека, чтобы спасти мне жизнь, а в последние два часа не переставая суетилась вокруг меня, хотя каждому было ясно, что это всего лишь царапина. У бедного Чиллингуорта ты, вероятно, вызвала разлитие желчи.