Ильяс Эфендиев - Кизиловый мост

• Название: Кизиловый мост
• Автор: Ильяс Эфендиев
• Жанр: Русская классическая проза

---

...Мост же наш рос не по дням, а по часам, словно его строил сказочный герой, которому грозный шах приказал сделать это за одну ночь. Укладку железобетона мы закончили на месяц раньше срока.

Мы все сильно загорели, а у Гариба, от природы смуглого, лицо стало совсем бронзовое. Только зубы сверкали, когда он улыбался. Правда, последнее время это было очень редко.

Теперь мы даже в перерыв не уходили к себе в палатки, а, расположившись под большим каштаном, вместе готовили обед. Я была главным поваром. Керемхан оказался неплохим помощником. Самым большим праздником был слоеный пирог, который, как они говорили, я готовила очень вкусно. Надо было видеть, какие были глаза у Керемхана, когда я, обжарив пирог в масле, отрезала ему кусочек на пробу. Ответ дегустатора был неизменен: "Никогда в жизни не ел ничего подобного".

- Это еще что! - обычно говорила я. - Мука немножко с запахом, вот я завтра изжарю...

Как только кончали с обедом, я бежала в свою палатку, быстро готовила ужин Адилю, умывалась, причесывалась и снова шла работать. После обеда дело у нас шло обычно еще веселее, только Керемхан иногда вздыхал и жаловался на тяжесть в желудке, особенно если на обед был пирог.

Мне было с ними легко, просто... Вот только Гариб... Он оставался замкнутым, молчаливым, пропускал мимо ушей шутки друзей и не замечал моих заискивающих взглядов. А мне так хотелось, чтобы все было по-прежнему. .. Гариб не шел мне в этом навстречу, и, сама не зная почему, я чувствовала себя перед ним виноватой.

- А знаете, почему Гариб у нас такой важный, немногословный? - спросил однажды за обедом Солтан. - Ведь подумать только, даже с Сарией-ханум не разговаривает!- И сам ответил себе: - Ученый стал - зазнаётся. Я думаю, надо и нам на заочный подаваться, а то совсем презирать нас будет образованный друг. Ты на каком факультете? - обратился он к Гарибу.

- Мосты и тоннели, - сердито буркнул тот.

- Видали? Инженерно-строительный институт, факультет мостов и тоннелей. Ну как тут не зазнаться! Предлагаю еще раз: для ликвидации неравенства всей бригаде поступить на заочный.

- Легко сказать! - отозвался Керемхан. - А если у меня восемь классов?

- Это хуже. Но, между прочим, ты в техникум можешь подавать. Нет, друзья, серьезно - давайте учиться! Как ты, Сария-ханум?

- Я вообще-то собираюсь, хотя, по правде сказать, еще от выпускных экзаменов не очухалась. Но если вся бригада решит, я не отстану.

- Тогда поговорим всерьез. Гариб отличный математик, он обязуется подготовить нас всех по математике...

- Мне русский ни за что не сдать, - мрачно заявил Керемхан.

- Тут на меня можете рассчитывать, - сказала я. - У меня по русскому всегда пятерка была.

- Товарищи,її выходит - вопросїї решен? - радостно подытожил Солтан. Начинаем учиться. Так, что ли? Гариб с недоверчивой усмешкой покрутил головой.

- Нечего башкой вертеть! - прикрикнул на него Солтан. - Возражаешь скажи! А то как воды в рот набрал. У Гариба при Сарии-ханум прямо язык отнимается, - засмеялся он.

Гариб быстро взглянул на меня, потом бросил свирепый взгляд на Солтана:

- Дураку хоть палец покажи, смеяться будет!

- Ну, зачем вы так? - вмешалась я. - Критику принимать надо.

- Какая это критика? Зубоскальство одно!

- Ладно, позлится - перестанет, - благодушно отозвался Солтан. - Не обращайте внимания. Поступило предложение председателем учкома выбрать Сарию. Кто против? Воздержался? Принято единогласно. Сария-ханум, поздравляю! Второе почетное назначение!

- Ладно. Но имейте в виду, я вам теперь житья не дам. Будем заниматься по-настоящему. В воскресенье еду закупать учебники.

- Раз так, - обрадовался Керемхан, - необходимо устроить концерт! Начинаю!

Мы здесь горы сокрушаем,

Прочный мост сооружаем,

Скоро в институт пойдем,

Все пятерки заберем.

Только милый наш Гариб

Почему-то все молчит...

Он мечтает и страдает,

Взгляд с земли не поднимает.

Может быть, при всем при этом

Он влюбленным стал поэтом?

Гариб смотрел на Керемхана круглыми от ярости глазами. Тот, не обращая на него ни малейшего внимания, еще и повторил:

Может быть, при всем при этом

Он влюбленным стал поэтом?

- Смотри, как бы самому не стать поэтом - больно здорово сочиняешь! - со смехом сказала я Керемхану и, схватив ракетку, подошла к Гарибу: - Сразимся, товарищ бульдозерист?

Тот, не глядя на меня, достал из чехла ракетку и, кинув мрачный взгляд на Керемхана, пошел за мной на площадку. Играл он, как всегда, точно и уверенно, но я чувствовала, что он не в себе. Я шутила, смеялась, пыталась острить, но развеселить Гариба мне так и не удалось.

АДИЛЬ

Вчера вечером Сария пришла с тенниса какая-то странная. Брови у нее были чуть-чуть насуплены, лицо сосредоточенное, словно она старалась понять или вспомнить что-то. Она невпопад ответила на мои вопросы,- видимо, их смысл просто не дошел до нее. Первый раз, с тех пор как мы приехали сюда, я видел жену такой. Стена отчужденности, безразличия, давно уже вставшая между нами, поднялась и окончательно разъединила нас. А между тем она никогда еще не казалась мне такой привлекательной и желанной.

Упрекать, требовать, угрожать было бы бессмысленно- это я понял сразу. Надо было найти те ласковые, единственно возможные слова, которые могли бы спасти положение.

Я сидел у столика перед входом в палатку. Сария стояла неподалеку и расчесывала волосы; движения ее были медлительны, глаза глядели на орла, парящего над ущельем.

- Сария! - окликнул я жену. - Поедем путешествовать после окончания строительства? Возьмем отпуск, попросим у папы "Волгу"...

Сария, не отрывая взгляда от орла, отрицательно покачала головой.

- Чем трясти головой, лучше бы языком шевельнула, - грубовато пошутил я.

Жена не ответила. Я вскочил, схватил ее за плечи и силой усадил на табуретку.

- Ты скажешь наконец, что с тобой происходит?!

Она подняла на меня глаза, сняла с плеч мои руки и вздохнула:

- Если бы я знала, Адиль!..

Больше не о чем было спрашивать. Я отошел от жены, - она не должна видеть моего замешательства. Со мной творилось что-то непонятное. Мне хотелось схватить ее, целовать ее хрупкие плечи, нежную девичью шею, тонкие ароматные волосы! И в то же время я, кажется, мог бы сейчас ее растерзать. И как она смеет обнажать для других свою шею, руки, эти маленькие крепкие руки, которые принадлежат только мне! Мне!

Я вдруг почувствовал, что бесконечно устал: от необходимости притворяться спокойным, от постоянного опасения потерять Сарию, от ее равнодушия.

Я пошел в палатку и лег. Заснуть я и не пытался. Вскоре тихо легла и Сария.

Долго я лежал в темноте с закрытыми глазами. Вдруг что-то словно толкнуло меня. Я открыл глаза и взглянул на жену.

Сария сидела на своей постели и глядела в ночную темноту. Я проследил ее взгляд: она не отрываясь смотрела на яркую огненнуюї точку, - кажется,її около палатки рабочих. Время от времени точка эта совершала плавные движения: кто-то подносил ко рту папиросу и, затянувшись, снова опускал руку...

Почему она не спит? Почему с такой тоской смотрит на мерцающий во мраке огонь папиросы? Понял! Кровь застучала в висках. Да. Это бульдозерист Гариб! Он один курит!

Все было ясно. Не нужно было ни о чем допытываться... Наконец горящая точка описала кривую и исчезла- Гариб бросил папиросу в траву. Сария еще несколько минут не отводила глаз от того места, где она погасла. Потом глубоко вздохнула и легла. Лицом к стене. В мою сторону она не взглянула.

Река внизу текла все с тем же привычным однообразным шумом, темный кусочек неба, видный в отверстие палатки, был усеян мерцающими звездами. По-прежнему пахли цветы.

Ведь я немалого достиг в свои тридцать лет. Достиг! Что за радость в успехах по службе, в налаженной спокойной жизни, если твоя молодая жена не спит, вздыхает в темноте и с тоской смотрит, как в пятидесяти метрах от нее тоже мается молодой красивый мужчина. Вдруг у той палатки снова загорелся огонек. Сария словно ждала этого. Сейчас же повернулась и села на кровати. Видно было, как в темноте блестели ее глаза. Я вздохнул и сонным голосом, словно только чтої проснулся, спросил:

- Ты не спишь?

- Нет.

- Почему?

- Так, не спится.

- А ты ложись, сосчитай до пятисот - и уснешь.

Я поднялся и вышел из палатки. Неслышно ступая в мягкой траве, направился на огонек. Несколько раз останавливался и переводил дух. Наконец, совсем близко подойдя к палатке строителей, в слабом отблеске горящей папиросы я разглядел Гариба. Бульдозерист сидел недалеко, над самой пропастью. Я обернулся к нашей палатке. Отсюда можно было лишь различить ее очертания, не больше.

"Значит, он тоже не может спать. Ясно, он влюблен в Сарию. Но она? Может, мне только кажется, что ее влечет к этому человеку? Да нет, я же видел, как она смотрела! Только дурак может не понять, что это значит!"

Я снова взглянул на бульдозериста. Он не видел меня. У меня в голове пронеслась шальная мысль: а что, если подняться немного выше и столкнуть один из громадных валунов... Уф! Прочь наваждение! А что потом? Сария не любит меня! Не любит, и с этим ничего невозможно поделать!