Дениз Робинс - Сладостная горечь

• Название: Сладостная горечь
• Автор: Дениз Робинс
• Жанр: Короткие любовные романы

Ее жизнь на пять долгих лет была лишена какой бы то ни было страсти, и она с ужасом обнаружила, как ей недостает волнения такого рода. Она пришла к выводу, что является более примитивной, чем себе представляла, и если этот яростный и требовательный напор и есть выражение любви Майка, то он ей нравится, и она готова откликнуться на него…

Это трогательная и щемящая душу история любви взрослой женщины к молодому вертопраху. На пути их относительно безоблачного романа появляются другие женщины. В душу умной и страстной леди Венеции Селлингэм закрадывается сомнение – неужели молодого Майка привлекло в ней только ее несметное богатство? Неужели слова любви, которые он шептал ей по ночам, маскировали холодную алчность и голый расчет?

---

– Ну поедем же. Будет потрясно. Обещаю тебе.

– Я даже не знаю, кто такая Моника Теллевер.

– О, с ней будет весело… Для всех, когда она дома, она леди Теллевер. Джордж, ее муж, был нашим с Тони клиентом. Этот мешок с золотом разбился с год назад в авиационной катастрофе под Франкфуртом, бедняга. Моника теперь веселая вдова моего приблизительно возраста и чертовски хорошенькая, вот только голос подкачал. Одевается как попугай и любит поорать, а так старушка-Моника свой парень.

Венеция молчала. В последние недели Майк постоянно твердил о каких-то «стариках» и «старушках». Но это еще ничего не значило. Фактически у него никогда не было настоящих друзей, хотя в своей жизни он сталкивался с огромным количеством людей. И он находил такую жизнь вполне удовлетворительной. Венеция однажды открыто обвинила мужа в том, что тот заводит друзей только из числа «полезных». Он, тем не менее, продолжал рассказывать о «старушке-Монике», а женщин такого типа Венеция в прошлом старательно избегала. Ей нравились остроумные и занимательные женщины, вроде Барбары Кин, которые работали и имели цель в жизни. А Моника относилась к тем, кто не имеет перед собой никакой цели и всю жизнь проводит в погоне за мужчинами. Майк подтвердил с ухмылкой на губах, что она жила с двумя мужчинами после смерти мужа, а сейчас начинает новую интрижку. Выходить замуж она не торопится, так как деньги у нее есть, а с браком подоходные налоги резко возрастают, что, разумеется, ее не устраивает.

– Нет, – беззаботно закончил Майк, – что-то есть во всех этих разговорах про житье в грехе. Я удивлен, что джентльмены от церкви, которые управляют нами, ввели такой драконовский налог на священный институт брака.

Венеция отстранилась от мужа. Она с улыбкой взглянула на него, ее сердце быстро забилось, а щеки зарделись.

– Твоя знакомая, Моника, по-видимому, забавная женщина, дорогой, если такие, как она, забавляют тебя.

– Еще как забавляют, – расхохотался Майк. – Жаль, что ты не познакомилась с ней до ее отъезда на Бермуды.

– Несомненно, она очень богатая, если может себе позволить в отличие от нас отправиться под Новый год на Сент-Мориц.

– О, моя сладкая, разве мы вдвоем не наскребем денег?

– Ты не считаешь, что неплохо сначала оплатить кое-какие твои счета, дорогой?

Майк хотел было упрекнуть жену в том, что она любит читать нотации, а это отдает занудством, но сдержался, понимая, что она абсолютно права. Привыкший к полной свободе передвижения и к получению всего того, что он хотел от жизни, ему, по его собственным словам, приходилось прибегать к различным «хитростям». Нет, так легко он не покорится своевольной супруге. Венеция, конечно, всегда вела упорядоченный образ жизни. Он все прекрасно понимает и даже восхищается ею, но лишать себя удовольствий он никому не позволит.

И Майк пустился в пространные объяснения того, как хорошо они проведут время на Сент-Мориц в обществе Моники Теллевер. Организовывая такое дело, Моника постарается собрать весь цвет, всех тех, кто помешан на лыжах, и почему бы Венеции не попробовать свои силы в спорте?

– Я поеду только при одном условии, Майк – пустилась в атаку она, – если мы берем с собой Мейбл. Почти все летние каникулы она провела с бабушкой, и я хочу, чтобы на Рождество она была со мной.

Молчание. На каменном лице медленно ожили веселые глаза, и он сказал:

– Я не думаю, что это хорошая идея. Для такого рода компаний она еще очень молода.

– Какого рода?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Там будет Моника со своим новым хахалем, и в письме она говорит, что с ней отправится ее кузен, Робин Гантер, и…

– Ты говоришь о майоре Робине Гантере, который только что развелся с женой и женился на кинозвезде из Голливуда Вики Дорн?

– Да, – кивнул головой Майк, – он самый. Между прочим, служит в Гренадерском гвардейском полку.

– Ты же говорил, что он «служил». Майк поднял брови и ответил:

– О, кое-кто из узколобых собирается его отчислить оттуда.

– Майк, – раздельно спросила Венеция, – по-твоему, это узколобость – презирать того, кто оставляет чудесную жену – а я, кстати, знаю ее, такие встречаются на миллион одна – с тремя маленькими детьми в тот момент, когда они больше всего в нем нуждаются? К тому же, сыновьями.

И все ради пустышки, Вики Дорн, у которой ничего нет, кроме роскошной пары ног!

– Дорогая, – нахмурился Майк, – ты устанавливаешь прямо какие-то монастырские правила поведения.

Эмоции, долго сдерживаемые Венецией, наконец, выплеснулись наружу:

– Не издевайся над этим, Майк. Мы просто говорим на разных языках. Я привыкла общаться с людьми совершенно другого сорта. Ты можешь любить тех, кто постоянно меняет жен и мужей, никогда не платит по счетам и считает это за доблесть. Но я не такая, как они. И не собираюсь меняться.

Она заметила, как краска прилила к его лицу, и поняла, что муж не на шутку разгневан. Ну и пусть! Тем же решительным тоном она продолжала:

– Ты совершенно прав, говоря, что Мейбл не место среди этого сброда. Таким образом, я забираю назад свое предложение. Пожалуйста, не протестуй. Я тоже отказываюсь от этой компании.

– Понятно, – мрачно произнес Майк. – Стало быть, если мои старые друзья недостаточно хороши для тебя и твоей дочери, я лишаюсь удовольствия покататься с ними на лыжах.

– Не будь смешным! – воскликнула Венеция. – Никакие они тебе не друзья, и ты сам прекрасно знаешь это.

– Моя дорогая Венеция, позволь мне самому решать. Когда я женился на тебе, я не предполагал… я не хочу, чтобы моя жена диктовала мне, с кем я должен знаться, а с кем – нет, или куда я могу ехать, а куда не могу.

Венеция побелела, как полотно. Прежде ничего подобного она не слышала. Она стояла ошеломленная, объятая страхом. Слова, сказанные в сердцах, не всегда легко забываются. И очарование их любви может оказаться под угрозой.

Она сделала над собой усилие, стараясь сохранять благоразумие.

– Майк, я ничего не хочу диктовать тебе… поверь, честное слово. И нет смысла смешивать наших друзей таким образом. Но, безусловно, женщину вроде Моники Теллевер и мужчину вроде майора Гантера не приняли бы во многих домах.

– Викторианская болтовня, моя дорогая.

– Пусть так. Значит, я викторианка, и горжусь этим.

– Послушай, Венеция, не будь ребенком. Ты всегда охотно принимала массу людей и у тебя широкие взгляды. В чем сейчас дело?

– В том, что мои взгляды широки до определенной степени. И я не хочу знать твоих друзей, вот и все.

– Ты уверена, что это не объясняется материнским беспокойством за маленькую Мейбл? – прищурясь, спросил он.

Венеция снова вспыхнула и голосом, полным сарказма, ответила:

– Ее тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Я всегда знал, что этот ребенок будет обузой, – бросил Майк, садясь на диван.

– Как ты смеешь! – воскликнула Венеция, гневно сверкая глазами.

– О, перестань, дорогая. Не спускай на меня собак. Со мной это не пройдет.

– Как ты смеешь, – повторила она, – называть мою дочь обузой? Она этого не заслуживает. Нельзя быть таким грубым и злым.

– Извини, если обидел тебя, – сказал он, отводя глаза.

Он больше, чем обидел, подумала она. Он уничтожил нечто, что было мило и дорого моему сердцу.

– Майк, – тихо проговорила она, – ради Бога, давай не будем так говорить… это ужасно.

– Сама начала. Ты оскорбила моих друзей.

– Их можно оскорбить?

– Ну вот, опять за старое, – сказал он, взмахивая рукой.

– Эта женщина, Моника Теллевер, для тебя значит больше, чем мой ребенок? – спросила Венеция, – Этого я не говорил.

– Все же ты обидел меня и назвал мою дочь обузой лишь потому, что я не принимаю приглашения леди Теллевер.

– Видишь ли, с твоей стороны довольно неучтиво с ходу отвергать приглашение, когда тебе прекрасно известно, как мне хочется поехать.

Она уставилась на него, не веря своим глазам; его себялюбие не знало границ.

– Проклятье! – зло пробормотал он. – Как знаешь. Я напишу ей и скажу, что все отменяется.

– Ты всегда можешь поехать один, если хочешь, – сказала Венеция, взяла книгу, лежавшую на столе, и направилась к двери. Ее трясло. Она была шокирована тем, как быстро пустяковое недоразумение переросло в перебранку. Да, в самую настоящую перебранку… бессмысленную, полную ненависти ссору между двумя людьми, которые отказываются понимать один другого и пытаются «достать» оппонента бесплодными упреками.

Майк встал. С одной стороны, он был взбешен тем, что Венеция отвергла его план отдыха в горах. С другой, у него и в мыслях не было огорчать ее. По-своему он продолжал любить ее и не хотел терять. Он поспешно бросился за женой и взял ее за руки.

– Послушай, дорогая, подожди… Не убегай в таком состоянии. Прости, если я сказал что-то для тебя оскорбительное… пожалуйста! Это все из-за Сент-Морица. Уверяю тебя.

Она молча посмотрела на мужа. Чем дольше она жила с Манком, тем все больше удивлялась его необычайной незрелости. То, что он рисковал потерять ее расположение, пренебрежительно отозвавшись о Мейбл из-за того, что она не согласилась ехать в Сент-Мориц, казалось ей чудовищным и вместе с тем, достойным жалости. Она тряхнула головой, слушая этот ласковый и умоляющий голос.