Сьюзен Робинсон - Леди Стойкость

• Название: Леди Стойкость
• Автор: Сьюзен Робинсон
• Жанр: Исторические любовные романы

---

— Может, ты продолжаешь сердиться и на себя за то, что страстно желаешь разбойника.

Потерев ухо, она фыркнула, но ничего не сказала.

Саваж коснулся мочки ее уха кончиком языка, потом пробежался губами вниз по шее, закончив путь поцелуем основания шеи.

— Мы оба испорчены, — сказал он и начал свой путь обратно. — Они повесят меня, если узнают, что я взял тебя. Давай же, Теа. Если мне суждено быть повешенным, покажи мне побольше из того, за что я умру.

10

Любовник должен показаться своей возлюбленной умудренным во всех отношениях, сдерживать себя и не делать ничего такого, что могло бы быть ей неприятно.

Андреас Капелланус

Дерри очнулся и почувствовал, что его лицо зарыто в облаке черного шелка. Его глаза раскрылись, и сначала он был поражен, заметив, что нежное плечо касается его обнаженной груди. Потом он понял, что спал, свернувшись вокруг Теи. Ее волосы были разметаны по его лицу. Он поцеловал ее в макушку, соскользнул с кровати, оделся и на цыпочках вышел из комнаты. Уже снаружи он просунул руки в рукава камзола, повернулся и задвинул засов на двери.

Она будет рассержена. Опять. После ночи бурной любви они проспорили до утра, потому что он отказывался освободить ее, а она отказывалась повиноваться. Он мог бы догадаться, что она не из тех женщин, которые будут относиться почтительно к нему, даже после того, как он стал ее хозяином в постели. Будь она проклята. Еще несколько таких ночей, и она сделает все, что он ни пожелает. Может быть.

Он усмехнулся самому себе, попытался отделаться от глупой гримасы, потом забылся и опять усмехнулся. Он сделал открытие и чувствовал себя, как те исследователи, которые открыли Новый мир. Она любит искусство. Когда она сравнила его ласки с ощущением, которое возникло у нее при первом знакомстве с картинами Тициана, ему с трудом удалось скрыть свою догадку. Стараясь оставаться равнодушным, он попросил ее описать работы да Винчи, Боттичелли, античные статуи. Он дал себе слово, что когда-нибудь покажет ей свою комнату с сокровищами.

Он никогда не думал встретить женщину, которая бы разделяла его страсть к искусству. Могла бы любоваться им, как восхитительным заходом солнца. Казалось, Теа насыщалась великолепием искусства, как младенец насыщается молоком матери. Из всех сокровищ, что он собрал, Теа, наверное, была самым ценным.

После того, как Дерри быстро умылся и переоделся в пыльной комнате, которую он использовал как свою собственную спальню, он вышел во двор. Стабб собирал мужчин для утренней проверки. Его разведчики обнаружили следы большой группы всадников, и Дерри послал своих людей полтора дня назад на поиски. Может быть, отец Теи уже ищет ее.

Дерри нашел ведро с водой и погрузил в него кружку. Стабб подошел к нему.

— Ну вот и вы. Иниго сказал, что вы совсем забыли про нас, но я ответил, что потребуется не слишком много… о-о-о!

Стабб закашлялся и принялся отряхиваться от воды, которую Дерри плеснул ему в лицо. Дерри сделал еще один глоток, когда его человек кончил давиться.

— После того, что я сделал с моим братом, каждому следует подумать, прежде чем что-нибудь сказать о моей леди.

— Ваша леди, да? — Стабб вытер лицо рукавом, потом оглянулся на смеющихся Иниго и Энтони Скорей-скорей.

— Я только хотел сказать, что следует быть немного повнимательнее к нам. Вас ведь совсем не заботило, что мы, бедные пьяницы, трудящиеся в поте лица, не могли мирно соснуть этой ночью из-за всего этого воркования, стонов и возни, раздававшихся по всей башне.

— Стабб! — Дерри стал наступать на своего слугу, но Стабб спрятался за горой, которая оказалась вовсе не горой, а Энтони Скорей-скорей.

— Не потому ли вы просили нас укрепить пол в этой комнате? О, понятно. Вы проверяли нашу работу, исследуя, выдержит ли пол большие нагрузки.

Обежав вокруг Энтони, Дерри рванулся к Стаббу. Стабб выскользнул из-за своего укрытия, которое загоготало и распростерло руки, чтобы защитить мучителя Дерри. Дерри погнался за Стаббом вокруг костра, но слуга улизнул за копну сена. Дерри обежал огонь и наткнулся на Иниго, который обвил его руками и закружил по кругу, посмеиваясь. У Дерри закружилась голова, и он ударил Иниго между ног. Иниго рухнул, увлекая Дерри за собой, и они покатились клубком по грязи. Пихнув Иниго локтем в живот, Дерри сел, прокашливаясь и чихая, пока бандит отряхивал грязь со своей одежды.

— Прекрати, ты, дурень!

Дерри пнул Иниго ногой, но тот рассмеялся. Рассерженный, Дерри понял свою ошибку и решил не обращать внимания на потешающихся над ним мужчин. Стряхнув грязь со своей одежды, он огляделся и заметил Моргана, наблюдающего из двери Вороньей башни. Лицо его брата украшали багровые и красные отметины, и одной рукой он держался за ребра. Дерри поднялся и направился к Стаббу, который собирался уезжать.

Стабб похлопал по шее лошадь и понизил голос:

— Не терзайтесь. У него только небольшие ушибы на лице и груди. Никаких серьезных повреждений. Конечно, теперь ему в голову не придет шутить над вами и госпожой Хант, как я этим утром. Она превращает вас в простака, в самом деле.

— Довольно, ты, сукин сын, — сказал Дерри. — Принимайся за то, что тебе приказали. Найди эту группу незнакомцев. Если они подберутся ближе, мы сбежим до того, как они достигнут Равенсмера. И попытайся выяснить, кто они такие. Маловероятно, что это люди ее отца, но мы должны быть осторожны. Теперь ступай, пока я не отодрал тебя за уши.

Он смотрел, как Стабб отправился выполнять поручение. Он бы предпочел отправиться вместе с мужчинами, но ему надо было исследовать еще раз вещи Теи, может, обнаружится ключ к шифрам, к тому же надо было записать имена друзей бабушки. Для того, чтобы добиться как можно больше деталей от Теи, придется приложить все свое мастерство.

Дерри опять повернулся к огню, и его взгляд снова натолкнулся на брата. Морган по-прежнему стоял на пороге Вороньей башни. Но когда их взгляды встретились, он двинулся вперед и медленно подошел к Дерри.

Тот стоял на своем месте, молясь, чтобы Морган не начал препирательства снова.

— Я попрошу у нее прощения, так что не надо меня мордовать, — сказал Морган.

— Я ничего не сказал.

Дерри встал на колено перед костром, где Саймон Живчик помешивал кашу. Саймон передал ему деревянную большую ложку и поспешно отошел. Дерри начал накладывать кашу в две миски.

— Я сделаю это ради нее будь ты проклят, а не потому, что боюсь тебя.

Дерри полез в мешок за хлебом.

— О Боже, дорогой братец, нет необходимости напоминать, как мило ты боишься меня.

Морган выбил ногой буханку из рук Дерри и опустился на колени рядом с ним.

— Почему? Хоть один раз ответь на мой вопрос прямо, почему ты убил его?

Подняв и отряхнув хлеб, Дерри проигнорировал его вопрос. Моргану не нужны были объяснения, он хотел признания вины. Дерри положил хлеб на поднос, где уже стояли миски с кашей, потом взглянул в гневные черные глаза Моргана.

— Когда ты будешь таким же всеведущим, как Господь, ты скажешь мне, почему я убил собственного брата.

— Я знаю почему, — сказал Морган. — Но неужели для тебя так важно быть виконтом Морефилдом? Почему бы тебе не довольствоваться собственным титулом?

Встав на колени прямо в грязь напротив младшего брата, Дерри взглянул на белесое месиво в котелке, висевшем над огнем. Каша стала красной, жидкой и наконец превратилась в кровь, и к нему вернулись события того дня. Прошло уже четырнадцать лет! Почти, потому что ему было четырнадцать, когда все это случилось.

Все началось тогда, когда он достаточно вырос, чтобы приступить к обучению рыцарскому мастерству. Его отца, который служил в войсках Генриха VIII, чуть не хватил удар, когда он узнал, что его второй сын имеет склонность к наукам более, чем к фехтованию. Такие же разные, как паписты и протестанты, эти двое — старший и младший — постоянно боролись. Дерри до сих пор содрогался при воспоминании о том дне, когда отец посмеялся над ним на тренировочном поле перед родственниками.

— Клянусь Богом, видя, как ты держишь шпагу, я начинаю думать, что породил девчонку.

Все смеялись, включая его старшего брата, Джона, и он бы хотел умереть прямо там, на поле, так как не мог вынести этих издевательств. В этот день он поклялся постичь искусство ведения боя. Он покажет отцу и всем тем, кто смеялся над ним, над его образованностью.

Тогда ему было десять, и следующие четыре года он усиленно трудился. Шпага, лошадь, турниры. Охо-та, стрельба, метание копья. Заработав более шрамов, чем юноши старше его, мало-помалу он овладел мастерством, чего так жаждал его отец, и обнаружил, что все эти страдания сделали его просто более терпимым. Откуда было ему знать, что у его отца маленькое жалкое сердце, где был уголок для Джона, его первого сына, но больше ни для кого?

Скрепя сердце, Дерри выносил презрение отца. Потом презрение перешло в целенаправленное подстрекательство. «Ты никогда не победишь своего брата в поединке. Тебе никогда не побороть его, женоподобный трус». Дерри проклинал Джона за то, что тот завоевал всю любовь их отца, и вызвал его на бой. Шестнадцатилетний Джон принял вызов с усмешкой. Он уже научился от отца презирать младшего брата. Они встретились в полдень на тренировочной площадке, на них смотрела вся семья.