Кэтрин Стоун - Радуга

• Название: Радуга
• Автор: Кэтрин Стоун
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02771-7

Это история страсти, которая вспыхивает подобно пожару, и мечты, которой суждено однажды стать явью.

Это история двух сестер — Алексы, блестящей красавицы телезвезды, и Кэтрин, посвятившей свою жизнь музыке.

Это история желаний и надежд, падений и триумфов, счастья утраченного и счастья, обретенного вновь…

---

Мысль эта очень тревожила Кэтрин, но беспокойство замечательным образом подавлялось еще более сильным желанием выглядеть как можно привлекательнее. Для себя самой, кем бы она ни была, для Алексы, которая скорее всего станет еще больше гордиться ею, и для… Джеймса.

После двух дней, проведенных абсолютно без еды, чувство мучительного голода отступило, и Кэтрин почувствовала потрясающую ясность. Все ее ощущения обострились. Мир стал казаться ярче, более живым, и в музыке ее появилась необыкновенная чистота, а теплый летний ветерок ласкал кожу Кэт еще нежнее, сон стал более свежим, а вода — вкуснее, и…

Временами ясность сознания затягивалась легким туманом — неожиданно не хватало дыхания, колени дрожали, мысли путались и случались короткие приступы забытья. Кэтрин понимала, что ее плоть требовала пищи, и неохотно подчинялась этим приказам, предлагая немного «горючего» телу, нуждавшемуся в дополнительной энергии.

Она решила, что если бы ее потребность в энергии не была столь велика, то, быть может, смогла бы перейти на постоянную полуголодную диету. Но Кэт нуждалась в энергии: для занятий и репетиций трех новых пьес, которые она разучивала, для курсовой по французскому и для частых встреч со своим агентом из «Фордайс», устраивающим ее концертное турне. Активность Кэт была очень высока, так что время от времени она вынуждена была питаться. В те дни, когда девушка ела очень мало или же совсем не ела, происходили неожиданные, мощные, почти фантастические взрывы новой энергии. То была всемогущая сила, побуждающая Кэтрин соглашаться на все новые и новые выступления, пока у нее в конце концов не оказались свободными всего три недели.

Мешковато сидевшая одежда указывала на то, что Кэт стремительно теряет вес, и под душем ее руки намыливали уже новое, совсем другое тело с поразительно стройной талией. Еще за десять дней до приема в Инвернессе она понятия не имела о своем новом лице.

Кэт наконец заставила себя сесть перед роскошным антикварным зеркалом в своей спальне и увидела лицо женщины — женщины и… незнакомки. Женщина эта, естественно, совсем не была похожа на Алексу, как и не имела ничего общего с маленькой пухлой девочкой, которая очень редко смотрела на свое отражение в зеркале. Новая женщина с пышными густыми волосами, высокими скулами, огромными синими глазами и чувственными губами была Кэт совершенно не известна: невообразимо прекрасная незнакомка, способная заставить оборачиваться ей вслед и вызывать улыбки, те изумленно-одобрительные улыбки, которые сопровождали ее в путешествиях по Манхэттену последние несколько недель.

Сначала Кэтрин оценила странную красавицу в зеркале довольно отвлеченно. Потом неожиданно оценка стала личной и ошеломляющей. Так вот я какая! Со дня своего совершеннолетия Кэт постоянно думала о том, кем она не была — ни дочерью, ни сестрой, коими всегда себя считала. Теперь же, вглядываясь в это новое лицо, она впервые подумала о своей матери, отказавшейся от нее.

«Ты выглядела так же?» — беззвучно обратилась она к зеркалу. Повинуясь внезапному порыву, Кэтрин достала сапфировое ожерелье из верхнего ящика секретера. Она не могла отвести взгляд от драгоценных камней — так точно соответствующих цвету ее глаз. Не было ли это ожерелье — подарок отца Кэтрин ее матери — специально подобрано под цвет глаз?

Кэтрин смотрела в зеркало, отражение в котором туманилось, странным образом изменилось, делая ее старше, пока… Увидела ли Кэт свою мать? Были ли у нее вопросы к этой красивой женщине?

— О да, у меня есть к тебе вопросы, мама, — прошептала Кэтрин. — Что же было со мной не так, отчего ты не могла хотя бы немного любить свою дочь и оставить у себя? А знаешь ли ты теперь, мамочка, — тихо спросила Кэт, — до чего я тебя ненавижу?

— Поразительный экземпляр, — заключил ювелир в «Тиффани», внимательно изучив ожерелье через увеличительное стекло. — Все камни выглядят безупречно. Не так ли?

— Я не знаю.

— Об этом можно было узнать при покупке.

Увидев на лице посетительницы смущение, ювелир вдруг усомнился, не взломщица, не воровка ли эта красивая девушка в мешковатых джинсах, пришедшая продать краденое произведение ювелирного искусства? Он допускал и другое: ожерелье принадлежало девушке, и она решила продать его, расставшись с богатым любовником, а может, хотела раздобыть денег на кокаин — не исключено, единственный продукт ее питания, если судить по необычайной худобе.

— Я не покупала его, это подарок.

— Да, разумеется. Вы хотите его продать?

— Нет.

— Значит, оценить?

— Я только хотела узнать, не могли бы вы определить его происхождение. Я надеялась отыскать таким образом его первого владельца.

— Ах вот как! Что ж, дизайн — простая и изящная форма сердечка в обрамлении прекрасно обработанных камней — вполне традиционен. Ниточкой может послужить только исключительное качество и редкий цвет сапфиров да еще надпись, которую сделал дизайнер.

— Я понятия не имею, кто был дизайнером, — тихо призналась Кэтрин.

Она точно так же не имела понятия и о том, зачем оказалась в этом магазине. Кэт лишь знала, что какая-то неведомая сила (конечно же, гнев, а никак не сентиментальность!) заставила ее отпрянуть от зеркала, как только она прошептала той женщине в зеркале свое признание, и броситься вон из спальни, и примчаться сюда, в надежде найти ответы на свои вопросы.

— Имя дизайнера я назвать смогу. Все ювелиры, как правило, гравируют свои инициалы обычно на застежке. Позвольте взглянуть.

Даже в начале ее голодания сердце Кэтрин не прыгало так резко и болезненно. У нее закружилась голова и перехватило дыхание. И Кэт пообещала себе, что обязательно съест немного сахара и протеинов, как только узнает имя.

— Увы, это не оригинальная застежка, — заявил ювелир через несколько минут. — Она выглядит совершенно новой.

— Ожерелье не носили двадцать один год.

— Но застежку, очевидно, меняли: я не нашел на ней инициалов ювелира. А вы знаете о словах, выгравированных на застежке?

— Каких словах? Нет. Что там написано?

— Что-то по-французски.

— Можно взглянуть?

Дрожащими руками Кэтрин взяла ожерелье и лупу, заставила себя успокоиться хотя бы на минутку, чтобы прочитать расплывающиеся перед глазами крошечные буковки. Наконец ей это удалось: «Je t’aimerai toujours».

«Я всегда буду тебя любить» — гравировка была выполнена на языке, который Кэтрин — маленькая девочка из Канзаса — любила столь самозабвенно и на котором говорила гораздо чище и с большим удовольствием, чем на родном английском.

«Je t’aimerai toujours». Наверное, это клятва отца Кэтрин ее матери? Да, разумеется! И уж точно не обещание матери своей брошенной дочери. А даже если так оно и есть на самом деле, то обещание это было, конечно, фальшивым, ложью.

В поисках чего-то, что могло бы успокоить ее измученное сердце, Кэтрин выскочила из «Тиффани», совершенно убежденная в том, чти сапфировое ожерелье никогда не поможет ей найти свою настоящую мать. Ну и прекрасно! Собственно, теперь было гораздо удобнее на все призывы сердца продолжить поиски отвечать: «Бесполезно!» Да и зачем искать женщину, которую Кэтрин на самом деле найти и не желала?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 11

Поместье Инвернесс, Мэриленд

Август 1989 года

— У тебя замечательные родители. Так вот от кого ты унаследовал свою удивительную честность! — Алекса повернулась к сидевшему за рулем Джеймсу: воскресным вечером они возвращались в Роуз-Клифф после обеда в Инвернессе с Артуром и Марион Стерлингами. — Я уж не говорю об их потрясающей внешности.

— Спасибо. Ты им наверняка тоже понравилась. Еще бы! Есть шанс повторить данное мероприятие до приема.

— Согласна. Кстати, о приеме. Вчера вечером Кэт спросила меня, что ей надеть, и я… растерялась. — Услышав в голосе Алексы неуверенные нотки, Джеймс бросил на нее вопросительный взгляд. — Ладно, признаюсь, я — деревенская девчонка из Канзаса и знакома с подобными приемами исключительно по кинофильмам. Итак, будет ли все это похоже на пикник у «Двенадцати дубов» из «Унесенных ветром»? Знаешь: туго затянутые в корсеты дамы в платьях с бесчисленными нижними юбками, медлительные, как сонные мухи, возмутительно флиртуют, ничего не едят, а мужчины курят сигары, пьют виски и рассуждают о политике? Или же это будет нечто в стиле кровавой драмы Агаты Кристи, где компания людей, знающих взаимопереплетающиеся тайны друг друга, прибывает в далекий мрачный замок на вершине скалы, и там все потягивают шампанское и зловеще поглядывают друг на друга в ожидании, когда же разразится трагедия?

— Ни то ни другое, хотя я еще и не получил от тебя твердого обещания не смотреть зловеще на Хилари.

— Сладкий мой, ты прекрасно знаешь, что я никак не могу дать тебе такое обещание, — прогнусавила Алекса и часто заморгала длинными пушистыми ресницами, передразнивая мимику и южный акцент Хилари.