Кэтрин Стоун - Радуга

• Название: Радуга
• Автор: Кэтрин Стоун
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02771-7

Это история страсти, которая вспыхивает подобно пожару, и мечты, которой суждено однажды стать явью.

Это история двух сестер — Алексы, блестящей красавицы телезвезды, и Кэтрин, посвятившей свою жизнь музыке.

Это история желаний и надежд, падений и триумфов, счастья утраченного и счастья, обретенного вновь…

---

Тейлор надеялась, что оставшиеся полтора месяца ей удастся просто избегать встреч с Баллинджер. Но вот произошла накладка, и поскольку Алекса точно знала, что Хилари ни в коем случае не упустит возможности выдать ей что-нибудь унизительное, то собрала всю свою волю в кулак, готовясь ответить весело и остроумно на любой выпад.

— Так-так. Ба, да никак это наша канзасская нищенка! Шлюха!

На какой-то миг, остолбенев и лишившись дара речи, Алекса уставилась на соперницу не веря своим ушам: такого оскорбительного хамства Хилари себе еще ни разу не позволяла. Пока ошеломленная Алекса подыскивала достойный ответ, тягостное молчание прервал нежный голосок.

— Как ты смеешь так говорить с моей сестрой? — возмутилась всегда застенчивая и робкая Кэтрин, Кэтрин, которая была так счастлива, что горячо любимая и обожаемая старшая сестра взяла ее с собой, и у которой не хватило мужества сказать хоть слово за всю долгую дорогу к месту игры.

Хилари обернулась на незнакомый голос, она уже предчувствовала сладостную месть при виде невозможно коротко остриженных волос, невозможно честных синих глаз и дрожащих от обиды и гнева детских губ. Кто эта убого одетая девочка, перепугавшаяся собственной дерзости? Неужели это видение в помятом свитере и мешковатых голубых джинсах и есть та самая виртуозная пианистка? Неужто и в самом деле это и есть Кэтрин Тейлор, чей талант и стал причиной появления в их городе Алексы Тейлор, так ловко и нагло перешедшей дорогу ей, Хилари, и поломавшей привычный порядок жизни?

— Что… прошу прощения, кто это? — с надменным удивлением разглядывая девочку, осведомилась Хилари, после чего оглянулась на подруг, как бы ища у них ответ на свой вопрос, и наконец, бросив ледяной взгляд на Алексу, рискнула. предположить:

— Твой младший братик? До чего же, наверное, тебе трудно приходится, Алекса. По-моему, нет ни малейшей надежды на то, что этот гадкий утенок когда-нибудь превратится в лебедя.

Готовая наброситься на обидчицу, задушить ее, Алекса вдруг почувствовала, как рядом с ней, глубоко задетая за живое, мучительно задрожала Кэтрин. Старшая сестра вдруг ощутила приступ душевной боли, увидев в прекрасных синих глазах девочки слезы боли и унижения. Слезы в глазах Кэтрин! Кэтрин, которая никогда не плакала! Кэтрин, которая, казалось, не чувствовала боли! Кэтрин, которой Алекса сама когда-то хотела причинить боль…

Теперь сестренке было больно, и сердце Алексы разрывалось от сострадания. И как только она могла когда-то желать зла маленькой Кэт, так безрассудно и так отважно вставшей на защиту старшей сестры?

«Господи, только бы ты не узнала, как я ненавидела тебя! Пожалуйста, никогда не вспоминай, что я пыталась причинить тебе боль. Умоляю, забудь и прости меня… снова», — кричало сердце Алексы.

Ласково обняв сестру, чего она не делала десять лет, Алекса Почувствовала, как та все еще испуганно дрожит, крепче обняла Кэтрин и ласково прошептала:

— Не бойся, Кэт, мы уже уходим. Ты слишком хороша, чтобы находиться рядом с этими низменными людишками.

Сестры сели в машину и, глядя друг другу в глаза, впервые в жизни заговорили по душам.

— То, что она сказала, Кэт, — не правда, — спокойно начала Алекса.

— Я знаю, но как она вообще смеет говорить такое о тебе?

— Что? — слегка опешила Алекса. — Я имела в виду, не правдой было то, что она сказала о тебе. Ну ни словечка правды, поверь. Прежде всего я очень горжусь тем, что ты моя младшая сестра. А во-вторых, никто в мире никогда — ни на минуту — не сомневался в том, что ты девочка, а не мальчик. И в-третьих, нет также никаких, ну ни малейших сомнений в том, что ты очень красивая.

Алекса и в самом деле не сомневалась в том, что Кэтрин — очень красивая девочка. Правда, волосы у нее были подстрижены, может быть, несколько коротковато и были похожи на блестящую бархатную шапочку, но этот своеобразный стиль только подчеркивал и без того огромные голубые глаза Кэт. И если честно сказать, то сестренка была немного полновата, но, по мнению Алексы, легкая, женственная полнота была привлекательной и свидетельствовала о замечательном здоровье.

Жизнь Кэтрин — в музыке. Девочка скорее всего до настоящей минуты никогда и не задумывалась о своей внешности, пока жестокие слова Хилари не натолкнули ее на подобные размышления. И тем не менее истина заключалась в том, что Кэт действительно была очень красивой девочкой. Когда-нибудь ее сестренка непременно станет очень красивой женщиной.

— О нет, Алекса, это ты самая настоящая красавица! — отозвалась Кэт, и в голосе ее звучала искренняя гордость за старшую сестру.

— Хорошо, в таком случае мы с тобой обе красавицы. Все, что Хилари сказала о тебе, Кэт, — вранье, и все, что она сказала обо мне, тоже вранье.

Алексу терзала мысль о том, знает ли ее невинная маленькая сестра значение слова «шлюха», и надеялась, что нет. Достаточно было и слова «нищенка». И то и другое, разумеется, было сущим измышлением. Правда, Тейлор не была уже девственницей (после одной полнолунной летней ночи на кукурузном поле, в Канзасе, когда ей было шестнадцать), но, кружа головы парням из «Баллинджер», Алекса ни с одним из них не переспала. Она очаровывала ребят столь искусно, что ее нельзя было обвинить даже во флирте.

— Я знаю, что все это вранье — сказала Кэт, после чего, закрыв тему Хилари Баллинджер, набралась мужества, чтобы спросить сестру о более важном:

— Ты называешь меня Кэт[8]?

— Да, такое я тебе дала прозвище, — призналась Алекса и тут же пояснила:

— Это просто твои инициалы — К.А.Т., а мои — А.К.Т. Мама и папа, давая нам имена, наверное, уже, чувствовали, что я буду актрисой, а ты — милым домашним котенком.

Алекса вспомнила бесконечные бессонные ночи, которые провела за все прошедшие годы, терзаясь мыслью о том, как могла бы измениться жизнь старшей из дочерей Тейлор, если бы ее звали не Александра Кэтрин, а Кэтрин Александра. Будь она К.А.Т., возможно, и ей достался бы волшебный дар музыканта, столь лелеемый родителями.

— Кэт, — прошептала Кэтрин, глаза которой светились счастьем от того, что у Алексы для нее было специально придуманное имя, и уже только от одного того, что Алекса вообще думает о ней.

— Тебе нравится?

— О да, Алекса!

Между собой Джейн и Александр считали, что малышка совсем не похожа на котенка. Это домашнее имя скорее бы подошло стройненькой Алексе с ее удивительной кошачьей грацией и хитроватыми изумрудными глазами. И все же они с удовольствием приняли его, поскольку это имя нравилось самой Кэт и потому что за время их отсутствия в отношениях сестер произошла некая чудесная метаморфоза. Как долго родителям пришлось ждать того счастливого момента, когда их любимые дочери станут настоящими подругами!

До отъезда Алексы в Нью-Йорк — а остальному семейству Тейлоров до возвращения в Топику оставалось каких-то шесть недель — сестры старались как можно чаще быть вместе. То было хрупкое начало, робкое знакомство прежде чужих людей, которых тянуло друг к другу нечто большее, нежели сердечное желание стать друзьями.

Алекса приглашала Кэт в свою спальню, та усаживалась на кровать, а старшая сестра ходила по комнате и болтала, болтала… ни о чем, а Кэт внимательно слушала, совершенно загипнотизированная легкостью ее изящной речи, наполненной умными, интересными словами. Только в редких случаях Кэт отбрасывала свою застенчивость, и тогда Алекса открывала в младшей сестре поразительную способность выражать свои мысли живо и непосредственно, со спокойной открытостью и… удивительной для ее возраста мудростью.

— Мне кажется, мы должны простить Хилари, — предложила Кэт за неделю до окончания школьных занятий.

— Ты шутишь! — усмехнулась Алекса, глядя в ее сапфировые глаза. — Ни в коем случае, Кэт. Никогда!

— Алекса, мы должны ее пожалеть.

— Что ты сказала?

— Да. Пожалеть за то, что она такая жестокая и поэтому, наверное, очень несчастная.

Алекса уставилась на Кэт, ища в ее серьезном взгляде доказательство того, что сестра говорит о ней, прощает ее, а не Хилари. Но Алексе не удалось заметить скрытого намека в честных синих глазах. На мгновение даже подумала, не следует ли ей самой исповедоваться: «Ты права, Кэт. Хилари, должно быть, очень несчастна, раз она так жестока. Я ведь тоже горько страдала из-за своей жестокости по отношению к тебе. Понимаешь, мы с Хилари одинаковые. Нам нужно, чтобы нас обожали и нами восхищались. Но из темных уголков наших душ выползают ужасные призраки, готовые сожрать тех, кто угрожает нашему честолюбию».

Однако Алекса не исповедовалась сестренке, так же как никогда и не простила Хилари. Она просто постаралась забыть все об этой Баллинджер… потому что помнить своего врага было все равно что постоянно лицезреть уродливую часть себя самой, часть, навсегда избавиться от которой так страстно жаждала Алекса.

Теперь же Хилари стала женой человека, который был очень хорошим другом Джеймса. И Алекса поняла, что ее нежелание встречаться с Хилари диктовалось простым страхом: увидеть в старом враге жестокое отражение своей жестокости.