Валерий Зайцев - Возвращённая Победа или Антиледокол

• Название: Возвращённая Победа или Антиледокол
• Автор: Валерий Зайцев
• Жанр: История

Hoaxer: одна из серии книг, разоблачающих, как изящно выразился председатель СПУ г-н Мороз (эта книга была выпущена при содействии Социалистической партии Украины), "писания одного из отступников, зарабатывающего на глумлении над святыми могилами". В виду вот-вот включащегося (по состоянию на 12.VI.2004) раздела СУВОРОВ: Pro-contra книга кстати

---

Но был, оказывается, еще и третий вариант. Его сочинил писатель Виктор Суворов. Суворов придумал, как Сталин мог предотвратить всю Вторую мировую войну. Рецепт простой: Сталин должен был "независимо от позиции Британии, Франции или Польши официально объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию как свою собственную". (Суворов, "День 'М'", глава "Пролог на Халхин-голе"). А что? Сталин ведь любил называть себя "русским человеком грузинского происхождения". Вот и проявил бы с грузинской щедростью широту русской души…

Суворовский проект — настоящее чудо! Не просто — «вариант», а настоящий «вариантище»! Правда, не слишком оригинальный. Как уже отмечалось, именно таким было самое первое британское предложение Советскому Союзу, сделанное еще в апреле — мол, не хотел бы СССР заявить про свои гарантии Польше, Румынии "и некоторым другим государствам"? Но мы уже условились не слишком удивляться, когда суворовские «открытия» совпадают с позицией Форин офис английского министерства иностранных дел. Но весной 1939 года англичане не настаивали на своем «замечательном» плане и к отказу Советского Союза этот план обсуждать отнеслись с пониманием. Для того, чтобы осознать всю политическую смелость "спасительного рецепта Суворова-Галифакса", надо вспомнить, чем была в то время Польша и ее руководители, а также отдавать себе отчет в, мягко скажем, непростом характере советско-польских отношений.

2.

Уильям Ширер называет Польшу конца 30-х годов "восточной страной, управляемой горсткой незрелых в политическом отношении полковников". Одним из таких полковников был министр иностранных дел Юзеф Бек. В январе 1933 года полковник Бек в статусе специального представителя польского диктатора маршала Пилсудского привез в Париж предложение о превентивной войне Англии, Франции и Польши против интенсивно вооружающейся Германии. Французский МИД (возможно ошибочно) счел польское предложение провокацией и, вероятно, в назидание, «слил» в прессу любопытный эпизод из жизни полковника. Оказалось, что в 1921-23 гг., когда Бек служил военным атташе Польши в Париже, французская контрразведка получила информацию неблагонадежности этого тогда еще молодого человека. Дальше последовала хрестоматийная операция, всем хорошо знакомая по шпионским кинофильмам: сначала один агент, представляясь итальянским шпионом, предложил польскому атташе солидное вознаграждение за французские секретные документы; затем Беку дали возможность такие документы увидеть; ну и, в конце концов, Бек передал эти самые "секретные документы" мнимому итальянскому шпиону, а на самом деле — сотруднику французской контрразведки. Как пишет Женевьева Табуи, "французское правительство… ограничилось лишь тем, что попросило председателя Совета министров Польши в то время им был генерал Сикорский — отозвать своего военного атташе, но оно не сообщило о действительной причине отзыва, давая таким образом повод предполагать, что речь идет об увлечениях женщинами, азартными играми и спиртными напитками, ибо полковник Бек отдавал дань своей природе". (Женевьева Табуи, "20 лет дипломатической борьбы", стр. 176–177.)

И вот теперь именно этот человек руководил внешней политикой Польши и волею судьбы (а точней будет сказать — злого рока) оказался одной из ключевых фигур европейской истории. Под мудрым правлением полковника Бека польская дипломатия успела многое. Уже летом 1933 года (вскоре после того, как французы проигнорировали предложение Пилсудского начать «превентивную» войну против Германии) Варшава заключила пакт о ненападении с Берлином, таким образом фактически выйдя из созданной Францией системы антигерманских союзов; в 1934 году Польша и лично министр Бек блокировали переговоры по созданию Восточного пакта — системы коллективной безопасности с участием СССР. Но "звездный час" дипломатии полковника Бека настал в 1938 году.

В период мюнхенского кризиса польское руководство сыграло самую подлую роль. "Польша… с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства". (Черчилль. "Вторая мировая война" т.1, стр 311–312). Этот образ «гиены» для характеристики действий польского руководства использовали также Уильям Ширер и Базил Лиддел Гарт.

Юзеф Бек считал себя большим политиком. Еще накануне Мюнхена, инструктируя своего посла в Берлине для предстоящей беседы с Гитлером, он отправил ему следующую директиву: "1. Правительство Польской Республики констатирует, что оно, благодаря занимаемой им позиции, парализовало возможность интервенции Советов в чешском вопросе в самом широком значении…; 2. Польша считает вмешательство Советов в европейские дела недопустимым…; 4. В течение прошлого года польское правительство четыре раза отвергало предложение присоединиться к международному вмешательству в защиту Чехословакии. 5. Непосредственные претензии Польши по данному вопросу ограничиваются районом Тешинской Силезии". (Письмо министра иностранных дел Польши Ю. Бека послу Польши в Германии Ю. Липскому. 19 сентября 1938 г., "Документы и материалы кануна второй мировой войны 1937–1939", т. 1, стр.173–174). К этой «директиве» Бек сделал интересное примечание: "Прошу помнить, что исключительная серьезность положения позволяет смело ставить проблемы, значительно энергичнее, чем при нормальных переговорах".

С этой точкой зрения (что пришла пора "смело ставить проблемы") Гитлер был вполне солидарен. Его вполне устраивало и «обгрызание» Чехословакии по-гиеньи ведущим себя соседом, и тот факт, что такие бесчеловечные приемы дипломатии существенно ослабят международные позиции самой Польши. Выступив с ультиматумом Чехословакии (30 сентября 1938 г.) и введя войска в Тешинский район, польский министр сыграл на руку Гитлеру. Посол Польши в Германии Ю. Липский доносил Беку: "Из высказываний Геринга было видно, что он на 100 % разделяет позицию польского правительства… Охарактеризовал наш шаг как "исключительно смелую акцию, проведенную в блестящем стиле"… Риббентроп сообщил мне, что канцлер [Гитлер] дал высокую оценку политике Польши". (Письмо посла Польши в Германии Ю. Липского министру иностранных дел Польши Ю. Беку. 1 октября 1938 г., "Год кризиса 1938–1939", стр. 39).

Юзеф Бек очень собой гордился и считал себя достойным партнером Адольфа Гитлера. И собирался идти вместе с ним. Куда? В ходе своего визита в Берлин он этого нисколько не скрывал. Свидетельство Риббентропа: "Я спросил Бека, не отказались ли они от честолюбивых устремления маршала Пилсудского, т. е. от претензий на Украину. На это он, улыбаясь, ответил мне, что они уже были в самом Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня". (Из записи беседы министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с министром иностранных дел Польши Ю. Беком. 6 января 1939 г., "Год кризиса 1938–1939", стр. 175–176.) А когда Риббентроп вскоре прибыл в Варшаву, Бек был еще более откровенен: "Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю". (Запись беседы Риббентропа с Беком. 26 января 1939 г., "Год кризиса", стр. 195). Правда, к тому времени польские дипломаты уже были несколько обеспокоены домогательствами Гитлера относительно Данцига и «коридора». Поэтому высказав "претензию на Советскую Украину", Бек "тут же указал на якобы существующие опасности, которые, по мнению польской стороны, повлечет за собою для Польши договор с Германией, направленный против Советского Союза". Аналогичную позицию поляки занимали за три месяца до этого, когда обсуждался вопрос о судьбе Закарпатской Украины. В разговоре с советником посольства Германии в Польше Шелией вице-директор политического департамента польского МИДа М. Кобыляньский, специально оговорив, что выскажется более открыто, чем это может себе позволить пан министр, заявил: "Вопрос о Карпатской Руси имеет для нас решающее значение. Вы видите, какое беспокойство вызывает этот вопрос в наших украинских областях. Мы подавляли и будем подавлять это беспокойство. Не делайте для нас невозможным проведение нашей политики. Если Карпатская Русь отойдет к Венгрии, то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину". (Запись беседы Р. Шелии с М. Кобыляньским. 18 ноября 1938 г., "Год кризиса 1938–1939", стр. 105). Весьма характерно, что в обоих случаях той ценой, которую хотели заплатить польские руководители за соглашение с Германией, было — вместе с Германией отправиться в поход на СССР.

3.

Советское руководство совершенно справедливо рассматривало Польшу, как потенциального противника. В стратегическом плане обороны, составленным в марте 1938 года начальником Генштаба маршалом Шапошниковым, наиболее вероятными противниками называются "фашистский блок — Германия, Италия, поддержанные Японией и Польшей". (Цит. по Лев Безыменский, "Гитлер и Сталин перед схваткой", стр. 495). Чтобы допустить, что в этих условиях Советское правительство могло принять на себя односторонние обязательства по защите Польши, надо считать Сталина, по меньшей мере, идиотом. Или ангелом. Буквально — с нимбом и крылышками. Ни идиотом, ни, тем более, ангелом, Сталин, мягко говоря, не был. Несмотря на крайнюю натянутость польско-советских отношений, он готов был выступить на помощь полякам, однако требовал четких и внятных гарантий военного сотрудничества — как от англичан и французов, так и от правительства самой Польши. И эта позиция была совершенно понятна не только руководителям приехавших в Москву военных миссий генералу Думенку и адмиралу Драксу, но и Чемберлену с Даладье. Франция и Англия, наконец, попытались оказать на Польшу дипломатическое давление. Французский министр иностранных дел Бонне требовал от посла в Варшаве: "Необходимо, чтобы Вы лично решительно поставили перед г-ном Беком вопрос о необходимости для польского правительства принять русскую помощь… Вы добавите, что мы не можем предполагать, что, отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия". (Телеграмма Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю. 16 августа 1939 г., "Год кризиса 1938–1939", стр. 255–265). Аналогично действовали и британские дипломаты. Однако ответ Бека был категоричен: "У нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь… Мы не допустим, что в какой-либо форме можно обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками". (Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне. 19 августа 1939 г., Там же, стр. 278–279.)