Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель

• Название: Сияющая цитадель
• Автор: Дэвид Эддингс
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0350-7

Спархок, рыцарь и избранник творческой силы Вселенной, продолжает борьбу с теми, кто задумал подчинить мир своей злой воле.

---

— Дак, боже ж мой, по чистой дружбе, и ничего эдакого. Ты не вздумай ябедничать своему кривоногому красавчику. Парнишка он славный, только, ежели тебя затронуть, сущий бес.

— Это верно, — согласилась Миртаи. Она проворно вскарабкалась вверх по веревке и оказалась на стене рядом со Стрейдженом.

— Что теперь? — спросила она.

— Когда поднимется Кааладор, заберемся на крышу и проверим окна верхнего этажа.

— Опять с помощью крюка?

Он кивнул.

— Кажется, взломщики — наполовину обезьяны.

— Мы предпочитаем считать себя ловкими и подвижными. Послушай-ка: если внутри мы на кого-нибудь наткнемся, вначале попробуем затаиться. Если это не сработает, стукнем его по голове. У Кааладора с собой бурдюк с вином. Он от души польет бедолагу вином — тем меньше будет веры его болтовне, когда он придет в себя. Постарайся никого не убить. Придется всю ночь прибирать за собой, а когда уйдем отсюда, тащить с собой тело. Это не обычная кража со взломом, и мы не хотим, чтобы кто-нибудь узнал о нашем визите.

— Стрейджен, я это и без тебя знаю.

— Я уже видел тебя в деле, любовь моя. Если все-таки прикончишь кого-то, постарайся пролить как можно меньше крови. Я не хочу, чтобы восход солнца застиг меня здесь с тряпкой в руках.

— Отчего это вы оба нынче ночью так и сыплете нежностями?

— Что-то я тебя не понял.

— Кааладор все время зовет меня «дорогуша», а ты только что сказал: «любовь моя». Это имеет какое-то значение?

Стрейджен хохотнул.

— Шайка взломщиков, Миртаи, — довольно тесная компания. От того, как сработает один из нас, зависит жизнь других, и это порождает между нами весьма теплые чувства — до тех пор, пока не настанет время делить добычу. Тогда-то обычно все теплые чувства и испаряются.

— Сарабиан, — сказала Элана, — давай-ка расставим все по местам до того, как начнем открыто предпринимать какие-то шаги. Министерство внутренних дел знает, что мы что-то замышляем, но мы продолжаем делать вид, что все идет как обычно. Как правило, прежде чем оглашать воззвания и распускать правительство, необходимо посадить под замок всех, кто может этому помешать.

— Конечно, — согласился он, — я понимаю, что ты права. — Они вновь стояли на крепостном валу, любуясь тем, как над городом, выше густой пелены тумана, восходит солнце.

— Красиво, правда? — спросил император. — Цвет тумана почти идеально сочетается с розовато-лиловым оттенком стен и куполов.

— У тебя прекрасный город.

— В котором живет множество не столь уж прекрасных людей. Чем я заменю полицию после того, как разгоню министерство внутренних дел?

— По всей видимости, тебе придется объявить военное положение.

Сарабиан моргнул.

— Боюсь, атаны не прибавят мне новых друзей. У них весьма упрощенное понятие о справедливости.

— Сарабиан, ни мне, ни тебе не грозят перевыборы, так что мы можем совершать непопулярные поступки.

— Только до определенной степени, — возразил он. — Мне следует жить в мире с влиятельной аристократией Тамула, а я до сих пор получаю протесты касательно сыновей и братьев из многих знатных родов, которые были убиты или покалечены, когда атаны подавляли мятеж.

— Но ведь они были изменниками?

— Нет, — вздохнул Сарабиан, — пожалуй, что нет. Мы, тамульцы, вечно балуем своих детей, а в знатных семьях этот процесс доведен до крайности. Материон — средоточие имперской политики, и когда молодые тамульцы поступают в университет, они обязательно вмешиваются в политику, как правило самого радикального толка. Ранг и положение их семей защищают их от последствий излишеств юношеской восторженности. Я и сам, будучи студентом, отличался бунтарскими наклонностями и даже возглавлял несколько выступлений против правительства моего отца. — Император слабо улыбнулся. — Меня регулярно арестовывали по меньшей мере раз в неделю. Правда, в темницу меня так и не бросили, как бы я ни величал своего родителя. Я изо всех сил старался угодить за решетку, но полиция не пожелала пойти мне навстречу.

— Отчего это тебе так хотелось угодить в тюрьму? — смеясь, спросила она.

— Молодые аристократки просто обожают жертв политического произвола. Я имел бы оглушительный успех, если бы провел несколько дней за решеткой.

— Но ты, кажется, женился еще ребенком? — отозвалась она. — Разве женатому человеку пристало думать о том, какой успех он может иметь у женщин?

— Когда я и моя жена были еще совсем молоды, мы почти десять лет не разговаривали друг с другом, а кроме того, наличие восьми других жен делает само понятие супружеской верности поводом для смеха. — Тут в голову Сарабиану пришла другая мысль. — Интересно, смогу ли я уговорить Кааладора принять пост в моем новом правительстве?

— Бывает и хуже. В моем правительстве есть человек по имени Платим, он — вор, да еще куда большего размаха, чем Кааладор. — Элана бросила взгляд вдоль укреплений и увидела, что к ним идет Миртаи. — Удача?

— Трудно сказать, — пожала плечами великанша. — В здание мы проникли легко, но того, что искали, так и не нашли. Стрейджен и Кааладор собираются навестить университет и поговорить кое с кем из ученых.

— Неужели ими вдруг овладела жажда знаний? — легкомысленно осведомился Сарабиан.

— Вот уж вряд ли, дорогуша, — отвечала Миртаи.

— Дорогуша? — переспросил он, не веря собственным ушам.

— Но ведь ты и вправду очень милый, Сарабиан. — Золотокожая великанша ласково погладила его по щеке. — Сегодня ночью я узнала, что воры, заговорщики и прочие негодяи испытывают друг к другу весьма теплые чувства. Ты сговариваешься с нами, чтобы разогнать полицию, а значит, и ты теперь один из нас. Стрейджен хочет побеседовать со знатоками архитектуры. Он подозревает, что в здании министерства могут быть потайные комнаты, и надеется, что в какой-нибудь библиотеке обнаружатся первоначальные чертежи здания. — Она искоса, лукаво взглянула на императора и добавила: — Вот такую штуку, стал-быть, они и замыслили, дорогуша.

— Ты уверен, Сарабиан, что хочешь ввести Кааладора в свое правительство? — осведомилась Элана. — Похоже, его говор передается, как зараза. Дай ему год-два, и вся резиденция будет называть тебя «дорогуша».

— Что ж, я предпочел бы это слово многим другим прозвищам, которыми меня награждали в последнее время.

ГЛАВА 9

Спapxoк и его друзья покинули Кирон ранним утром следующего дня и направились на восток мимо обширных золотистых полей зреющей пшеницы. Холмистая местность постепенно переходила в широкую долину, где реки Пела и Эдек сливались на границе между Эдомом и Кинезгой.

Спархок скакал впереди отряда, держа на руках Флейту. Девочка этим утром держалась непривычно тихо, и, после того как миновали часа два пути, Спархок наклонился и заглянул в ее лицо. Ее пустые глаза смотрели в никуда, застывшее лицо было лишено всякого выражения.

— В чем дело? — спросил он.

— Не сейчас, Спархок, — жестко ответила она. — Я занята.

— Афраэль, мы подъезжаем к границе. Может быть, нам стоит…

— Оставь меня в покое. — Она уткнулась лбом в его грудь и недовольно хмыкнула.

— Что случилось, Спархок? — спросила Сефрения, подъехав к ним.

— Афраэль не хочет говорить со мной. Сефрения наклонилась и изучающе взглянула в лицо Флейты.

— Ах вот оно что, — проговорила она.

— Что именно?

— Оставь ее в покое, Спархок. Она сейчас где-то еще.

— Сефрения, впереди граница. Так ли уж нам необходимо истратить полдня на разговоры с пограничной стражей?

— Похоже, что другого выхода у нас нет. Дай-ка мне ее.

Он поднял полусонную малышку и устроил ее на руках сестры.

— Может быть, мне и без ее помощи удастся перенести нас через границу. Я уже знаю, как это делается.

— Нет, Спархок. Ты еще не готов к тому, чтобы делать это самостоятельно, и мы решительно не хотим, чтобы ты ставил опыты на свой страх и риск. Придется нам пересекать границу без помощи Афраэли. Кто знает, сколько еще она будет занята.

— Случилось что-нибудь важное? Я имею в виду — может быть, Элане грозит опасность?

— Не знаю, Спархок, и не хочу беспокоить Афраэль только для того, чтобы это выяснить. Даная позаботится о своей матери. Тебе остается только довериться ей.

— Знаешь, все это крайне сложно. Хотел бы я знать, долго ли надо привыкать к мысли, что ее целых три — и все они одна и та же?

Сефрения непонимающе взглянула на него.

— Афраэль, Флейта, Даная — все они одна и та же личность, однако они могут быть в двух и, насколько я знаю, в трех местах одновременно и делать разом два-три разных дела.

— Верно, — согласилась она.

— И тебя это нисколько не беспокоит?

— А тебя беспокоит, что ваш эленийский Бог знает все, что думают все люди в мире — причем одновременно?

— Ну… пожалуй, что нет.

— Так в чем же разница?