Лян Син - Лю Ху-лань

• Название: Лю Ху-лань
• Автор: Лян Син
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

О жизни и бессмертии юной патриотки, пятнадцатилетней китайской коммунистки Лю Ху-лань, имя которой так же дорого людям, как и имя нашей Зои Космодемьянской, как имена многих других отважных сыновей и дочерей нашего народа, рассказывается в этой книжке. Она пришла в партию в тяжелые времена для китайского народа, пришла, как пришли в нее Дуань Цун-жуй, Ван Сяо-хэ и Хуан Цзи-гуан, как пришли сотни и тысячи других отважных героев, чтобы внести и свой вклад в великое дело освобождения их родины от ига империалистов и их прислужников — феодалов.

---

— Ничего страшного не случится, если я пойду к храму. Я скроюсь в толпе, и меня не заметят, не волнуйся.

Лю Ху-лань кивнула головой и выбежала на улицу. Почти все крестьяне были в сборе. Яньсишаньцы шныряли по деревне, переворачивали все вверх дном, арестовывали многих. Вот повели семидесятилетнего Чэнь Чжу-цзэ из семьи активиста, за ним Лю Лао-сяня, тоже из семьи активиста, потом арестовали Ши Сы-цзя, брата Ши Ши-фана, который рекомендовал Лю Ху-лань в партию. Его схватили в центре деревни, когда он брал воду из колодца, из того самого колодца, куда бросился старик крестьянин, не желая попасть живым в лапы японцев. С тех пор не прошло и двух лет, а крестьяне по-прежнему терпели муки, только одних угнетателей, японских чертей, сменили другие — яньсишаньцы.

Аресты производились по заранее составленному черному списку. Солдаты бесцеремонно заглядывали в лица крестьян. Наконец из толпы вывели крестьянина Чжан Нань-чэна, бывшего некоторое время в Восьмой армии.

Затем солдаты начали рыскать среди женщин, поминутно спрашивая:

— Ты Цзинь-сянь?

— Нет.

— Тебя зовут Цзинь-сянь?

— Нет, меня зовут Сань-ни.

Так дошли до Цзинь-сянь.

— Тебя зовут Цзинь-сянь, признавайся!

Цзинь-сянь в ужасе пролепетала:

— Меня… меня зовут Цзинь-сянь.

Подталкивая девушку прикладом, солдат вывел ее из толпы и вместе с другими арестованными втолкнул в храм.

Мать Лю Ху-лань видела все это, и сердце ее замерло. Что будет с Лю Ху-лань? Мать порывалась вернуться и предупредить дочь, чтобы она соблюдала осторожность, но уже было слишком поздно. На площадь разрешалось только входить, выход был запрещен. Щемящая тоска сжала сердце матери. Вдруг кто-то дернул ее за рукав. Не оборачиваясь, она услыхала шепот:

— Мама…

Женщина в ужасе повернулась, зашептала:

— Ай-я! Ты пришла!

Но Лю Ху-лань скрылась в толпе. На площади царило напряженное молчание. Гнетущая тишина, казалось, достигла предела. Нужна была лишь искра, чтобы произошел взрыв. Какой-то стражник из Да-сяна, знавший Лю Ху-лань в лицо, пробился сквозь толпу и, схватив Лю Ху-лань за руку, угрожающе прошипел:

— Лю Ху-лань, верно? Лучше признавайся! С кем из Восьмой армии ты поддерживаешь связь? Кто в вашей деревне из Восьмой армии?.. Стой, не вздумай бежать!.. Мы тебя допросим, будешь говорить — хорошо, не станешь — прощайся с жизнью.

Лю Ху-лань, плотно сжав губы, широко раскрытыми глазами смотрела прямо в лицо врагу. Когда стражник ушел, она подошла к матери и спокойно, тихо сказала:

— Если я уступлю врагу — меня отпустят. Если не уступлю — меня лишат жизни…

В глазах матери потемнело. Она ничего больше не слышала, ничего не понимала. Губы ее беззвучно шевелились. Она напрягала все силы, чтобы не упасть.

Лю Ху-лань недоумевала: почему ее сразу не арестовали, как других?

Сердце ее сжалось. Всеми силами она старалась казаться спокойной и, глубоко задумавшись, устремила взгляд на край неба…

Лицо ее было сурово и торжественно. Тяжелое испытание выпало на ее долю. Девушка тряхнула головой и, сняв с пальца колечко, решительно протянула его матери. Затем пошарила в карманах, достала носовой платок, помаду, и все это тоже передала матери. Совсем недавно славный разведчик товарищ Хань Хуа в критический момент уничтожил все секретные документы, которые были при нем, и пал смертью храбрых! А пять бойцов, которые дрались с целым японским отрядом у горы Волчьи Зубы! Когда у них кончились патроны, они, отрезанные от своих, вдребезги разбили свои винтовки о камни, чтобы они не достались врагу, а сами бросились вниз со скалы… Эти картины одна за другой вставали перед глазами Лю Ху-лань. Она еще раз тщательно осмотрела свои карманы и все, что было у нее, торжественно вручила матери. Пусть ничего не достанется грабителям и убийцам! Только жизнь свою, честную и достойную, она не сможет сохранить. Она в руках врага! Смело, бесстрашно отдаст она свою жизнь во имя светлого идеала, к которому стремилась всей душой, во имя коммунизма.

Мысли Лю Ху-лань прервал тот самый стражник, который ей угрожал. Он неожиданно вырос перед ней. На этот раз он действовал грубее. С ним было несколько солдат. Заорав, он схватил ее за руку и с силой втолкнул в храм.

Всех арестованных поместили в центральном зале и одного за другим вызывали на допрос. Дошла очередь и до Лю Ху-лань. Ее повели в комнату, расположенную в западном крыле храма. Допрашивал яньсишаньский офицер:

— Тебя зовут Ху-лань?

— Да.

— Ты секретарь женского союза деревни?

Лю Ху-лань утвердительно кивнула головой.

— Каким путём ты поддерживаешь связь с Восьмой армией?

Девушка покачала головой:

— Никакой связи я не поддерживаю.

— С кем из коммунистов ты встречалась за последнее время?

Лю Ху-лань снова покачала головой:

— Ни с кем.

— Кто из деревенских прячет в доме полотно?

— Не знаю.

Офицер рассердился и злобно процедил:

— Никакой связи не поддерживаешь? Ни с кем не встречаешься и ничего не знаешь?

Лю Ху-лань отрицательно покачала головой:

— Не знаю.

Тогда офицер пустился на хитрость:

— Кое-кто уже дал показания. Мне сказали, что ты коммунистка.

— Коммунистка? Да, это верно.

— Кого еще из коммунистов ты знаешь в вашей деревне?

— Никого, — решительно ответила девушка. — Я одна коммунистка.

— Кого ты знаешь в Восьмой армии?

— Никого.

— А Лю Фана и Ван Бэнь-гу не знаешь?

— Не знаю.

— Ты так молола! Как удалялось тебе выполнять такие важные задания? Что ты делала для Восьмой армии?

— Ничего не делала.

Офицер стукнул кулаком по столу и заорал:

— Тебе пятнадцать лет, а ты такая упрямая! Что, смерти не боишься?

Лю Ху-лань без колебаний ответила:

— Если придется умереть — умру, но от меня вы ничего не узнаете.

Яньсишанец снова изменил тактику. Спокойно и вкрадчиво он спросил:

— И тебе не жаль расстаться с жизнью в пятнадцать лет?

Лю Ху-лань еще решительнее ответила:

— Я прожила пятнадцать лет, и, если вы убьете меня, через пятнадцать лет мне по-прежнему будет пятнадцать.

У врага были свои расчеты: офицер полагал, что стоит стражнику припугнуть Лю Ху-лань, и она на допросе во всем повинится. Была у него еще и другая подлая цель. Он хотел увезти Лю Ху-лань в Лясян и там поглумиться над ней. Он не предполагал, что Лю Ху-лань окажется такой твердой и стойкой.

Офицер снова ударил кулаком по столу и продолжал допрос, но безрезультатно.

Тогда он решил на некоторое время отложить допрос и действовать постепенно, чтобы вынудить Лю Ху-лань отказаться от сотрудничества с Восьмой армией.

Но Лю Ху-лань решительно заявила:

— Никаких обязательств!

— Если сегодня ты отправишься со мной в Дасян, твоя жизнь будет спасена, — проговорил офицер.

— Нет!

Разъяренный яньсишанец забарабанил кулаками по столу. Но Лю Ху-лань стояла не шелохнувшись, словно изваяние.

Офицер позеленел от злости.

— Если ты не покоришься, — завопил бандит, — тебя немедленно казнят вместе с другими арестованными.

Лю Ху-лань лишь усмехнулась. Тогда офицер вызвал солдат и приказал связать руки Лю Ху-лань.

В глазах девушки сверкнула ненависть, и она с презрением бросила:

— Зачем так туго? Не убегу!

Офицер нервно шагал по комнате. Когда солдаты выводили Лю Ху-лань, офицер окриком остановил их.

Лю Ху-лань обернулась.

Все угрозы были исчерпаны. Офицер задыхался от бешенства и не мог произнести ни звука.

Лю Ху-лань бросила на него взгляд, полный презрения, и равнодушно сказала:

— Все то же? Напрасно!

И вышла с гордо поднятой головой. Конвоиры следовали за ней.

Войдя в деревню, яньсишаньцы наметили шесть жертв: двоих из восьми арестованных ранее и четверых арестованных только что…

Когда Лю Ху-лань привели к месту казни, шестеро приговоренных уже были здесь. «Они будут убиты!» — сердце Лю Ху-лань разрывалось от гнева.

Взбешенный офицер поносил коммунистов и Восьмую армию. Захлебываясь, он вопил:

— Кто связан с коммунистами, кто не предан Янь Си-шаню, будет беспощадно уничтожен!

Тем временем солдаты установили две соломорезки и приготовили несколько десятков ивовых палок большой толщины.

Офицер огласил имена приговоренных к казни. Он потребовал одобрения собравшихся, но площадь казалась вымершей. Тогда он спросил:

— Эти семеро — хорошие люди или негодяи?

Ответ был неожиданным для яньсишаньца.

— Хорошие! Хорошие! Честные люди! — загремела толпа.

Люди заволновались. В ту же минуту на них были направлены пулеметы. Солдаты орали, ругались, приказывали замолчать. Наконец воцарилась тишина.

Первыми бандиты выволокли Ши Сань-хоя и Ши Сы-цзя. Требуя показаний, палачи избили их палками до полусмерти, затем отрубили им головы соломорезкой. Когда Ши Сань-хоя тащили на казнь, он спокойно произнес: