Лора Бекитт - Сильнее смерти

• Название: Сильнее смерти
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: Амадеус
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9777-0070-2

Сердце юного самурая Акиры покорила прекрасная Кэйко. Но любовь их запретна – девушка живет в доме влиятельного князя Нагасавы в качестве наложницы и должна родить господину наследника. Не сумев скрыть взаимной симпатии, молодые люди навлекают на себя гнев Нагасавы. Разъяренный князь бросает юношу в яму с водой, а беременную Кэйко сажает под замок. Акира спасается из смертельной ловушки и бежит в горы. Он уверен, что больше никогда не встретит любимую, но судьба распоряжается по-иному…

---

– Ты останешься? – Акира задал вопрос, который явно был лишним.

– Конечно.

Акира промолчал. В его молчании затаилось презрение, и Кикути это почувствовал.

– Какая разница, кому служить? – небрежно произнес он. – Ты служил князю Нагасаве, потом князю Аракаве, потом – его сыну. И что изменилось?

– Многое.

– А для меня – нет. Такое же жалованье, паек, оружие, все та же война. В свое время ты боготворил Нагасаву. А что от него осталось?

– То, на чем ты стоишь и что видишь.

Кикути усмехнулся:

– Это было и до Нагасавы. И будет потом. Ты все еще смотришь на мир глазами прошлого. Только время не станет ждать.

– Вижу, у тебя своя мудрость.

– Почему бы нет? Важно не то, что есть на самом деле, а то, что в твоей голове. А ты, стало быть, решил умереть? Кто это придумал? Наверное, Кандзаки-сан?

Собственно, Акира должен был прервать этот разговор одним ударом меча. Но он не двигался. На его губах играла странная усмешка. Он ограничился тем, что сказал:

– Мы все так решили. Ты знаешь, таков долг.

Кикути переступил с ноги на ногу.

– По-моему, долг – это все равно что камень, который лежит на твоем пути. Ты можешь споткнуться об него, можешь поднять и таскать с собой, можешь перешагнуть через него и пойти дальше, а можешь просто не заметить.

Акира посмотрел ему в глаза:

– Кандзаки-сан сделал свой выбор, причем не сейчас, а давно. И он не меняет решений.

– Все люди меняют решения. Просто всегда находятся те, кто решает за нас, а потом отдает приказы. Кстати, ходят слухи, что наш новый господин сам женится на Амакуса Юмико. Так что где похороны, там и праздник. К тому же князь Сабуро погиб не в бою, а позволил убить себя какой-то сумасшедшей! Не завидую охране – вот уж чьи головы точно полетят с плеч!

– Ты знаешь, что это за женщина? – произнес Акира, скрывая волнение. – Что с ней сделают?

– Нет, я ее не знаю. Приказано ее казнить, и как можно скорее. Это все, что я слышал. Князь Тоцухэй не желает ее видеть и не считает нужным дознаваться, кто она такая. Она подарила ему Сэтцу, а он подарит ей быструю, легкую смерть.

Акира молчал. Он думал не о Кэйко. Не о Кэйтаро. Совсем о другом. Он понял, что прошлое ушло, растворилось в пустоте, как растворяется утренний туман над гребнями гор. Нагасава наконец-то отпустил его. Это место занял Кандзаки-сан.

Господин для самурая – как звездное небо над головой – всегда над ним и с ним, нечто отстраненное, недостижимое, постоянное, всевидящее, как зеркало совести, вмещающей в себя и долг, и честь, и любовь, последнюю – как частичку безумия, слепоты разума и чистоты сердца, горячую и прозрачную, как пелена огня.

ГЛАВА 9

Мое не знавшее любви доныне сердце

С тех пор, как полюбил тебя,

Менять свой цвет не будет никогда.

И никогда ты думать не должна,

Что это сердце может измениться!

Кино Цураюки[43]

Человеческий век

Подобен единому мигу,

Дню цветенья вьюнка…

Ничего мне в жизни не надо,

Кроме жизни – той, что имею!

Рёкан[44]

Дорога шла то косматым от инея лесом, то белыми полянами, а после побежала по равнине, где гуляли свирепые ветра и земля была тверда, как железо.

Кэйко быстро шла вперед; на ее лицо падал тусклый отсвет снежных просторов, глаза казались стеклянными, взор застыл. Ее распущенные черные волосы растрепались – их вид вызывал в памяти мысли о мрачных дремучих лесах. Обнаженные руки и босые ноги замерзли так, что она их почти не чувствовала.

Странная местность, которую видела перед собой Кэйко, поднималась к области вечных снегов, и женщину начал охватывать пронизывающий холод горных вершин, холод, чье прикосновение сковывало тело и леденило кровь. Сейчас невозможно было поверить, что весною эти крутые склоны окутывает бело-розовая дымка и покрывает изумрудно-зеленый ковер деревьев и трав, их пригревает солнце, а благоухание цветов в долине кружит голову.

Хотя Кэйко сопровождал отряд самураев, ей все время чудилось, будто она здесь одна. Иногда она искоса поглядывала на них. Какие каменно-спокой-ные, ничего не выражающие лица! Чувствуют ли они что нибудь, эти люди, думают ли о чем-то? Ведают ли сомнения и страх?

Наконец они вышли к гигантскому обрыву и остановились на краю. Тот, кто возглавлял отряд, коротко произнес:

– Здесь.

Далеко впереди тянулась высоченная стена скал. Кое-где виднелись одиночные деревья. Ветер вздымал тучи снежной пыли, взлетавшей, казалось, до самых небес, давящих, тяжелых, неподвижных. Всюду клубилась белесая мгла, и унылый протяжный стон ветра напоминал неумолимый зов смерти. Везде – темные скопища облаков, угрожающее безмолвие, потолок бесцветного неба и дыхание воздушной бездны.

В этой картине было что-то жуткое, и Кэйко думала о том, что временами мир напоминает хорошо знакомую комнату, войдя в которую тем не менее можно наткнуться на неизвестную вещь. В последние часы и дни она ежесекундно ощущала сопротивление каких-то могучих сил и чувствовала себя опустошенной, обессиленной странной борьбой с непонятным, неведимым противником. И сейчас ей казалось, что даже воздух, которым она дышит, отравлен враждебностью, точно ядом, и этот губительный яд проникает в ее душу и тело, сковывает движения, помрачает разум.

Сутки назад напряжение и страх, как это часто случается, вопреки всему, внушили ей уверенность в том, что она способна совершить невозможное. Кэйко нашла шпильку, которая запуталась в чаще ее волос, точно такую же, какой убила господина Модзи, и попыталась лишить себя жизни. Но не смогла. Она страшилась холода, голода, унижений и пыток, но… смерти Кэйко боялась больше. Она давно считала себя покинутой и одинокой, а между тем слишком многое, внешне незаметное и мелкое, удерживало ее в этом мире.

Давно известно, что все на свете происходит из Пустоты и в Пустоту возвращается. Однако Кэйко не была уверена, что там, в неведомом, есть алые вишни, снежные хлопья цветков сливы, усыпляющий шум воды или нежная прохлада ветра. И как верно то, что бамбук прям, цветки сакуры прекрасны и недолговечны, а луна загадочна и печальна, так же верно было и другое: смерть не хотела принимать Кэйко и Кэйко не хотела принимать смерть.

Ее подвели к краю обрыва. Женщина не сопротивлялась, она завороженно смотрела вниз. Резкие порывы ветра, беснуясь, крутили колючую ледяную пыль, овевали ее лицо своим неживым дыханием. Внизу ничего не было видно, а кругом – только покрытые снегом скалы, белые и голые, точно части исполинского скелета.

Когда-то Кэйко уже стояла на краю обрыва. Но тогда ее противником был Нагасава, а сейчас, кажется, целый мир. Против мира она была бессильна. Кэйко вздохнула. В общем-то она все понимала – теперь, когда ее сердце перестало напоминать обледенелый камень. И именно сейчас ей было суждено оказаться там, за пределами времени и пространства, где никакие мысли и чувства уже не имеют значения. Спасения не было.

Она оглянулась и посмотрела в лица тех, кто, согласно всеобщим убеждениям, мог подняться над жизнью и смертью. Но она-то знала не понаслышке, что они сделаны из плоти и в их жилах течет такая же алая кровь, как и у всех остальных людей. И они тоже могут быть слабыми, могут лгать и предавать.

Ее руки не были связаны. Один из самураев подтолкнул Кэйко острием меча к краю обрыва. Возможно, их не учили убивать женщин, а может, они просто не хотели осквернять себя прикосновением к той, что лишила жизни их господина. Когда Нагасава тащил ее к пропасти, в нем кипели злость и досада, эти же были холодны и тверды. И это куда больше пугало Кэйко: невозможно находиться рядом с людьми, которые не проявляют никаких человеческих чувств. Такое было ей не по силам, из-за этого, еще не приняв смерть, она уже ощущала себя выброшенной из жизни.

Прошло несколько секунд. Нельзя сказать, что Кэйко сделала выбор, зато она внезапно обрела решимость. Стряхнув с себя оцепенение, женщина шагнула навстречу неизбежному. Ее вновь подтолкнули, и тут она поскользнулась на каком-то бугре и… полетела вниз. Лицо колола ледяная пыль, внутри была пустота. А потом Кэйко вдруг тряхнуло с такой силой, что потемнело в глазах, и спустя секунду она поняла, что висит над бездной, между небом и землей, точно в сетях огромного паука. До сего времени ее сердце сжимала мучительная тревога, теперь же оно, казалось, вовсе остановилось. Ее глаза остекленели, она не осмеливалась дышать. Ее пояс зацепился за сук выросшего на выступе одинокого дерева. Это была недолгая отсрочка. Ветка скрипела, сгибаясь под тяжестью нежданно свалившейся на нее ноши, и в ушах Кэйко ее мучительный стон отдавался жалящей болью. Через некоторое время она осмелилась взглянуть вперед и вниз. Это был особый взгляд. Все окружающее казалось живым – могло либо помочь, либо помешать.

Перед ней расстилалось бескрайнее ледяное пространство. Гряда холмов сливалась с горизонтом, а редкие деревья на склонах с такого расстояния казались беспомощно вздрагивающими на ветру травинками. И все же в глубине ее души еще жила надежда. Кэйко не верила, что может вот так бесследно исчезнуть.