Элизабет Джордж - Месть под расчет

• Название: Месть под расчет
• Автор: Элизабет Джордж
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-94145-113-Х

Инспектор Линли, восьмой граф Ашертон, привозит в свое родовое имение девушку, на которой собирается жениться. Но жестокое убийство местного журналиста становится началом целой цепи событий, нарушающих покой тихой живописной корнуоллской деревушки. Когда же происходит второе убийство, Линли понимает, что не может оставаться сторонним наблюдателем, потому что улики ведут в его собственную семью.

---

Пока он говорил, Дебора обняла его, и он чувствовал нежное прикосновение ее грудей, слышал, как бьется ее сердце, и понимал, что опять солгал ей. Они не могут быть друзьями. Между ними не может быть дружбы, потому что стоило ей обнять его, и все его тело вспыхнуло страстным желанием.

Предостережения звучали, сменяя друг друга, у него в голове. Она принадлежит Линли. Достаточно он помучил ее. Он предает своего самого лучшего друга. Между ними граница, которую нельзя перейти. Его решение было твердым. Мы родились не для счастья. Жизнь не всегда честна. Он слышал все, клялся, что еще немного – и уйдет, отпустит ее, и нарушал свою клятву. Ему нужно было держать ее в объятиях, вдыхать запах ее кожи. Это все. Больше ничего… разве что еще раз прикоснуться к ее волосам, убрать их с лица…

Дебора подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. И ничего не осталось от предостережений, обещаний, клятв. Слишком высока была цена. Они ничего не значили. Совсем ничего. Он был с ней. А остальное чепуха.

Сент-Джеймс прикоснулся к ее щеке, ко лбу, провел пальцем по губам. Дебора прошептала его имя, всего-навсего его имя, и от его страха не осталось и следа. Теперь он знал. Они были одно. Он принял это как истину. Это было свершением. И Сент-Джеймс потянулся губами к ее губам.

***

Не было ничего, кроме его рук. Все было не важно, кроме его теплых губ, кроме его языка. Только одно мгновение. Его поцелуй. Ничего, кроме его поцелуя.

Сент-Джеймс прошептал ее имя, и их обоих залила волна страсти. Она утопила в себе ее прошлое, все ее надежды, все желания, всю ее прежнюю жизнь. Осталось одно – она желанна. Иона тоже желала его, это было сильнее, чем верность, чем любовь, чем прекрасное будущее. Она говорила себе, что это не имеет никакого отношения к той Деборе, которая обещала свою любовь Томми, которая спала с Томми, которая будет женой Томми. Она лишь подведет итог, узнает себе цену.

– Любовь моя, – прошептал он. – Без тебя…

Она закрыла ему рот поцелуем. Она ласково куснула его и почувствовала, что он улыбается. Ей не хотелось слов. Зачем слова, когда есть чувства? Его губы на ее шее, его руки ласкают ее грудь, развязывают пояс у нее на талии, снимают с нее халат, спускают с плеч узкие лямки ночной рубашки. Она встала, и рубашка соскользнула на пол. Она почувствовала прикосновение его ладони к своему бедру.

– Дебора.

Зачем слова? Она наклонилась к нему, поцеловала его, когда он привлек ее к себе, услышала, как он вздохнул, когда его губы нашли ее грудь.

Дебора гладила его, снимала с него халат.

– Я хочу тебя, – прошептал он. – Дебора, посмотри на меня.

Она не могла. Она видела пламя свечей, камин, книжные полки, блестевшую медную лампу на столе. Но только не его лицо, не его глаза, не его губы. Она принимала его поцелуи. Она ласкала его в ответ на его ласки. Но она не смотрела на него.

– Я люблю тебя, – едва слышно произнес Сент-Джеймс.

Три года. Она ждала победных фанфар, но ничего такого не было. Зашипела свеча, и воск потек на каминную полку. Огонь погас. От сгоревшего фитиля запахло резко и неприятно. Сент-Джеймс обернулся.

Дебора наблюдала за Саймоном Сент-Джеймсом. На его коже играл огонек оставшейся свечи, и его отсветы напоминали крылышки. Профиль, волосы, резко очерченный подбородок, линия плеч, уверенное быстрое движение прекрасных рук… Она встала. У нее дрожали пальцы, когда она натягивала на себя халат и безуспешно пыталась завязать пояс. Она была потрясена до самой глубины своего существа. Не надо слов, подумала она, все, что угодно, только не надо слов.

– Дебора…

У нее не осталось сил.

– Ради бога, Дебора, что случилось? В чем я виноват?

Дебора заставила себя посмотреть прямо ему в глаза. Его лицо словно омылось страстью, стало совсем юным и беззащитным. Он смотрел на нее так, словно ждал удара.

– Не могу, – сказала она. – Саймон, я не могу.

Она повернулась и вышла из комнаты. Побежала вверх по лестнице. Томми, повторяла она про себя, словно его имя было молитвой, было заклинанием, которое могло спасти ее от лжи и страха.

Часть VI Искупление

Глава 25

Отличная погода начала меняться, едва самолет Линли коснулся земли. С юго-запада набежали тяжелые серые тучи, и если в Лондоне был легкий ветерок, то в Корнуолле задул предвещающий ненастье, пронизывающий ветер. Теперешняя погода, мельком подумал Линли, подходящая декорация для его настроения и для обстоятельств, в которых оказалась его семья. Утро началось с неожиданно появившейся надежды, однако уже через пару часов ему стало ясно, что до покоя далеко и надежде нечего даже тягаться с мрачными предчувствиями.

В отличие от последних нескольких дней, неприятные мысли не были связаны с Питером. Наоборот, после вечерней встречи в отношениях братьев появился просвет. И хотя семейный адвокат, побывав в Скотленд-Ярде, ясно обрисовал опасность, если не будет доказано, что Мика Кэмбри убил Джастин Брук, Линли с Питером, обсудив юридические аспекты, сделали первые робкие шаги к взаимному пониманию себя в прошлом, без чего им было невозможно простить друг друга. Стало ясно: понять – значит простить. И если понимание и прощение это добродетели, свидетельство силы, а не слабости, – то настало время внести гармонию в те отношения, которые больше всего в этом нуждались.

Это благое намерение – которое сделало легкими его шаги и распрямило плечи – поколебалось еще в Челси. Линли поднялся на крыльцо, постучал в дверь и почувствовал необъяснимый страх.

Дверь открыл Сент-Джеймс. Он, казалось бы спокойно, предложил выпить кофе перед отъездом, откровенно изложил свою версию участия Джастина Брука в убийстве Саши Ниффорд. В других обстоятельствах информация насчет Брука привела бы Линли в восторг, возникавший всякий раз, когда расследование близилось к завершению. Но теперь он почти не слушал Сент-Джеймса и не совсем понимал, насколько далеко они продвинулись в понимании того, что произошло в Корнуолле и Лондоне за последние пять дней. Вместо этого он думал о том, как изменилось за ночь лицо его друга, словно он тяжело заболел, какими глубокими стали морщины на лбу, какой напряженный у него голос, и холодок пробежал по коже Линли.

Он знал единственную причину возможных изменений в настроении друга, и она, эта самая причина, поправляя на плече сумку, спустилась вниз минуты через три после его приезда. Стоило Линли заглянуть ей в лицо, и он прочитал на нем правду, отчего у него больно сжалось сердце. Ему едва удалось сдержать рвавшиеся наружу злобу и ревность. Но сыграло свою роль культивировавшееся многими поколениями воспитание. Вместо того чтобы потребовать объяснений, считалось приличным завести ни к чему не обязывающий разговор, чтобы пережить первые мгновения, ни на йоту не выдав своих чувств.

– Заработалась, дорогая? – спросил он. – Ты выглядишь так, словно не спала ни минуты. – Хорошее воспитание тоже имеет свои границы. – Неужели работала всю ночь? Все напечатала?

Дебора не смотрела на Сент-Джеймса, который ушел в кабинет и принялся что-то перебирать на столе.

– Почти. – Она подошла к Линли, обняла его и подставила губы для поцелуя. – Доброе утро, милый Томми. Я скучала по тебе.

Линли поцеловал Дебору и, оценив ее искренность, усомнился было в своем первом впечатлении. Скорее всего, так и есть, сказал он себе.

– Если у тебя много работы – оставайся, – проговорил он.

– Я хочу поехать с тобой. Фотографии могут подождать.

И, улыбаясь, Дебора еще раз поцеловала его.

Держа ее в своих объятиях, Линли не забывал о Сент-Джеймсе. И во время полета в Корнуолл не выпускал из вида обоих, внимательно следя за их поведением. Каждое слово, каждый жест, каждое замечание он изучал под микроскопом своей подозрительности. Если Дебора произносила имя Сент-Джеймса, для него это было завуалированным подтверждением ее любви к нему. Если Сент-Джеймс смотрел в ее сторону, он открыто декларировал свою преступную страсть. К тому времени, когда они совершили посадку в Корнуолле, Линли уже не мог справиться с засевшим у него в голове подозрением, которое болью отзывалось в затылке. Впрочем, физическая боль не шла ни в какое сравнение с другой болью. Линли, как никогда, ненавидел самого себя.

Взбунтовавшиеся чувства не позволили Линли и по дороге в Сарри, и во время полета говорить о чем-то серьезном. А так как ни у кого из троих не было дара леди Хелен разряжать обстановку и обходить острые углы, то они вскоре замолчали и, когда оказались на месте, были переполнены непроизнесенными словами. Линли было ясно, что не один он вздохнул с облегчением, когда они сошли с трапа и увидели, что их ждет Джаспер с автомобилем.

Молчание по дороге в Ховенстоу нарушал лишь Джаспер. Он сообщил, что леди Ашертон распорядилась насчет двух ребят, которые должны ждать на берегу в половине второго, как «вы просили», что Джон Пенеллин все еще в Пензансе. И еще прошел слушок, будто бы мистер Питер отыскался.