Юрий Антропов - Самосожжение

• Название: Самосожжение
• Автор: Юрий Антропов
• Жанр: Научная Фантастика

Главный герой антивоенного романа «Самосожжение», московский социолог Тихомиров, оказавшись в заграничной командировке, проводит своеобразное исследование духовного состояния западного общества.

---

— My friends, my friends! — Скажите мне, please, что есть внешневидовая difends, то есть борьба? Она, случайно, с фарцом не связана, нет?

— Внешневидовая — это внешнеторговская, одно и то же.

— Да нет, при чем здесь торговля? Дело в быте, в быте!

— Что есть bit?

— Друзья! Мне пришлось общаться… мне рассказывали, как советский писатель Юрий Трифонов произнес потрясающую речь на Шестом съезде писателей СССР. Он как раз и рассуждал, весьма иронично причем, об этом самом слове быт…

— Да, господа, bit — это нечто сугубо славянское, специфическое, тут нужен глубоко научный и глубоко содержательный анализ.

— И все же, my friends, что есть внешневидовая…

— Внутри! Внутри!..

— Да какая разница?

— НАДОПРОСТОЖИТЬ

— АТАМХОТЬТРАВАНЕРАСТИ!

Ух, как они развеселились!..

Правда, один из них становился все мрачнее. И жестко сказал, перекрывая сатанинский хохот:

— Черт бы с ней, с этой самой внутривидовой борьбой, но ведь беда в том, что она усиливает вероятность угрозы ядерной войны!

Это сказал Гей.

Я свидетель.

Хотя на вилле «Адам и Ева» в тот раз я не был. В другое время и в месте другом сказал Гей эти слова. В любом случае было о чем подумать.

Адам как бы дополнил Гея:

— ВСЯКАЯ РАБОТА, ЕСЛИ ОНА НЕ ПОСВЯЩЕНА СОЗДАНИЮ ЛУЧШЕГО ОБЩЕСТВА, А СТАЛО БЫТЬ, ПРЕДОТВРАЩЕНИЮ ВОЙНЫ, БЕССМЫСЛЕННА, БЕЗОТВЕТСТВЕННА, ну и так далее.

— Гигантская мысль, спиши в альбом!

Теперь Гей как бы дополнил Адама, рассуждая вслух:

— Собственно, процесс создания лучшего общества и должен предотвращать внутривидовую борьбу в семьях, равно как и угрозу ядерной войны.

Мээн усмехнулся:

— Гигантская мысль… Однако нет ли здесь вполне очевидной…

— Ну хватит! — сказал Гей. — Мне пора!

Однако прежде чем уйти, он еще раз глянул на экран телевизора. В этот самый момент на вилле Эндэа начались танцы. Адам оцепенело стоял посреди сошедших с ума людей. Каждый был сам по себе. Как в агонии. Тоже момент распада? — подумал Гей. Но неужели и эти люди воссоздадутся потом их атомов и молекул? Неужели при их воссоздании будет использован блочный ускоренный метод, как на неплановых стройках Бээна?

Гей оглянулся.

Алины в гостиной не было.

Впрочем, не было и Мээна.

Прижимая к себе локтем Красную Папку, Гей пошел из гостиной, а бедняга Адам все еще стоял посреди гостиной, и на лице его было такое выражение, словно он понял наконец, ЧЕМ ЖЕ ВСЕ ЭТО КОНЧИТСЯ.

Ядерная аллергия возникла не только в Японии, но еще и в Новой Зеландии.

Как ни странно, Алина ждала его в машине.

Редчайший контакт…

Лишь в молодости было с ними такое, когда они могли, не сговариваясь, исчезнуть из какой-нибудь компании. Теперь же, случалось, если один из них и уходил — даже открыто, попрощавшись с хозяевами, — то другой или не замечал этого, или делал вид, что не замечает.

Такие дела.

Машина шла на большой скорости по автобану, рассекая туман светом фар.

С обеих сторон была проволочная сетка.

И было такое впечатление, что машина неслась по туннелю, в конце которого была пустота, бездна.

— У меня есть знакомый, — сказал Гей, — который когда-то жил в сундуке…

— Где?

— То есть в мешке. Из оленьих шкур. В пологе. Именно так это называется. Он жил в этом пологе вместе с чукчами.

— Он чукча?

— Нет. Он русский. Но такой он хороший правильный мужик, хотя и чересчур оптимистичный, что я так его и назвал. ХОПРАМУХОЧОП. По первым буквам и слогам такой чистосердечной характеристики на него. Да, так вот в недалеком прошлом этот самый Хопрамухочоп много-много лет прожил на Севере. Было дело. Днем еще куда ни шло, а как ночь — все забираются в полог, лежат валетом там, стар и млад, и все курят, и общим горшком тут же пользуются, потому что снаружи холод лютый. Первое время Хопрамухочоп думал, что, задохнется в пологе, не доживет до утра, но потом привык и даже судьбу стал благодарить за то, что от смерти его отвела, с чукчами он все же и сытым был и не замерз… И я спросил себя однажды, — сказал Гей задумчиво, — что лучше? Жить в таком пологе до ста лет или сгореть моментально от ядерного устройства?

— Глупый вопрос, увы! — неожиданно сказала Алина.

— Да, глупый, — легко согласился Гей. — Я и сам это знаю. Человек и в неволе готов жить, только чтобы войны ядерной не было…

Алина клавишу нажала.

Pink Floyd. Wall.

Машина шла на большой скорости, размывая туман светом фар.

Какофония Пинка Флойда была увертюрой к вселенскому хаосу.

Кто первым, спросил себя Гей, пустил в обиход это я странное, страшное прилагательное — мировая?

Неужели его произнес в испуге какой-нибудь обыватель?

Пожалуй, нет.

Обыватель просто подумал: «Война…»

Война — со всеми вытекающими для него, обывателя, последствиями.

Так, может быть, историк?

Или журналист?

Политический обозреватель?

Тоже нет.

Это уже потом — исследования, статьи, обзоры…

А вначале, еще до войны, была безумная мысль.

Она могла возникнуть, конечно, только в мозгу Шизофреника или Властелина.

Но безумные мысли, которые возникают в мозгу Шизофреника, по счастью, не становятся достоянием общественности.

Это — прерогатива Властелина. Свои безумные мысли он просто обязан донести — с помощью прессы, радио и телевидения — до самых широких масс, которых не посещают безумные мысли, по крайней мере не такие безумные.

И вот одна из самых безумных мыслей Властелина — быть Властелином не только одной страны, а и всего мира.

Стало быть, война во всем мире.

Мировая война.

Так первым подумал и сказал Властелин.

Мировая — потому что за мировое господство.

Мировая — значит хорошая.

Мировой парень! — говорили когда-то о Властелине, когда он еще не был Властелином.

Ну кто бы мог подумать, что в этом прилагательном уже тогда, на заре туманной юности, было заключено роковое определение: мировой парень-это парень, который не просто хороший парень, а еще и такой парень, какой впоследствии завоюет весь мир.

Точнее, попробует завоевать.

Разумеется, безуспешно.

Потому что завоевать мир, подчинить его своей идее не удавалось еще никому.

Никакому Властелину.

И тем не менее это странное, страшное словосочетание продолжает оставаться едва ли не самой широко распространенной связкой в современном речестрое.

МИРОВАЯ ВОЙНА…

Они мчались по автобану.

Под какофонию Пинка Флойда.

Гей вспомнил слова Антуана де Сент-Экзюпери.

ВСЕ МЫ — ЭКИПАЖ ОДНОГО КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ.

Гей представил себе, что приказ Рейгана материализовался именно сейчас — над автобаном взорвалась одна из ядерных бомб.

Может быть, направление ударной волны совпало бы с их движением, и машина продолжала бы нестись по автобану, точнее, уже не машина, а остов обгоревшей машины, без стекол и без колес.

И без него и без Алины.

Температура сгорания человеческого тела значительно ниже температуры сгорания резины, стекла и железа.

И в рок-опере Пинка Флойда прозвучал бы небывалый по силе аккорд.

— Ну вот мы и приехали, — сказала Алина.

Перед ними вздымалась гора, вершина которой тонула в тумане.

Темно было и холодно.

Они вышли из машины.

— Да, я вижу, что приехали… — произнес Гей, зябко поеживаясь.

— А дальше надо пешком, как и подобает паломникам, — сказала Алина, с треском застегивая молнию на своей куртке, до самого ворота, наглухо. — А иногда и на четвереньках.

— К истине всегда бредут пешком… — буркнул Гей.

Он боялся, что Алина передумает идти с ним, а может, и ждать его здесь не захочет.

— И сквозь такой туман? — Алину передернуло от холода.

— Женская демагогия… — Он попробовал улыбнуться.

— Вам следовало приехать в начале августа, а не в конце осени.

— Хорошо, что я вообще приехал.

— Летом здесь теплая и ясная погода. И много туристов. И все поднимаются на Рысы со специальным экскурсоводом.

— Вашим экскурсоводом буду я.

— Благодарю… А тринадцатого августа, да, кажется, именно тринадцатого, совершается массовое восхождение. Мой бывший муж — социал-демократ. Он поднимался на Рысы. И рассказывал потом, что с вершины открывается красивый вид.

— Но, может быть, именно в тумане и следует воссоздавать будущее из прошлого! — произнес Гей как бы с энтузиазмом, делая первый шаг в сторону вершины Рысы.

— Ах, оставьте вы этот процесс воссоздания для Адама! — будто рассердилась на него Алина. — Ведь вам еще предстоит осознать прошлое… Разве не за этим вы и приехали сюда?

— Прошлое — это сбой романного действия… — пробормотал Гей, делая и второй шаг в сторону вершины Рысы.

Алина стояла на месте.