Александр Бушков - Высокое искусство бегства

• Название: Высокое искусство бегства
• Автор: Александр Бушков
• Издательство: Издательский Дом "Нева", Издательство "Олма-Пресс"
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-7654-1920-8, 5-224-02996-1

Борьба со злом — работа не из благодарных. Но если вокруг Сварога сплотилась компания единомышленников, то им море по колено. И пусть пока им приходится отступать со спасенной принцессой, под натиском превосходящих сил противника, вскоре Странная Компания перейдет в контратаку…

---

Сварог сел так, чтобы видеть в окно дверь конюшни. Драгуны на его компанию пока что внимания не обращали, да и остальные тоже. Хозяин принес вина. Облик у хозяина был страдальческим — в предчувствии неминуемого погрома заведения. С таким видом на исторической родине Сварога обычно сидели в очереди к зубному врачу. Или в очереди в ОВИР — чтобы переместиться на другую историческую родину.

Садясь, Сварог мимолетно взвесил в руке табурет — в самый раз. Бони с Паколетом сноровисто проделали то же самое. Тетка Чари задумчиво коснулась заткнутых за голенище грушевидных нунчак — похоже, тех самых, которыми усмиряла пьяниц в Пограничье. Мешок Шедариса, завернутый в плащ пулемет Бони и вио-лон Леверлина оставили в сенях. Все было в порядке.

— Жалко будет, если уйдем тихо, — сказал Бони, поигрывая желваками.

Сварог хмыкнул. Пить здешнее дрянное винцо он не торопился, как и Леверлин, который отодвинул кружку, едва понюхав.

— Разносить трактир в черепки — это высокое искусство, — поведал Бони. — Как у вас в городах говорят, изящное. Мы, скатурцы, всегда разносили соседние, на любой ярмарке, а вот в нашем селе такое никакому соседу учинить не удавалось… — И гордый собой парень одним махов выплеснул содержимое своей кружки в глотку.

— Ты ногами под столом не дрыгай, — сказал Сварог. — Попадешь по топору, он тебя без ноги оставит.

Верзила охнул:

— Командир, на свете есть только один такой топор…

— Подкованный ты парень, я смотрю, — сказал Сварог.

— Память о старых временах, командир, лучше всего у крестьян и сохраняется. А также песни, предания, заклинания и обряды. Города живут быстро и беспамятно, а у нас жизнь течет по налаженному кругу, и мало что меняется за века. Был у нас один старичок, он бы, не сходя с места, нарисовал карту Талара до Шторма. — Бони понизил голос. — И про те времена, что стояли до летучих замков, можно было кое-что услышать. Жаль, я бродяжничал, раньше-то и не особенно слушал, а теперь спросить не у кого…

Сварог смотрел в окно весьма напряженно и пропустил часть монолога.

— …Кто его знает, чем все кончится, — сказал вдруг Бони. — Так что предупреждаю заранее: как только достану эту штуковину, тут же перебирайтесь мне за спину, а то и сами попадете под веселье…

Он вытащил толстый железный футляр, в каких охотники носят порох и кремни, свинтил крышку, медленно перевернул, крайне осторожно вытряхнул оттуда что-то завернутое аккуратно в обрезок шерстяной ткани, продолговатое. Костяная дудочка, очень старая на вид, вся покрытая тонюсенькими темными трещинами. Столь же осторожно уложил ее назад, пояснив:

— От деда осталось. Вот кто умел… Сварог вопросительно поднял брови.

Леверлин, напротив, преспокойно спросил с видом знатока:

— Самопляска или пугалочка?

— Самопляска. — Бони глянул на него с уважением. — Видел?

— Читал.

— Ну да, в городах у вас все эти дела давно повывели под корень, а в деревнях, особенно в глуши, кое-что и припрятали со старых времен от бдительного небесного ока… Если потихоньку, только для своих — ни тебе огласки, ни урона. — Покосившись на Сварога, он смущенно откашлялся. — Да какая там магия, пустячки для домашнего хозяйства…

— Не у вас одних, — хмыкнул Сварог, глядя на Паколета. — Ох, не у вас одних. И Шедарис мимоходом проговорился про пустячки Вольных Топоров, и в городах кое-что осталось. И даже…

Он резко обернулся к окну — в конюшне вдруг бухнул мушкетный выстрел.

Один из драгун вскочил, отпихнул девку и с видом моментально протрезвевшего помчался к выходу. Вскоре Сварог увидел, как он несется по двору и исчезает в конюшне. Остальные драгуны, покосившись вслед, из-за столов не полезли, но все же иные выжидательно поглядывали в окно. Почему выстрел всполошил именно этого усача? Его мушкет, что ли? Шедарис как-то хвастался, что знаток определит выстрел знакомого оружия посреди любой канонады… Или это был как раз непростой драгун? Из тех, о тайных обязаностях которых не всякий командир ведает?

— Начали, — сказал Сварог, приподнимаясь.

— Погоди, командир. — Бони решительно взмыл с табурета. — Нельзя порочить славное искусство, дай-ка я сам разожгу…

Развязной походкой он подошел к столу драгун, раздвинул двоих так, чтобы ему хватило места опереться на столешницу обеими руками, сотворил на физиономии глумливую мину, слегка склонился вперед и заговорил.

Говорил он спокойно, негромко, чуточку скучающим тоном. Речь его была выдающимся в своем роде образцом ораторского искусства, она изобиловала метафорами, гиперболами, синонимами и эпитетами, блистала незатертыми сравнениями, затрагивала генеалогию до седьмого колена, сексуальные привычки, нравы и обычаи драгун вообще и малиновых в частности, причем в изложении Бони генеалогия, привычки, нравы и обычаи были таковы, что, будь все правдой, драгун не пустила бы на порог любая уважающая себя тюрьма, резонно опасаясь за моральную чистоту уже квартировавших там убийц и разбойников.

Гуртовщики восхищенно внимали. Даже Сварог заслушался. Малиновые усачи, преодолев оцепенение, начали наконец понимать, что все изложенное столь высоким штилем относится именно к ним. Их физиономии сравнялись цветом с мундирами, а там и побагровели вовсе уж грозно. Еще миг — и они с ревом рванутся из-за стола.

Бони опередил. Схватив две глиняные пивные кружки, он без замаха припечатал их к усатым харям справа и слева от себя — только брызнули черепки пополам с темным пивом. Молниеносно ухватил одного малинового за ворот и ремень, выдернул из-за стола и запустил к гуртовщикам. Те, ничуть не растерявшись, приняли нежданный подарок судьбы в кулаки.

Сварог рванулся из-за стола, а за ним и сподвижники. Бони уже пересчитывал табуретом драгун, временами ловко отстраняясь, чтобы пропустить разбегавшихся с визгом девок. Мелькали кулаки и табуреты, порхали кружки и тарелки, с грохотом падали столы, гуртовщики напирали с тыла сомкнутым строем, выказывая немалый опыт в таких забавах, ужом вертелся Паколет с кочергой, Сварог, как и подобает полководцу, держался поодаль, отшвыривая случайно налетевших на него драгун, косился в окно. Где-то на заднем плане маячил всклокоченный хозяин, с азартом голкипера вылавливающий из воздуха свободно парящую собственность. Его левый глаз медленно наливался радужным отливом.

Драка незаметно обернулась хаотичной свалкой всех против всех — вмешались горожане, внеся полную неразбериху, потому что дрались и меж собой, и с гуртовщиками, и с драгунами. Самый рослый гуртовщик, получивший от Паколета кочергой, кинулся на него, но был повергнут табуретом Леверлина, а второй отоварен теткой Чари, сверкнули два-три клинка, зазвенела сталь о сталь. Девки заполошно визжали где-то под окнами, но хозяин не спешил вмешаться — как водится, решил поставить в счет все убытки проигравшей стороне, тем, кто останется на поле боя…

А за окном обе створки конюшенной двери распахнулись во всю ширь. Пригибаясь, чтобы не задеть за притолоку, рысью выехала Делия, держа в поводу двух оседланных коней, за ней показалась Мара. Делия осадила коня. Конь встал на дыбы, но сбросить умелую наездницу ему не удалось.

Сварог, крутнувшись на месте, сбил нацелившегося вилкой в пах Бони драгуна ударом пятки под коленку и заорал:

— Уходим! Лошади поданы!

Его бравые сподвижники, отмахиваясь кочергой, нунчаками, кулаками и табуретом, выдрались из гущи боя. Неизвестно, какой здесь сработал инстинкт, но вслед за ними кучей кинулись вдогон все остальные, и военные, и статские. Сварог, перехватив топор правой рукой за самый конец рукоятки, без замаха разрубил пополам стол, что для непосвященных выглядело крайне эффектно — для посвященных, впрочем, тоже.

Драгуны и гуртовщики, по-братски перемешавшись с обывателями, застыли. Воцарилась тишина, только на полу охали увечные. Даже девки на улице притихли. Копыта стучали у самого крыльца, послышался боевой клич Вольных Топоров:

— Хуу-гу!

И тогда пронзительно засвистела костяная дудочка. Бони дул в нее, надувая щеки, старательно перебирая пальцами по отверстиям, раскачиваясь в такт. Понемногу стало получаться что-то похожее на плясовую. И в ритме этой плясовой, напоминавшей ратагайский улах, драгуны с гуртовщиками, включая горожан, как-то странно задергались, с общим выражением предельного изумления и ужаса на лицах принялись притопывать, довольно-таки слаженно хлопая в ладоши и поводя локтями, выстроились в две неровные шеренги — и, повинуясь дудочке, пошли откалывать удалые коленца, налетая на столы, топча черепки посуды. Лежавшие, словно увлеченные вверх рывками невидимых веревок, поднялись один за другим, охая и кряхтя, столь же залихватски пустились в пляс. Один даже орал дурным голосом:

Ой, лайди-дада-дуду,
шла девица по воду,
а за девкой юной
мчали два драгуна…

Бони не торопился уходить, словно не ради дела, а ради удовольствия заставлял плясать избитых посетителей кабака. Сварог за ворот вытянул его на крыльцо, только там верзила оторвал дудку от губ, ловко спрятал в футляр и заорал в распахнутую дверь: