Джо Беверли - Рождественский ангел

• Название: Рождественский ангел
• Автор: Джо Беверли
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057173-4, 978-5-403-00484-8

Леандр Ноллис, граф Чаррингтон, устал от сражений и дипломатических интриг. Он мечтает о жене, о детях, о семейном уюте. Правда, любовь в его планы не входит…

Молодая вдова Джудит Росситер, кажется, идеально подходит на роль его спутницы – она тоже не склонна требовать от нового мужа ничего, кроме дружбы и уважения…

Союз Джудит и Леандра трудно назвать браком, заключенным на небесах. Но однажды и эту рассудительную парочку настигает любовь – страстная, неистовая, безграничная…

---

Себастьян хотел только мира, покоя и общества милой жены. Даже если Джудит играла на фортепиано, что не было ее любимым занятием, она должна была исполнять только медленные пьесы мечтательного характера. Оживленная музыка, смех и беготня были запрещены, поскольку могли нарушить ход поэтических мыслей в голове Себастьяна.

Прошло несколько месяцев, прежде чем она осмелилась поинтересоваться физической стороной брака. Хотя подробности были ей неведомы, она все же выросла в деревне и знала, что для рождения детей одних поцелуев недостаточно. А стать матерью ей очень хотелось, потому что от скуки некуда было себя девать.

Ее вопрос смутил Себастьяна, но в туже ночь он пришел в ее спальню, потом еще и еще… В конце концов Джудит забеременела.

Поначалу Себастьян радовался мыслям о детях. В ожидании первенца он написал множество стихов о спящих херувимах и нежных матерях. Его самое знаменитое стихотворение «Моя ангельская невеста» было написано вскоре после рождения Бастьена. Но дети от природы непоседливы и шумливы. Бастьен не стал исключением, как и родившаяся следом Роузи. Дети стали огромной радостью для Джудит, но ее семейная жизнь превратилась в постоянную борьбу за предоставление им необходимой свободы. Это было ужасно, потому что муж становился все раздражительнее и капризнее, временами устраивал сварливые ссоры и упрямо требовал полной тишины в доме. Вся романтика отношений постепенно улетучилась, и в один прекрасный день Джудит поняла, что больше не любит мужа, а может, и не любила никогда. Ей перестали нравиться его стихи, которые теперь она считала сентиментальной ерундой. Когда Джудит видела мужа в папильотках, ей едва удавалось подавить разбиравший ее смех.

Впрочем, она уже ничего не могла поделать. Она была благодарна мужу хотя бы за то, что он все реже и реже посещал супружеское ложе. Прелестные таинства физической близости, бывшие когда-то предметом озорных и волнующих девичьих перешептываний, оказались весьма скучным и малоприятным занятием, не приносящим никакого удовольствия.

В том, что их брак потерпел неудачу, нельзя было винить одного Себастьяна, в общем и целом он был добрым и великодушным человеком, а его стихи свидетельствовали об искренней любви. Вина лежала на Джудит, которая была романтической дурочкой в свои шестнадцать лет. Поэтому она продолжала стараться изо всех сил, чтобы создать уютный дом для всей семьи, и относилась к Себастьяну скорее как к еще одному ребенку.

Себастьян, казалось, ничего не замечал и продолжал писать стихи, вызывавшие к Джудит зависть немалого числа женщин.

После появления на свет Роузи Себастьян и вовсе забыл о супружеских обязанностях. Он перестал бывать в супружеской постели, физическая близость между ними полностью прекратилась. Иногда Себастьян целовал жену в щечку, иногда сажал к себе на колени, словно ребенка. Этим и ограничивались физические контакты.

Жизнь шла привычной колеей, пока Себастьян не заболел внезапно воспалением легких, которое закончилось его смертью. Надо признаться, первой реакцией Джудит было чувство освобождения, и она всегда вспоминала это со жгучим стыдом. Однако свобода стала для нее настоящим испытанием, и первое время Джудит тупо подчинялась требованиям окружавших ее людей и невольно играла роль безутешной вдовы. По-настоящему она почувствовала горе, когда выяснилось, что Себастьян оставил семью на грани нищеты.

Ее несчастному отцу пришлось взять на себя бремя улаживания всех дел, и это тяжело сказалось на нем.

Джудит позволила отвезти себя и детей назад, в крохотный родительский домик, где многие недели предавалась отчаянию. Когда же она собралась с духом и написала письмо брату мужа, Тимоти Росситеру, то обнаружила, что теперь ее все называют Безутешной Вдовой. Потом она не плакала больше года, но имя Безутешной Вдовы приклеилось к ней намертво. Не последнюю роль в этом сыграло то, что все это время она продолжала носить строгий траур. На самом же деле Джудит просто не могла поступить иначе. Оставшись без гроша в кармане, она не смела потратить на одежду ни единой монетки и просто перекрасила в черное все старые платья, какие у нее были. Это помогло сберечь немного денег.

Когда был доставлен надгробный памятник, она чуть не потеряла сознание, услышав от каменотеса, что Себастьян заказал его много лет назад, сам сделал эскиз и оставил пустое место для даты смерти. К счастью, он оплатил свой памятник заранее, и Джудит обрадовалась предусмотрительности мужа. Но всякий раз, посещая могилу, она не могла не заметить всю несообразность и несоответствие патетического надгробия скромному сельскому кладбищу.

Порой она вспоминала, как десять лет назад Себастьян получил от своего дядюшки наследство и потратил все до копейки на устройство огромного розария возле Мейфилд-Хауса. Он даже заказал у селекционера специальный сорт, который потом назвал Джудит Росситер. Это был светло-кремовый хрупкий цветок изящной формы, не имевший ничего общего с самой Джудит. Наверное, Себастьян все же плохо знал свою жену.

Переехав в маленький деревенский домик, она не могла забрать розарий с собой, и роскошные розовые кусты так и остались возле Мейфилд-Хауса. Когда Джудит думала о том, сколько денег было на него потрачено, ее охватывала ненависть к покойному мужу, но она научилась подавлять ее. Ненависть никогда не приводит ни к чему хорошему.

Лорд Чаррингтон делал предложение Безутешной Вдове, а Джудит таковой никогда не была. Романтические бредни больше не занимали ее.

Джудит сложила в стопку последнее неглаженое белье и провела рукой по усталым глазам. Пора ложиться спать, да и свечи надо экономить.

Если она выйдет замуж за лорда Чаррингтона, ей никогда не придется экономить свечи. У нее будут не только свечи, но и слуги, новая одежда, школа для сына, развлечения, лошади… и никакой работы по дому.

Разве можно от этого отказаться?

Она отправилась спать, почти согласившись принять предложение лорда Чаррингтона, но провела беспокойную и почти бессонную ночь, то и дело меняя свое решение.

На следующий день Джудит с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на детей, и те, подчиняясь безошибочному инстинкту, ушли играть в дальний угол двора и не говорили ни о лорде Чаррингтоне, ни о Хартуэлле, ни о лошадях.

Это укрепило ее решимость принять предложение графа. Сын и дочь явно хотели того же. Говорят, дети интуитивно чувствуют хороших людей. Но Джудит сомневалась в этом. Ведь дети поддаются минутному настроению, а Бастьена и Роузи подкупили тортами, лимонадом, лошадьми…

Ее терзали сомнения. Это был действительно вопрос жизни и смерти. Она должна проявить твердость духа и не упустить шанс, подаренный судьбой.

Чтобы скоротать томительные часы ожидания, Джудит принялась вязать домашние тапочки для Роузи – подарок на Рождество.

Стук в дверь обрадовал ее. Надо было еще вчера дать свое согласие графу.

Все равно выбора у нее нет.

Был прохладный день, и граф оделся в превосходно сшитое пальто, лоснящуюся бобровую шапку и мягкие кожаные перчатки. В этом наряде он выглядел еще привлекательнее и аристократичнее, чем прежде.

Растерянно взглянув на два потрепанных кресла, Джудит сказала:

– Прошу вас, милорд, садитесь. Не хотите ли чаю?

– Все еще не готовы ответить? – понимающе улыбнулся он. – Прошу вас, миссис Росситер, сообщите мне ваше решение, иначе теперь я упаду в обморок.

Она отвернулась.

– Вы говорите так, словно это действительно для вас важно. Но я же знаю, что вы могли бы найти женщину, желающую выйти за вас замуж, под любым забором.

Граф удивился.

– Уверяю вас, я никогда бы не стал брать в жены женщину, которую нашел под забором.

Он замолчал, и, чтобы прервать неловкую паузу, ей пришлось повернуться к нему лицом.

– Миссис Росситер, – сказал граф, – весь смысл этого брака заключается в том, чтобы избежать сентиментальной чепухи, но я могу вам честно сказать, что хотел бы видеть своей женой именно вас. Собственно говоря, вы единственная из всех встречавшихся мне женщин, на которой мне хотелось бы жениться.

Его слова звучали так искренно!

– Тогда обещайте мне, что никогда не станете писать стихов о моих глазах.

И зачем только она ляпнула такую ерунду! В глазах графа мелькнула искра смеха. Положив руку на сердце, он торжественно произнес:

– Клянусь честью английского джентльмена.

Она не смогла сдержать улыбку. Слова согласия сами собой слетели с губ:

– Тогда я согласна.

На лице графа появилась широкая ослепительная улыбка. Он положил шапку и перчатки на стол, снял пальто и положил его на кресло. Подойдя к Джудит, граф пальцем приподнял ее подбородок; она поняла, что он собирается поцеловать ее, и… шагнула в сторону.

– Нет, не надо, – пробормотала она, понимая, что ведет себя исключительно глупо.