Жорж Сименон - Человек, обокравший Мегрэ

• Название: Человек, обокравший Мегрэ
• Автор: Жорж Сименон
• Жанр: Классический детектив

---

Ко мне пристала собака и почти всю ночь ходила за мной. Вот и все.

— Можешь идти спать.

— А рапорт?

— Сдашь завтра.

Мегрэ вошел в гостиницу, хозяина которой знал уже лет тридцать. Это было скромное заведение, в котором останавливались лишь завсегдатаи, почти все из восточной Франции, потому что хозяин был эльзасец.

— Мой клиент проснулся?

— Звонил десять минут назад и просил принести в номер чашку кофе и рогалики. Только что понесли.

— Что он ел вчера на ужин?

— Ничего. Вероятно, сразу же заснул, потому что около семи ему в дверь стучали, но он не ответил.

Лифта не было. Мегрэ пешком поднялся на пятый этаж, остановился на площадке, чтобы отдышаться, а потом уже постучал в сорок третий номер.

— Входите.

Поставив поднос на одеяло, Фрэнсис выпрямился в кровати, голый и худой, небритый, с воспаленными глазами. Он держал в руке рогалик.

— Извините, что я не встал, но у меня нет пижамы.

— Хорошо выспались?

— Меня словно оглушили. Я так крепко спал, что до сих пор голова тяжелая. Который час?

— Четверть девятого.

Из приоткрытого окна маленького, бедно обставленного номера были видны двор и крыши соседних домов. Из школьного двора доносились голоса, крики детей.

— Вы кого-нибудь нашли?

— Я ужинал «У старого виноградаря».

Рикен внимательно и недоверчиво смотрел на Мегрэ, словно защищаясь, и чувствовалось, что всех на свете он считает обманщиками.

— Они там были?

— Был Карю.

— Что он сказал?

— Он клянется, что вы в своем роде гений.

— Полагаю, Нора не преминула ввернуть, что я — ничтожество.

— Примерно так. Наверняка она любит вас меньше, чем он.

— А еще меньше она любила Софи.

— Был Маки.

— Славный малый.

— Он тоже не сомневается, что вы многого добьетесь.

— Это означает, что сейчас я — ничто.

Он так и не доел свой рогалик. Видно, приход Мегрэ перебил ему аппетит.

— Что они думают о случившемся?

— По правде говоря, никто не считает, что вы виноваты. Однако некоторые полагают, что у полиции на этот счет свое мнение, и каждый спрашивает, арестовал ли я вас?

— Что вы отвечаете?

— Правду.

— То есть?

— Что вы свободны.

— А это настоящая правда? Так почему же я здесь? Вы же не станете отрицать, что перед гостиницей всю ночь дежурил ваш человек.

— Вы его видели?

— Нет. Но я знаю, как это делается. А теперь как со мной поступите?

Мегрэ задавал, себе этот вопрос. Ему не хотелось оставлять Рикена одного, позволить ему слоняться по Парижу, но, с другой стороны, у него не было достаточных оснований для ареста.

— Сначала я попрошу вас последовать за мной на набережную Орфевр.

— Опять?

— Возможно, придется задать вам еще несколько вопросов, а к тому времени водолазы из речной бригады найдут ваш пистолет.

— Найдут они его или нет, что это изменит?

— У вас есть бритва, мыло… В конце коридора находится душ… Приведите себя в порядок, а я буду ждать вас внизу.

Начинался новый день, такой же безоблачный и теплый, как вчера, но было еще слишком рано, чтобы предсказать, что он принесет.

Фрэнсис Рикен вызывал любопытство комиссара, а по сведениям, которые он получил о нем накануне, он выглядел человеком весьма незаурядным. Во всяком случае, даже Карю отдавал должное его дарованию.

Но, может быть, Карю воодушевлялся каждый раз, знакомясь с очередной творческой личностью, а через несколько месяцев или несколько недель полностью разочаровывался?

Мегрэ следует зайти к нему в контору. Он понял, что Карю мог бы еще сказать что-то важное для дела, но бывает ли с утра он у себя в конторе на улице Бассано и не помешает ли вновь ему любовница высказать то, что думает?

Пока Мегрэ заглянул лишь в этот узкий мирок, а таких — тысячи, десятки тысяч в Париже. Их составляют приятели, родственники, сослуживцы, любовники и любовницы, завсегдатаи какого-нибудь кафе или ресторана. Эти мирки создаются, распадаются, на их основе возникают новые.

Как зовут фотографа, который был дважды женат, имеет детей от обеих жен и сделал еще одного ребенка новой любовнице?

Он еще путал их имена и профессии. Впрочем, убийство Софи совершил хороший знакомый семьи или ее знакомый. Это ясно.

Мегрэ ходил взад и вперед по улице, как ночью Торранс, с той лишь разницей, что ему светило солнце. Хозяйки, спешащие по своим делам, с удивлением оборачивались и глядели на странного мужчину, топтавшегося на одном месте.

Да, ему еще нужно о многом расспросить Фрэнсиса. Наверное, как и накануне, перед ним будет сидеть испуганное, недоверчивое, нетерпеливое существо, которое то бунтует, то успокаивается, то выкидывает что-то неожиданное.

— Я, в вашем распоряжении.

Мегрэ указал ему на маленькое бистро.

— Хотите выпить?

— Нет, спасибо.

Жаль, потому что сам Мегрэ охотно начал бы свой рабочий день со стаканчика сухого вина.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нужно было пережить неприятные минуты. Почти во всех расследованиях у Мегрэ наступал более или менее длительный период неопределенности. Он становился похож на мыслителя. На первом этапе, когда он неожиданно попал в новую для себя среду, сталкивался с совершенно незнакомыми людьми, можно было сказать, что он бессознательно впитывал в себя окружающую жизнь и разбухал, как губка.

Так было и накануне «У старого виноградаря». В памяти запечатлелись малейшие детали обстановки, жесты, лица посетителей. Если бы он не чувствовал себя таким усталым, то обязательно заглянул бы потом в клуб «Зеро», где бывал кое-кто из этой маленькой компании.

Теперь он вобрал в себя массу новых впечатлений, фразы и слова, полные тайного смысла, или брошенные мимоходом удивленные взгляды, но еще не знал, как всем этим воспользоваться.

Те, кто давно работал с ним бок о бок, уже усвоили, что сейчас лучше не задавать комиссару вопросов, не смотреть на него выжидательно, потому что он сразу начинал недовольно ворчать.

Как Мегрэ и предполагал, у него на столе уже лежала записка: следователь Камю просит ему позвонить.

— Алло… Говорит Мегрэ.

Ему редко приходилось сталкиваться с Камю, которого нельзя было отнести ни к дотошным исполнителям, ни к представителям правосудия, дающим полиции спокойно заниматься своим делом.

— Я просил вас позвонить, потому что меня вызывал прокурор. Его интересует, в какой стадии расследование.

Комиссар едва не сказал: «В начальной…» И это не было бы преувеличением. Преступление — не математическая задача. В нем участвуют живые люди, о существовании которых ты не знал еще накануне. Они были для тебя просто случайными прохожими, и вдруг каждый их жест, каждое слово обретают особый смысл, а их прежняя жизнь подвергается тщательному изучению.

— Следствие продолжается, — предпочел ответить Мегрэ. — Возможно, через час-другой мы получим оружие, из которого стреляли. На Сене работают водолазы.

— Как вы поступили с мужем?

— Он здесь, в «холодильнике».

Мегрэ спохватился что употребил слово, которое было в ходу только среди инспекторов его бригады. Когда не знали, что делать со свидетелем, но хотели, чтобы он находился под рукой, когда кого-нибудь подозревали, не имея достаточных улик для ареста, его помещали в «холодильник».

Человека проводили в застекленный зал, выходивший в длинный коридор.

— Подождите меня минутку.

Тут всегда сидели какие-то люди, взволнованные женщины, кто-то плакал, кто-то старался сохранить спокойствие.

После часа или двух, проведенных в «холодильнике», люди обычно становились разговорчивее. Свидетели, пришедшие сюда с твердым намерением молчать, становились покладистыми.

Случалось, их оставляли здесь на полдня, и они не спускали глаз с двери, всякий раз вставали, когда входил судебный исполнитель, надеясь, что на сей раз очередь дошла до них. Они видели, как в двенадцать часов расходятся инспекторы, и, собрав все свое мужество, обращались к Жозефу:

— Как вы думаете, комиссар знает, что я здесь?

— Он все еще на совещании?

За неимением другого выхода Мегрэ поместил Рикена в «холодильник». А следователю пояснил:

— Он в приемной. Как только получу новые данные, снова его допрошу.

— Ну, а как, по-вашему, он виновен? - Следователь Камю не задал бы такого вопроса, если бы работал с Мегрэ дольше.

— У меня еще нет мнения на этот счет.

Это была правда. Обычно он не торопился делать выводы и не принимал решений до тех пор, пока в его сознании не вырисовывалась истина или противник не сдавался.

— Долгая история?

— Надеюсь, нет.

— Гипотеза об убийстве из корыстных побуждений отпала?

А разве не все убийства совершались из корыстных побуждений! Поистине, во Дворце Правосудия и в Уголовной полиции говорили на разных языках.