Вальтер Скотт - Пират

• Название: Пират
• Автор: Вальтер Скотт
• Жанр: Исторические приключения

Действие романа «Пират» происходит на самых северных островах Шотландии — Шетлендских — в конце XVII века. В основу повествования положена слышанная автором история о дерзком пирате Джоне Гау и его трогательной любви к богатой шетлендке.

---

В то время как он обдумывал эту вторую возможность, оскорбленная гордость и прилив прежней нежности к тем, с кем, быть может, ему придется навсегда распрощаться, вызвали на глазах его слезы. Юноша с досадой поспешил смахнуть их и, прибавив шагу, продолжал путь.

Погода на этот раз стояла ясная и тихая, и легкость, с которой Мордонт подвигался вперед, представляла резкий контраст трудностям, встававшим у него на пути, когда он в последний раз шел по этой дороге. Однако в душе он испытывал чувства куда менее приятные.

«Я подставлял свою грудь ветру, — говорил он себе, — но на сердце у меня было легко и ясно. Хотел бы я сейчас быть таким же беззаботным, даже если бы мне пришлось ради этого бороться с самым страшным ураганом, когда-либо бушевавшим над нашими пустынными холмами!»

Таковы были мысли Мордонта, когда он около полудня подошел к Харфре, где, как читатель, должно быть, помнит, проживал изобретательный мистер Йеллоули. Пускаясь на этот раз в дорогу, наш юный путешественник принял все необходимые меры для того, чтобы не зависеть от хозяев дома, которые успели уже, как известные скряги, снискать себе дурную славу по всему острову. Мордонт нес с собой поэтому в небольшой сумке запас провизии, вполне достаточный и для более длительного путешествия. Однако из вежливости или, вернее, из желания избавиться от собственных беспокойных мыслей он все же зашел в дом, где застал страшную суматоху. Сам Триптолемус, обутый в огромнейшие ботфорты, грохоча каблуками, носился вверх и вниз по лестнице, пронзительным голосом взывая к сестре и служанке Тронде, которые отвечали ему еще более дикими и затейливыми воплями. В конце концов глазам Мордонта предстала сама почтенная миссис Бэйби, облаченная в платье, называвшееся в те времена «Иосифом». То было широкое одеяние, когда-то зеленого цвета, а ныне из-за обилия заплат и пятен уподобившееся многоцветным одеждам патриарха, чье имя оно носило. На высокой конусообразной шляпе, приобретенной в давно прошедшие времена, когда тщеславие миссис Бэйби восторжествовало над ее скупостью, торчало перо, столь же близко знакомое с дождем и ветром, как крылья чайки. Таков был парадный костюм почтенной особы; кроме того, в руке она держала старомодный, но оправленный в серебро хлыстик. Наряд этот, так же, как ее решительный вид и походка, ясно говорил, что миссис Барбара Йеллоули тоже собралась в дорогу и дела ей нет, как говорится, до того, что об этом подумают.

Она первая заметила появление Мордонта и приветствовала его с несколько смешанными чувствами.

— Господи помилуй! — воскликнула она. — Да это тот самый веселый паренек с этой штукой на шее, что съел нашего гуся с такой же легкостью, словно это был морской жаворонок!

В первой части этой тирады отразился восторг перед золотой цепью, которая в свое время произвела на нее такое глубокое впечатление, тогда как в последней — воспоминание о безвременной гибели копченого гуся.

— Бьюсь об заклад, — тотчас же прибавила она, — что нам с ним по дороге.

— Я направляюсь в Боро-Уестру, миссис Йеллоули, — ответил Мордонт.

— Ну, тогда, значит, мы счастливы будем воспользоваться вашим обществом, — ответила Бэйби. — Сейчас еще слишком рано для обеда, но если вы хотите ячменной лепешки или глоток бленда… Хотя вредно путешествовать на полный желудок, а кроме того, не стоит портить себе аппетит перед угощением, которое ожидает нас в, Боро-Уестре, а там-то, можно не сомневаться, всего будет в изобилии.

Мордонт достал свои припасы, говоря, что не хочет вторично злоупотреблять гостеприимством хозяев, и пригласил их разделить с ним то, что он может предложить. Бедному Триптолемусу редко приходилось видеть за обедом и половину тех яств, какие оказались у его гостя на завтрак, и он набросился на еду, как Санчо на «пену» с горшков Камачо, и даже сама почтенная леди не смогла удержаться от искушения, хотя поддалась ему не столь откровенно и даже с несколько сконфуженным видом: она, видите ли, велела уже потушить огонь — ведь просто жалость тратить понапрасну дрова в такой холодной стране, а ей и в голову не пришло сготовить что-либо заранее, так как они как раз собирались выезжать. После этого ей оставалось только прибавить, что подорожники юного джентльмена весьма аппетитны на вид, а кроме того, ей любопытно узнать, таким ли самым способом заготовляют здесь впрок говядину, как и у них, на севере Шотландии. В итоге этих сложных соображений уважаемая миссис Бэйби приняла весьма деятельное участие в угощении, разделить которое ей столь неожиданно довелось.

Когда эта импровизированная трапеза была закончена, управляющий изъявил намерение пуститься наконец в путь, и тут Мордонту стало ясно, что любезность, с какой его встретила миссис Бэйби, была не вполне бескорыстна. Дело в том, что ни она, ни ее ученый братец не очень-то были расположены доверить свои особы пустынным просторам Шетлендии, не имея проводника, и хотя они могли воспользоваться услугами одного из своих же занятых в поле работников, однако бережливый агроном заявил, что это означало бы потерять самое меньшее один рабочий день, а миссис Бэйби еще усугубила его опасения, воскликнув:

— Один рабочий день? Скажи — двадцать! Да как только носы этих бездельников учуют запах капустного варева, а уши услышат пиликанье скрипки, так не заманишь тогда их обратно ни на какую приманку.

Теперь же счастливый приход Мордонта, и притом как раз вовремя, не говоря уже об угощении, которое он принес с собой, сделал его настолько желанным гостем, насколько это вообще было возможно в доме, где в обычных случаях хозяева питали к гостям одно только отвращение. К тому же мистер Йеллоули не мог оставаться равнодушным к приятной перспективе изложить по дороге своему юному спутнику все подробности предполагаемых им в Шетлендии усовершенствований и насладиться тем, чем судьба редко баловала его, а именно обществом терпеливого и внимательного слушателя.

Так как управляющий и его сестра предполагали ехать верхом, то потребовалось достать лошадь и для Мордонта. Это не представляло особых трудностей, ибо множество мохнатых, коренастых, коротконогих пони постоянно бродит без всякого присмотра на вересковых пустошах, служащих общественным выгоном для скота каждого селения; там пасутся вперемежку пони местной породы, гуси, свиньи, козы, овцы и низкорослые шетлендские коровы, причем зачастую в таких количествах, что едва могут добыть себе пропитание среди этой убогой растительности. Разумеется, каждая такая птица или скотина является чьей-то собственностью, на каждом животном выжжено или вытатуировано тавро его владельца, но, когда какому-либо путешественнику нужен на время пони, он со спокойной совестью берет первого, которого удается поймать, надевает на него недоуздок и, проскакав на нем столько, сколько нужно, возвращает животному свободу и предоставляет ему добираться до дому, в каковых случаях пони проявляют обычно достаточную сообразительность.

Хотя подобное свободное пользование личной собственностью представляло как раз один из тех возмутительных пережитков, которые Триптолемус предполагал искоренить, однако, как человек, умудренный житейским опытом, он в то же время не гнушался возможностью воспользоваться столь распространенным обычаем и снисходительно соглашался признать его весьма подходящим для тех, кто, как, например, он сам, не имел своих лошадей, которыми в отместку могли бы воспользоваться соседи. Итак, с холмов были приведены три пони, три маленьких лохматых конька, скорее похожих на медведей, чем на животных из породы лошадей, но в достаточной степени сильных, сообразительных и способных выносить такие же тяготы и столь же дурное обращение, как и все живые существа в мире.

Два таких пони были уже полностью снаряжены для путешествия. На одном, предназначенном для собственной персоны великолепной миссис Йеллоули, красовалось внушительных размеров дамское седло весьма почтенного возраста, представлявшее собой сооружение из подушек и подушечек, с обеих сторон которого свисала попона старинного тканья; первоначально рассчитанная для лошади обычного роста, она покрывала крохотного скакуна, на которого была теперь накинута, от ушей до хвоста и от лопаток до щеток, оставляя на виду одну голову, которая гордо вздымалась над всем этим нагромождением, словно геральдический лев, выглядывающий из кустов. Мордонт галантно подсадил прекрасную миссис Йеллоули, что потребовало от него весьма небольшого усилия, на самый верх ее гороподобного седла. Вполне возможно, что, увидев свою особу предметом столь любезного внимания и чувствуя себя наряженной в свое лучшее платье, чего давно уже не случалось, миссис Бэйби предалась несколько необычным мечтам, и привычные думы о бережливости, бывшие ее ежедневной и всепоглощающей заботой, расцветились яркими красками. Она опустила глаза на свой полинявший «иосиф» и длинную, висевшую по обеим сторонам седла попону и с улыбкой заметила Мордонту, что путешествовать в хорошую погоду и в приятной компании — истинное удовольствие. «Жаль только, — прибавила она, бросив взгляд на те места, где вышивка потерлась и порвалась, — что при этом так изнашиваются вещи».