Валери Кинг - Покорившие судьбу

• Название: Покорившие судьбу
• Автор: Валери Кинг
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00259-9

Руки прекрасной Джулии добиваются двое, один из любви, другой – из ненависти. Из-за злой насмешки судьбы она выходит замуж за нелюбимого, но, как ни старается, не может забыть единственного мужчину, которому отдала свое сердце. Казалось, судьба ее решилась и выхода нет… Но тому, кто любит и не теряет надежды, судьба порой дарит удивительные подарки.

---

– Как здесь красиво, – тихо сказал Эдвард.

– Да, здесь хорошо, – отозвалась Джулия. – Делабоулы прожили в Хатерлее больше двух веков… но боюсь, что скоро нам придется отсюда перебираться. Папа уже говорил, что хочет сдать дом вместе с парком, хотя я не совсем понимаю, куда он собирается деть всех нас.

Блэкторн взглянул сверху вниз на ее прекрасные черты в обрамлении золотистых завитков. В изумрудных глазах, таких знакомых, в легких морщинках, только что набежавших на ее лоб, ему мерещилось бремя каких-то непосильных забот. Мучительно хотелось наклониться и разгладить губами этот чистый, гладкий лоб, но он лишь вздохнул и взял ее за руку.

– Джулия, – помолчав, сказал он. – Не выходи за него, даже если он наберется наконец духу и сделает тебе предложение. Он недостоин тебя.

Джулия опустила взгляд на пыльный подоконник с паутинкой в углу и отметила про себя, что надо бы прислать сюда младшую горничную с тряпкой.

– Думаю, что коль скоро он его еще не сделал, то и говорить тут не о чем. К тому же, мне кажется, ты его недооцениваешь. Он очень порядочный человек.

– Хорошо, – согласился Эдвард. – Пусть он порядочный. Но разве он может сделать тебя счастливой?

– Я давно уже не считаю собственное счастье главным в своей жизни. Зато я намерена сделать все от меня зависящее для того, чтобы он был со мною счастлив. Поверь, я глубоко уважаю его, даже по-своему люблю… вот только не знаю, как рассказать ему о наших затруднениях.

– Если ты столько времени не решаешься признаться своему избраннику в том, что по воле обстоятельств вы с сестрами остались без средств, то одно это, по-моему, должно внушить тебе сомнения в правильности выбора. Ведь, если помнишь, мне ты обо всем рассказала, не задумываясь.

– Ты – другое дело. Я не имею на тебя никаких видов.

– Разве в этом дело? – мягко возразил он. – Если он тебя любит – а иначе я не понимаю, о чем тут говорить, – никакие ваши неприятности его не остановят. Если же он не способен отделить тебя от пороков твоего отца, то поверь, он не стоит и одного твоего волоска, не говоря уже о руке.

От таких слов глаза Джулии немного прояснились, губы тронула улыбка.

– Спасибо тебе, Эдвард, – пробормотала она. – Ты прекрасный человек и самый замечательный друг на свете.

Он поднес ее руку к губам.

– Это лучшая похвала, о какой я только мог мечтать.

Их глаза встретились, и сердце Эдварда переполнилось до краев нежностью и теплом. Прекрасные черты Джулии на фоне окна, казалось, светились изнутри. Когда губы Эдварда коснулись ее пальцев, Джулия едва слышно вздохнула, в глазах ее заблестели слезы. Они поняли друг друга без слов. Что бы ни случилось, они всегда, всегда останутся друзьями!

Эдвард снова приник губами к ее дрожащим тонким пальцам. Свободной рукой Джулия коснулась его щеки. Ему хотелось осушить поцелуями слезы, сверкавшие на ее ресницах, хотелось обнять, прижать ее к груди, защитить.

– Джулия… – шепнул он, и в ее имени прозвучал то ли вопрос, то ли просьба – он и сам не знал, что. Впрочем, о чем он мог ее просить? Во всяком случае, не о том, чтобы она отдала ему руку и сердце, потому что ему нечего дать ей взамен.

– Это все неважно, – прошептала она, видимо, поняв то, чего не понимал он сам. – Это неважно. Знаешь, – она улыбнулась, – в свое время ты так же смотрел на меня, когда я падала и разбивала себе коленки. Поверь, я очень благодарна тебе за участие. Я специально привезла тебя сюда, чтобы ты своими глазами увидел всю безвыходность моего положения и понял, почему я поступаю именно так, а не иначе. Но это вовсе не значит, что ты теперь должен, как в наших детских играх, спасать меня и везти в свой замок.

– В замок? – переспросил он. – Да, это будет трудновато. От моего замка теперь не осталось ни флигеля, ни даже сторожки.

Они оба рассмеялись.

– Сестры знают о ваших трудностях?

– Совсем немного. Только Элизабет я на днях рассказала все. Вероятно, следовало посвятить и Каролину с Аннабеллой, но я просто не могла себя заставить. Я подумала: если мне не довелось насладиться девической беспечностью, то пусть хоть у них будет такая возможность.

– Господи, как же ты продержалась столько времени одна?

Она на миг задумалась, поглаживая его щеку.

– Наверное, мне помогала память о маме. Но, поверь, я не сетую на свою долю. По сравнению со страданиями, которые многим сейчас приходится терпеть, она не так уж тяжела. Малолетние дети живут в угольных шахтах, а я, видите ли, страдаю от того, что вынуждена идти замуж… не совсем по велению сердца – разве это не кощунство? – От волнения она некоторое время не могла говорить, а когда продолжила, ее голос звучал сдавленно. – У Габриелы все родные кончили жизнь на гильотине. Ужасно, я просто не могу представить, как она это пережила!.. Так что, как видишь, мне грех жаловаться.

– Ты удивительная, необыкновенная… – горло Эдварда сжалось, и он замолчал.

– Я? – Она тряхнула золотистыми локонами. – Думаешь, я всегда такая кроткая? Ошибаешься. Бывало, я даже впадала в истерику, особенно после разговоров с торговцами, которым мы задолжали… Как правило, они проявляют ко мне ангельское терпение, но ты не представляешь, в какое отчаяние я всякий раз прихожу оттого, что не могу расплатиться с ними немедленно! Для меня это такой же вопрос чести, как для вас, мужчин, карточные долги. – Она глубоко вздохнула. – Аннабелла, конечно, права: я всегда любила тебя… Но мне приходится делать другой выбор, и я хочу, чтобы ты понял, почему.

– Я понимаю. Поверь, я все понимаю. Мне просто жаль, что ты не можешь поступить иначе.

– Будь я одна, я ни за что бы не ступила на этот путь. Но я не одна. Мне надо думать о сестрах и выполнять свой долг по отношению к ним. Я несу такую же ответственность за Элизабет, Каролину и Аннабеллу, как ты за своих солдат.

– Если бы я мог хоть чем-то тебе помочь!..

– Спасибо, Эдвард. Я буду помнить о том, что ты хотел мне помочь.

Склонившись над нею, Эдвард коснулся губами ее губ. Он хотел лишь утешить ее и вовсе не стремился к повторению утреннего бурного эпизода. Но от легкого, нежного прикосновения пламя страсти взметнулось вверх, и вскоре она уже подставляла ему губы, и старалась прижаться к нему теснее, и шептала его имя, а он с жадностью терзал ее рот – единственное, чем мог сейчас завладеть. Он желал ее так, как не желал прежде ни одну женщину. Будь у него хоть крупица надежды, он бы на коленях умолял ее стать его женой.

Джулия не понимала, что с ней. Только что она объясняла Эдварду, почему она должна выйти за лорда Питера, и тут же подставляет ему свои губы и позволяет обнимать ее так, что ощущает сквозь платье прямое свидетельство его желания, а ощутив, сама едва не теряет рассудок и после каждого поцелуя шепчет ему на ухо: «Эдвард, Эдвард, Эдвард…»

Но ведь он не может быть ее мужем, а иметь любовника ей не позволят ее собственные убеждения. Зачем же тогда все эти вольности, зачем она так бурно отвечает на его ласки?.. Внезапно его рука легла ей на грудь, и от остроты пронзившего ее желания она чуть не лишилась чувств. Да, пора было прекращать это безумство, которое все равно не могло ни к чему привести. Поймав его руку, она не дала ей двигаться дальше.

– Нельзя, Эдвард, – едва слышно выдохнула она и снова прильнула губами к его губам.

– Я знаю, – шепнул он, задыхаясь и покрывая ее жаркими поцелуями.

Джулии не хотелось отрываться от него, но мучить бесконечно его и себя она тоже не могла. Поэтому она наконец высвободилась и с улыбкой сказала, что ее волосы наверняка растрепались и что ей придется разыскать Габриелу, чтобы та помогла ей привести себя в порядок.

Он отпустил ее без единого возражения.

Вечером Блэкторн ужинал вместе с Джулией, сестрами и лордом Делабоулом. Виконт казался воплощением радушия и веселости – кроме тех минут, когда ему казалось, что на него никто не смотрит. Тогда на его лицо ложилась тень невыносимого страдания.

Он много пил, и когда после ужина его дочери перешли в гостиную, прикончил бутылку портвейна почти в одиночку, предложив гостю лишь один бокал. Заплетающимся языком он бормотал что-то довольно бессвязное про «доброе старое время», когда его «конюшни еще не пустовали». Несколько раз он заговаривал о жене, то словно забывая, что она умерла, то опять вспоминая о своем горе и обливаясь слезами. Говорил он один, при этом без конца перескакивая с предмета на предмет; Блэкторн за все время не проронил ни слова, лишь кивал да иногда улыбался.

Поздно вечером, когда сестры уже разошлись и Джулия прощалась с Эдвардом, он сказал:

– Знаешь, если бы мне вдруг пришло в голову, что ты меня разыгрываешь и ваше положение вовсе не столь серьезно, – думаю, хватило бы и одного взгляда на твоего отца, чтобы убедиться в обратном. Храни тебя Бог, Джулия.

Он в последний раз нежно поцеловал ее в губы и заглянул ей в глаза.