Петер Андрушка - Избранное общество

• Название: Избранное общество
• Автор: Петер Андрушка
• Издательство: Радуга
• Жанр: Детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-2558-3

В настоящий сборник включены произведения, в детективном жанре рассматривающие существенные стороны жизни чехословацкого общества. В повести в «Избранное общество» словацкий автор Петер Андрушка рассказывает о социально опасном типе людей, стремящихся жить «в свое удовольствие» любой ценой.

---

– Именно поэтому ему и не стоило удирать. Если совесть чиста, зачем же удирать?

– Совесть! Не стоило! Подумай, Якуб: теперь-то и он знает, что не надо было. Именно потому, что совесть у него чиста. Но тогда все складывалось по-иному. И ты на его месте не оказался бы таким умным, как сейчас. Неужто в этакой катавасии сразу сообразишь, что делать? Не сообразишь, точно тебе говорю, будь даже человек, как ты, уже в годах, да к тому же из милиции. А он ведь только-только схоронил отца, вокруг вопят, голосят, голова полна грустных мыслей…

– Не следовало садиться за руль, – стоял на своем Калас.

– А что ему было делать? – не уступал старый Лакатош. – Как не сесть за руль, когда надо развезти по домам стольких людей? Дом у нас большой, это верно, но ведь не ночлежка. А что удрал – так я понимаю из-за чего. Я-то понимаю! Может, на его месте и ты бы удрал. Легко быть героем за чашкой кофе. Я и сам через это прошел. Страх, братец ты мой, плохой советчик. Никогда наперед не знаешь, что он с тобой выкинет, к чему принудит. Я человек неученый, но радио слушаю, телевизор смотрю и кое в чем разбираюсь. Не думай, будто я не слыхал, что за штука такая – психологический фактор.

– Я и не думаю, – заверил его Якуб Калас. – И вовсе не хочу сказать, будто вы чего-то недопонимаете. Ума вам не занимать. Одного никак не возьму в толк: зачем вы мне все это говорите?

Матей Лакатош усмехнулся. Многозначительно взглянул исподлобья.

– Вот-вот, Калас! И ты туда же! Все вы одним миром мазаны! К вам приходишь за помощью, а вы строите из себя дурачков! Ничего-де не понимаем! Ты человек официальный, лучше моего разберешься, где надо замолвить словечко, чтобы оно имело вес… Ведь Игора забрали не просто так. Приходят, арестовывают – да что ж такое творится! Того и гляди еще и на суд потянут…

– На суд потянут в любом случае, – бесстрастно заметил Якуб Калас.

– Потянут и будут судить. И конечно же, по всей строгости. Могу себе представить! Кабы не умер Филипп, он бы вытащил парня из беды. Сколько важных людей к нему бегало, шоферов присылали, секретарш! Шеф, апельсинчиков, бананчиков… и ясное дело – по сходной цене! Кому килограмм, кому десять… Отстоять хвост в зеленной лавке – это не для них! Теперь все быстро забудется. Филипп умер, а на парня им наплевать, из него ничего не выжмешь, какая от него польза, какой интерес? Наоборот, ему еще и за других достанется, чтобы не отсвечивал тут, глаза хоть какое-то время не мозолил, чтобы спать спокойно. Чертова жизнь! Кругом одни сволочи!

Этот желчный выпад не подействовал на Каласа, хотя кое в чем старик, конечно, прав. Принципы «рука руку моет» и «я с тобой знаком, пока ты мне нужен» проникают всюду, где-то увидишь их сразу, где-то углядишь, только если будешь доискиваться, раскапывать, залезать в самую глубь.

– Пускай ему что-нибудь присудят, только условно, понимаешь? – Матей Лакатош изменил тон, понизил голос, он почти просил, лицо его побелело. – Я могу сходить к доктору за справкой, что он за мной присматривает, принесу из собеса бумажку, что нуждаюсь в уходе, но и ты замолви словечко. Не думай, будто мне так уж легко было прийти к тебе. Да что поделаешь, больше не к кому… Ты из нашей деревни, вы росли вместе с покойным Филиппом, кто мне поможет, как не односельчанин…

– Видите ли, папаша, – прервал старика Якуб, устав от этого бесконечного потока слов, – я всего лишь обыкновенный участковый и своим начальникам советов давать не могу, уж вы поверьте. Если я замолвлю за вашего Игора словечко, наврежу только и себе, и ему.

– Понятно, – сказал Матей Лакатош. – Боишься остаться внакладе. Ладно, можем договориться. Не стану тебе напоминать, что я ничего не прошу даром. Ни от тебя, ни от кого другого! У меня тоже есть своя гордость! И деньги. Я не какой-нибудь нищий проситель. К тебе я уже раз обращался – не получилось. Не думай, я не забыл. Матей Лакатош хоть и стар, да ничего не забывает! Тогда я совершил ошибку, теперь понимаю – большую ошибку: пришел с пустыми руками! Нынче все будет по-иному. Дам, сколько запросишь, хватит и на подмазку начальства. Получишь пачку денег – сам решишь, кому сколько. Внакладе не останешься, даже если придется кое с кем поделиться.;

Якуб Калас терпеливо слушал, хотя давно тянуло прервать старика. Тот принимает его черт знает за кого – за дурака, взяточника, подлеца…

– Хватит, папаша! – решительно сказал он. – Лучше уйдите подобру-поздорову. Забудьте о нашей встрече. И об этом разговоре. Ваше счастье, что я ничего не слышал. Не то пришлось бы закончить нашу беседу в другом месте, сами знаете в каком. Я работник милиции, а на ваши деньги мне начхать!

Матей Лакатош молча надел на седую голову черную широкополую шляпу и медленно вышел.

Дня через два после этого разговора кто-то перебил стекла в доме Каласовых родителей. Камни градом падали на дощатый пол, как во времена лихого Яношика.[4] Это была явная и совершенно незаслуженная месть. Ночь укрыла хулигана (или хулиганов), но старшина ни минуты не сомневался, что этот примитивный протест – дело рук или самого старика Лакатоша, или кого-нибудь из его приспешников. Не исключено даже, что он попросту нанял подростков из тех, кто за кружку пива продаст и родную мать.

В тот раз Якуб Калас Игору не помог. Из принципа. Парень отбыл год в исправительно-трудовом заведении. Видать, и там ему было не так уж плохо – вернулся еще самонадеянней. Держался ярмарочным героем. Словно гордился пребыванием за решеткой. Конечно, за его самоуверенностью мог скрываться и внутренний отказ от того, чем он жил раньше. Однако Калас знал, что к переоценке своего прошлого способны лишь духовно развитые натуры. Игор Лакатош еще только набирался жизненного опыта. Просто он принадлежал к числу тех счастливчиков, которые из любой ситуации выходят победителями. Что бы ни происходило, такие люди всегда остаются «на коне». Даже поражение умеют обратить в свою пользу.

Сейчас Игор Лакатош работает в сельскохозяйственном кооперативе трактористом. Живет вместе с дедом по соседству с Беньямином Крчем. Интересно, что он делал в тот дождливый вечер? Якуб Калас сразу почувствовал: за Игором стоит последить. Что, если в его руки попадет нитка, которая поможет размотать весь клубок? Ведь даже в банальных детективных романах преступником обычно оказывается тот, на кого до сих пор никто не обращал внимания! Правда, отсутствует мотив преступления, и все же Якуб Калас с удовольствием погрузился в размышления об этом молодчике. Он почувствовал себя рыбаком, закинувшим удочку в месте, где улов вполне возможен.

Бывший участковый взял блокнот, просмотрел записи, сделанные во дворе Юлии Крчевой, другие свои заметки; взвесил в уме, что уже знает, тщательно записал, что еще предстоит проверить и выяснить. «Беньямин Крч наверняка стал жертвой насилия», – сказал он себе в который уж раз. Даже если больше ничего не обнаружится, один крошечный факт с безусловной очевидностью это подтверждает. Калас осмотрел в морге рану на голове Крча и теперь абсолютно уверен: она никак не связана с лежащими во дворе бетонными столбиками, хотя на первый взгляд и было похоже, будто он на них упал и, ударившись, потерял сознание. Острые их грани оставили бы царапины, ссадины. На голове Крча с проломленной черепной коробкой была лишь небольшая трещинка да след от удара тупым предметом.

«Кое-что нам уже ясно, браток, – сказал Якуб Калас своему отражению в зеркале, – а теперь ты побреешься, чтобы не стыдно было показаться на люди, и примешься за работу!»

8. Скажите, лейтенант, зачем вы меня разыгрываете

У лейтенанта Враны прямо язык чесался сказать: «Калас, до чего же вы настырный человек, ну что бы вам прицепиться к кому-нибудь другому, у меня работы по горло и нет никакого желания попусту терять с вами время». Но как это сделать, разве можно так жестоко, забыв, что они бывшие сослуживцы, сказать это человеку, который протрубил в милиции столько лет и, не будь проклятой болезни, вкалывал бы до сих пор! Теперь он, по всей вероятности, от тоски места себе не находит, живет ведь один, да к тому же по натуре своей старый, честный служака, привыкший приглядываться к любой мелочи. Нет, с ним так нельзя! Кроме того, лейтенант был в хорошем расположении духа, что случалось нечасто, обычно он, скорее, раздражителен, угрюм. Но сегодня у него есть причина для благодушия: его ребятам удалось захватить группу поездных воров. Это большой успех, ведь молодчиков уже не один день разыскивали по всей округе. Он предложил Каласу стул и дружелюбно спросил:

– Чем могу быть полезен, товарищ Калас?

– Да вроде бы ничем, – Якуб Калас скрестил руки на груди, как Колумб на памятнике, – я пришел только извиниться перед вами, лейтенант. За тот вечер, когда помешал вам своим звонком. А ведь, по правде, я так до сих пор и не собрался сходить к тому пареньку. Узнал адрес и успокоился. Кабы мне пришло в голову, что своим звонком я испорчу вам настроение, ни за что бы себе этого не позволил! Даже к трубке не прикоснулся бы, уж вы поверьте! Еще раз прошу меня извинить, лейтенант.