Кирилл Алейников - Умирать вечно

• Название: Умирать вечно
• Автор: Кирилл Алейников
• Жанр: Фэнтези

Актарсис. Яугон. Два мира. Параллельных, смежных — неважно, как их обозначить. Главное — они есть. Совсем рядом, почти что видимые, ясно ощущаемые многими людьми. Мир Добра и Света, Счастья и Справедливости. И мир Зла и Тьмы, Горя и Смерти… Иногда кажется — протяни руку, и коснешься материи параллельного мира, ведь она — материя — вплетена в нашу реальность как шерстяная нить цветного узора вплетена в шерстяной же платок. Совсем близко, настолько близко, что порой холодок пробегает по телу. Чуть сощурить глаза, и вот он — чужой, в чем-то схожий, но явно отличающийся мир. Мир с иными законами, иными обитателями. Мир, представляемый в разные времена и разными народами по-разному, названный десятками разных имен, обладающий сотнями вымышленных свойств. Протяни руку — и ты коснешься его. Прищурь глаза — и ты сможешь его увидеть. Но какой же именно из двух таких непохожих один на другой миров ты увидишь — зависит только от тебя…

---

Легенды об инопланетянах, изображения летательных аппаратов странной формы и скафандров, что сохранились на стенах многочисленных гробниц, на глиняных табличках и посуде по всему миру — это не что иное как эхо царивших давным-давно цивилизаций.

Но больше всего Диерса поразила вероятность избавления нечисти от магической, темной составляющей.

Вампиры перестанут быть вампирами! Оборотни перестанут быть оборотнями! Мы вновь станем простыми людьми!

И все вернется на круги своя…

— Так что нам просто необходимо уничтожить Источники. Ты со мной согласен?

Вампир медленно кивнул.

— Of course, my dear, — выдал он одну из любимых своих насмешливых фраз. — Ведь тогда мы станем теми, кем постоянно мечтаем стать. Людьми…

— Ты мыслишь плоско, Джон, — покорил Винтэр. — Мы обязаны уничтожить Источники, ибо иначе цикличность нарушится. А коли такое произойдет, никто не в силах предсказать, что последует нам в качестве наказания.

Однако Джонатану Диерсу было глубоко плевать на нарушение или не нарушение цикличности. Он поклялся уничтожить Источники лишь потому, что давно хотел вновь стать простым смертным. Хотел сразу, как обратился в вампира.

ГЛАВА 26

Высокий, светловолосый человек в длинном кожаном плаще, черной водолазке, черных штанах и высоких армейских ботинках с двойной шнуровкой прошел в вестибюль штаб-квартиры клана Сангрес — высотки в тридцать два этажа. Небоскреб, достроенный аккурат перед Судным днем и ничуть не пострадавший в войне людей, венчала большая вертолетная площадка, а сразу под нею располагались апартаменты главы Сангреса. Блондин, бледный лицом, точно тяжело больной, пересек нарядный вестибюль и остановился у лифта. Встречавшиеся ему на пути люди склоняли головы в почтении и спешно прятали глаза.

Когда лифтовая кабина открылась, человек шагнул в нее и нажал самую последнюю кнопку. Он был неуловимо похож на Джонатана Диерса, хотя не имел столь шикарного телосложения и внушительного лица. Зато он был непосредственным хозяином Диерса.

Лифт, тихо жужжа, пополз вверх. Его шахта была стеклянной и располагалась вне стен здания, так что с каждым новым метром подъема открывался все более просторных вид на город.

То был Красноярск. Центральный город Сибири, некогда красивый, изобилующий памятниками и фонтанами, знаменитыми местами отдыха и просто красивыми пейзажами. Ныне город практически полностью лежал в руинах, лишь немногие здания сохранились и продолжали служить людям верой и правдой. Прямо впереди шла, сужаясь в перспективе, улица Ленина, параллельно ей тянулась самая красивая улица Красноярска — улица Мира.

Когда-то — самая красивая… Теперь ее тротуары завалены битым кирпичом, стеклом и всяким хламом, а дорожный асфальт местами провалился на многометровую глубину.

Примерно в километре можно было разглядеть уцелевшее здание краевого Парламента, перед которым раскинулась обширная площадь Революции, главным достоянием которой последние шесть лет перед Судным днем являлись двадцатиметровая бетонная башня выгребной системы метростроителей и уверенно показывающий дорогу в светлое будущее Владимир Ильич. Ленин, разумеется. Памятник, разумеется. Чем выше поднимался лифт, тем больше становилось видно. Вот в поле зрения попала срезанная посередине Часовая башня, знаменитый красноярский «Биг-Бен», возвышавшийся над мэрией города. Рядом громоздилась гора бетона, когда-то представлявшая собою высотку Енисейского речного пароходства, а за ней через широкую реку на правый берег тянулся Коммунальный мост, обрушенный в трех местах. В легкой туманной дымке можно было разглядеть Академгородок и Северо-Западный районы города, присыпанные снегом, мертвые, навсегда покинутые жителями. По ту сторону реки также застыли пустые глазницы зданий, поникли краны нефтебазы, и лишь одиноко курился дым подожженных кем-то автомобильных покрышек. Посередине Енисея давным-давно сел на мел теплоход «Антон Чехов», когда-то проданный, но потом вновь вернувшийся в родной город. И умерший посреди своей стихии. Театральная площадь перед сгоревшим дотла Театром оперы и балета, некогда бывшая одним из живописнейших и любимейших мест отдыха красноярцев и туристов, ныне стала базой для бронетехники, принадлежащей Сангресу; ровные ряды танков и бронетранспортеров застыли в ожидании боя. Когда-то эти машины спасли город от завоевания китайцами, отбили несколько серьезных атак. Они же в первые послевоенные дни истребляли мародеров и демонов, промышлявших на руинах Красноярска.

Справа, похожий сверху на пиратский символ — череп с костями — стоял недостроенный Институт искусств, или же Театральная академия, как его назвали позже. Рядом лежали кирпичи еще одной разрушенной высотки, а за нею чуть в стороне — наполовину просевший квадрат Дворца пионеров. Можно было увидеть и Караульную гору со знаменитой часовней, символом города, где до Судного дня каждый полдень производился холостой выстрел из пушки. Теперь вместо пушки там расположились зенитные батареи и ракетные комплексы, заряженные вовсе не холостыми снарядами и ракетами.

Владимир Ильич на площади перед Парламентом ныне смотрелся совершенно иначе. Почерневший снизу от огня, побелевший сверху от голубиного помета, вождь мировой революции трогательно сжимал в кулаке свою харизматичную кепку, а другой будто показывал на руины Красноярска, на разрушенный Коммунальный мост, на изрытый взрывными воронками Центральный парк культуры и отдыха. Показывал и говорил: «Что же вы натворили, товарищи! Разве ж к этому я вел вас все эти годы?»

Лифт остановился на последнем для него, двадцать четвертом этаже. Пассажир вышел в коридор, обитый красным шелком, и неслышно направился к лестнице, ведущей на верхние этажи. Вскоре он уже ступил в роскошный холл пентхауса, где его ждали.

— Приветствую вас, Старейшина! — натянуто улыбнулся гость.

Хотя светловолосый вовсе не был стар, он занимал самую высшую должность в клане Сангрес. Верховную. Старейшина кивнул, затем погремел в баре стеклом, наливая себе красноватый напиток, вернулся к гостю и спросил:

— Когда нам следует отправляться?

— Как только ваши… м-м-м… люди будут готовы.

— Мои люди всегда готовы, — не повел бровью Старейшина. — Вижу, вы нервничаете, мсье де Круа. Позвольте узнать, почему?

Мсье Пауль де Круа был послан в Красноярск в составе команды Энвиадов, этих никчемных людишек, коим самозванные пророки писали великую миссию. Хоть де Круа был чистокровным европейцем — наполовину французом, наполовину итальянцем — его знание русского заслуживало уважение. Старейшина же говорил практически на всех языках мира одинаково хорошо.

Как тут не нервничать-то, шутник, кисло подумал мсье де Круа, глядя на сутулую фигуру Старейшины, черную одеждой и белую кожей. Не каждый день находишься в склепе такого субъекта.

Словно уловив мысли гостя, Старейшина поинтересовался:

— Как вам мое скромное жилище? Мне кажется, я обустроил его весьма достойно.

— О, ваши апартаменты просто великолепны! — согласился де Круа. — И оформление всего здания меня несказанно порадовало. После разрухи, творящейся снаружи, приятно оказаться в таком уютном, чистом и радующем взгляд месте.

Да, мы любили роскошь всегда. Это наша слабость.

— Простите, что не предложил вам выпить, — якобы спохватившись, извинился Старейшина. — Чего изволите?

— Водки, если можно, — улыбнулся гость.

Не рановато ли для водки? Или ты думаешь, что выпив крепкий спиртной напиток, чем-то обезопасишь себя?

Старейшина без колебаний налил Паулю де Круа требуемый напиток, протянул на серебряном подносе вместе с ломтиком лимона. Де Круа, разглядев серебро в руках Старейшины, поначалу удивился, но потом понял. Хитрец… Он носит перчатки. Залпом осушив бокал, гость чисто по-русски занюхал рукавом, положил лимон на язык и прожевал. На глазах француза выступили слезы.

— Может, еще? — предложил Старейшина.

Де Круа задумчиво посмотрел на пустой бокал, решая, стоит ли пить новую порцию. Решив, очевидно, что сначала — дела, а уж потом — все остальное, он вежливо отказался.

— Итак, каков ваш план, мсье? — задал Старейшина вопрос, устроившись поудобнее в глубоком кожаном кресле, необъятном и когда-то имевшим огромную цену в денежном выражении.

— Вообще-то, мсье… э-э-э…

— Сергей, — подсказал Старейшина свое имя.

Как давно я не слышал звука своего голоса, произносящего это имя. Я начал забывать свое прежнее, человеческое имя. Надо же…

— Вообще-то, мсье Сергей, план не мой. Его разработал штаб Виссена во главе с…

— Ближе к делу, любезный, ближе к делу. Меня не интересуют детали, не относящиеся непосредственно к операции.