Кирилл Алейников - Умирать вечно

• Название: Умирать вечно
• Автор: Кирилл Алейников
• Жанр: Фэнтези

Актарсис. Яугон. Два мира. Параллельных, смежных — неважно, как их обозначить. Главное — они есть. Совсем рядом, почти что видимые, ясно ощущаемые многими людьми. Мир Добра и Света, Счастья и Справедливости. И мир Зла и Тьмы, Горя и Смерти… Иногда кажется — протяни руку, и коснешься материи параллельного мира, ведь она — материя — вплетена в нашу реальность как шерстяная нить цветного узора вплетена в шерстяной же платок. Совсем близко, настолько близко, что порой холодок пробегает по телу. Чуть сощурить глаза, и вот он — чужой, в чем-то схожий, но явно отличающийся мир. Мир с иными законами, иными обитателями. Мир, представляемый в разные времена и разными народами по-разному, названный десятками разных имен, обладающий сотнями вымышленных свойств. Протяни руку — и ты коснешься его. Прищурь глаза — и ты сможешь его увидеть. Но какой же именно из двух таких непохожих один на другой миров ты увидишь — зависит только от тебя…

---

Сквозь сон я слышал чей-то знакомый голос. Голос вырвал меня из сновидений, заставил позабыть их, стер и выкинул как исписанный лист черновой тетради. Я приоткрыл глаза, в которые тут же хлынул слепящий дневной свет, многократно отраженный снежными наносами и льдом. Показалось, Георгий Виссарионович стоит надо мною и что-то бормочет.

— О чем вы там? — простонал я, переворачиваясь на бок и кутаясь в тонкое одеяло.

— О физиологической дислалии, — гоготнул Гоша. — Есть такое нарушение речи.

— Ясно.

Я попытался заснуть вновь.

И тут же догадался, что надо мной стоит вовсе не Георгий Виссарионович.

С криком я слетел с койки, снес по пути разложенные на столе записи Ники и письменные принадлежности. Не давая мне времени на оценку ситуации, кто-то с силой швырнул мое тело прямо на входную дверь. От удара дверь распахнулась, и я полетел в сугроб, покрывшийся сверху толстой и твердой коркой подтаявшего поначалу, но затем застывшего снега-льда. В чреве броневика началась явная борьба с удивленными возгласами Ники и звериным рычанием Гоши. Раздались три выстрела.

— О, мать твою! — ревел Георгий Виссарионович, когда выкинул наружу простреленное тело… Хакера. — Вот же говнюки, а! Ничего святого у них! Ну, твари, я еще до вас доберусь! До всех, мать вашу, б…ь, доберусь!

Кому были адресованы проклятия охотника, я мог только догадываться. Наверное, он поносил тех (или того), кто сумел оживить мертвое тело Хакера и направить его против нас.

Сбивчиво я попросил Нику объяснить, что произошло, и как погребенный Сева сумел выбраться из своей лесной могилы и найти нас. Девушка, тревожно оглядывая застывшие в зимней спячке деревья, ответила:

— Смерть иногда вовсе не последний рубеж. Есть такие демоны, силой магии способные оживлять мертвых. Эти демоны, известные в народе как некромансеры, и отыскали могилу Хакера.

— Они его воскресили?

— Нет, что ты! Тут нет никакого воскресения! Я бы сказала, что они использовали тело Севы как пустой сосуд, в который можно влить темную энергию и заставить действовать в своих интересах. Будь Хакер жив, он ни за что не напал бы на нас…

Девушка скосилась на Гошу. Тот, цедя сквозь зубы проклятия, перебинтовывал очередную рану: вся левая рука была щедро орошена кровью, из чего вытекал простой вывод о многочисленных укусах.

— Я полагаю, Абадонна напал-таки на наш след. Хакер знал, куда мы направляемся и какие дороги предпочтем, потому смог легко нас найти. То же самое и с Молотом…

— Его тоже воск… оживили?

— Вероятно. Как бы там ни было, мертвые они опаснее живых. Хотя бы потому, что темная энергия делает их сильнее физически и совершенно бесстрашными.

— А Гоша? — я с тревогой смотрел за охотником. — Он не… заразится каким-нибудь вирусом? То есть, ты же знаешь, в фильмах любят показывать, как укушенный мертвецом человек сам вскоре становится таким же мертвецом.

— Нет, с Гошей все будет в порядке. Вирус Тода — вот то, чего стоит опасаться в подобном случае. Но Гоша может подхватить максимум гангрену, никаких трансформационных вирусов.

— Есть ли способ вылечить Хакера?

Ника посмотрела на меня хмуро.

— Нет. Ни одного. Если, конечно, ты не Иисус Христос и не умеешь воскресать мертвых. Пойми, Сева уже мертв, а то, что он движется и говорит — результат вливания в него темной энергии, ничего общего с жизнью не имеющей. Хакер мертв, и относиться к нему надо именно как к мертвецу, к покойнику. Начнешь жалеть или сомневаться — и тут же лишишься собственной жизни. — Девушка вновь тревожно оглянулась, прислушиваясь к тихим зимним звукам альпийского леса. — Нам надо сваливать отсюда поскорее. Черт знает, какие сюрпризы еще предстоит получить от поганых демонов.

Через пять минут мы были уже в кабине броневика, а простреленное трижды тело Хакера, выкинутое наружу и успевшее окоченеть, виднелось в боковое отверстие для автомата. Странно, но кровь из больших сквозных ран в теле мертвого охотника не шла, лишь вязкая, черная как гудрон жидкость наполнила дырки мертвеца и сейчас пугающе поблескивала в свете дня. В воспоминаниях один за другим всплывали кадры из самых страшных, как сейчас подумалось, фильмов, когда-либо снятых человеком. Начиная с первых примитивных ужастиков о зомби, просмотренных мною еще в пору детства, и заканчивая блокбастерами предапокалиптического времени вроде «Земли мертвых» и «Двадцати восьми дней спустя»…

Страшные фильмы… Антиутопические… Не рекомендуется детям до шестнадцати, беременным на последних неделях и неврастеникам, а так же людям с нарушениями работы сердечно-сосудистой системы…

Броневик тронулся. Гоша, сидящий за рулем, аккуратно, почти любовно переехал тело Хакера сначала передним, потом задними колесами. Даже сквозь толстые листы брони я слышал хруст костей и противный чавкающий звук. Прильнув к задней бойнице, я с липкой тревогой смотрел на лежащее навзничь тело охотника, раздавленное на груди почти в лепешку, и все ждал, когда же оно, наконец, поднимется на ноги и устремится в погоню за броневиком. Но Хакер, вернее, его труп продолжал лежать и не двигался. Потная ладонь, сжимающая рукоять автомата, расслабилась. Я бросил оружие на койку и с тяжким вздохом сел рядом.

Радовало одно: я перестал удивляться ужасам нового времени. Теперь я больше не боялся сойти с ума или впасть в истерику, для меня теперь не было откровением видение ожившего трупа или летающей полуженщины-полудракона. Я перестал бояться неведомого, как боялся в первые часы и даже дни путешествия.

Зато я все больше и больше верил, что стал шизофреником, а говоря проще — съехал с катушек. Странные сновидения, преследующие меня чуть ли не с первой минуты пробуждения в новом мире, провоцировали целые тайфуны, цунами и извержения неясных, едва ли осознаваемых, но таких навязчивых воспоминаний, воспоминаний не только мысленных, но даже чувственных и телесных. Я не мог точно сказать, что мне снилось, о чем вспоминалось, ибо попросту не помнил и не осознавал сие, но в глубине души с каждым новым часом, прожитым мною, формировалось стойкое ощущение раздвоенности сознания и сущности, меня складывающих. Многие гении мира были психопатами и шизофрениками, что ничуть не преуменьшало их гениальности, но наоборот, составляло ее. Однако я предпочел бы роль скромного идиота, чем полоумного гения. Да и вообще, по правде-то говоря, гением я себя никогда не считал.

Да-а, приятель, ты сдаешь… Тебе нужно достать пару бутылок хорошего пойла и в гордом одиночестве напиться до потери пульса. Лучшее средство от всех недугов, в том числе и душевно-психических!

Холмы северных Альп постепенно повышались, становились круче; однообразие лесной картины и заледеневшей дороги, однако, действовало успокаивающе, так что к обеду я уже мирно посапывал на своей койке в обнимку с АКСом. «КамАЗ» уверенно рычал, периодически фыркая тормозами на крутых поворотах, под колесами скрипел снег и трещал лед, деревья глушили звуки двигателя. Иногда из зарослей вспархивали стайки птиц или прямо на пути перебегал шоссе какой-нибудь зверек вроде зайца. Вдали от городов и пепелищ минувших баталий забывалось, что Землю постиг Судный день, что огромные пространства заражены вирусами и радиацией, что города лежат в руинах, а люди только и делают что сходят с ума и мочат друг друга нещадно.

Говорят, Слияние спровоцировали иные сущности. Астеры, демоны, сам Сатана… Но так ли это? Люди, вот кто жил до появления смежных измерений. Люди стали первыми жителями всей вселенной, они же ввели мироздание в новую эпоху существования Актарсиса и Яугона. Люди в соответствии со своими энергетическими полями, потенциалами и черт-те-знает-какими-еще-факторами после смерти отправлялись в кипящие маслом котлы Преисподней или в благоухающие сады Царствия Небесного. Люди, часто вовсе не думая, что некогда прожили жизнь на Земле, стали жить в иных измерениях, стали творить там свои законы и влиять на весь Срединный мир. Люди, перерожденные в астеров и демонов, на счастье или на несчастье получившие еще один шанс пожить, приступили к тому, чем больше всего любят и жаждут заниматься: к истреблению. Астеры истребляли демонов, демоны истребляли астеров, те и другие провоцировали колоссальные истребления простых смертных в результате разрушительных войн и катаклизмов. Ведь все происходящее на Небесах и в Преисподней непременно отражается и на Срединном мире… Любимое занятие воинственной натуры человека — уничтожать. Даже если для этого сначала надо что-то построить…

С каким упорством христианство рушило языческие храмы и святилища, с таким же упорством — даже упоением и самозабвением — христианские святыни горели в огне революционных идей социализма. А османы, испепелившие Александрийскую библиотеку? А башни-близнецы Всемирного Торгового Центра? И везде — горы трупов, океаны крови и вселенные боли. О, люди созданы лишь для того, чтобы уничтожать — факт! И, повторяю, даже тогда, когда уничтожать, казалось бы, уже нечего, они начнут строить, строить, строить, создавать и взращивать то, что потом можно будет так весело и беззаботно порушить и убить. Раса, обреченная на вымирание — это про нас. С годами человечество не становилось умнее; лишь видимость прогресса и развития. Но что такое прогресс, что такое развитие, если они не ведут к установлению пусть и не утопического в полном смысле слова, но максимально приближенного к таковому общества? Пожалуй, лучшие годы Земли и хомо сапиенсов — это годы Каменного Века, когда человек еще не отождествлял себя с высшей разрушительной силой, но считал свою суть неотъемлемой частью окружающей природы, флоры и фауны, процессов и явлений. В Каменном Веке человек был меньше всего способен на подлость, гадости и деградацию. Да, только тогда он как-то развивался или хотя бы стремился к саморазвитию. А сейчас, вернее, в предапокалиптическое время, ни о каком развитии и стремлении к оному говорить уже не стоит, ведь это попросту смешно. Человек злокачественно мутировал в мелочное, эгоистичное и очень-очень ненадежное существо, но притом настолько горделивое и себялюбивое, что вместо обычной фразы homo sapiens начал пользоваться ее модификацией homo sapiens sapiens, то есть человек сверхразумный.