Томас Рид - Сын Альбиона

• Название: Сын Альбиона
• Автор: Томас Рид
• Издательство: Стрелец
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-88887-016-1

Этот роман занимает особое место в творчестве мастера приключенческой прозы Т. Майн Рида. В предисловии к посмертному изданию этого романа в 1888 году вдова автора Элизабет Рид написала: «Большинство событий, изложенных в этой книге, происходило в жизни автора или он был их свидетелем».

_{Художник О. Иванов}

---

Он стал последней надеждой деспотов. Двенадцать месяцев назад они бы с презрением отвергли такое орудие.

Но времена неожиданно изменились. Орлеанская и Бурбонская династии больше не могли служить. Обе вымерли или полностью утратили свое влияние. Только одно можно было использовать, чтобы раздавить республиканизм во Франции, — престиж великого имени, имени Наполеона, снова освещенного солнцем славы, с забытыми и прощенными грехами.

Тот, кто представлял теперь это имя, был самым подходящим для такого дела человеком, и его наниматели знали, что задача ему по силам.

И вот с полными карманами денег, с обещанием короны, с кинжалом в руке, он начал действовать, пообещав поразить свободу в самое сердце.

История знает, как он сдержал свое обещание!

Глава XXIII ПРОГРАММА ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ

В одной из комнат Тюильри[71] за столом сидели пятеро.

На столе были расставлены графины и стаканы, бутылки различных вин, ваза с дорогими цветами, серебряные подносы с отборными фруктами, орехами, оливками — короче, все необходимое для великолепного десерта.

Запах жареного мяса, пробивавшийся сквозь тонкий букет вин, свидетельствовал о съеденном обеде. Тарелки уже унесли.

Джентльмены обратились к сигарам, и запах лучшего кубинского табака смешивался с ароматом фруктов и вина. Они курили, прихлебывали вино и болтали — небрежно и даже порой легкомысленно, и случайный наблюдатель вряд ли догадался бы о характере их беседы.

Однако разговор был такой серьезный и тайный, что дворецкому и официантам приказано было не входить в комнату. Двойная дверь в нее была прочно закрыта, а в коридоре стояла охрана — два солдата в гренадерских мундирах.

Эти пять человек, так старавшихся, чтобы их не подслушали, представляли пять великих держав Европы: Англию, Австрию, Россию, Пруссию и Францию.

Это были не обычные послы, разрешающие банальные дипломатические проблемы, но полномочные представители своих держав, способные решать судьбу континента.

Именно это и привело их в тщательно запертую комнату. Конклав из пяти включал в себя английского лорда, австрийского маршала, русского великого князя, известного прусского дипломата и президента Франции — хозяина кабинета.

Они готовили заговор против народов Европы, освобожденных революцией, собирались снова их поработить.

Свой план они обсудили и в целом приняли еще до того, как сели за обеденный стол.

Послеобеденная беседа была всего лишь резюме того, что было решено: отсюда, вероятно, отсутствие серьезности, соответствующей такому важному делу и характеризовавшей их предшествующий разговор.

Теперь, договорившись, они наслаждались сигарами и вином, как банда грабителей, выработавших план очередного «дела».

Английский лорд казался особенно довольным собой и остальными. Известный своим легкомыслием, которое некоторые называли бессердечием, он был в своей привычной атмосфере. Не очень знатного происхождения, он сумел завоевать власть и теперь находился в группе пяти, которая решала дела европейской аристократии, противостоящей народам Европы. Он был одним из основных авторов плана и предложил многие его пункты, принятые остальными. Поэтому, а также из признания величия его государства, он был как бы председателем собрания.

Однако подлинным председателем был принц-президент — отчасти из-за своего высокого положения, отчасти — как хозяин.

В поверхностной беседе прошло около часа; «человек дела», стоя спиной к огню и разводя фалды сюртука — привычка Наполеона Третьего, — вынул из зубов сигару и подвел следующий итог:

— Итак, мы договорились, что Россия отправляет войско в Баден, достаточное, чтобы разбить этих храбрых во хмелю немцев, которые, несомненно, опились своим рейнским вином!

— Сжальтесь над Меттернихом, дорогой президент. Подумайте о йоханисбергере.[72]

Это произнес игривый англичанин.

— Ja, mein Prinz, ja, — более серьезно ответил прусский дипломат.

— Мы дадим им не виноград, а шрапнель,[73] — продолжал шутник.

— А вы, ваше высочество, гарантируете, что Россия проделает то же самое с этими свинопасами венгерской Пушты?

— Двести тысяч человек готовы выступить против них, — ответил великий князь.

— Постарайтесь, чтобы вы по пути не попали в Тартар,[74] мой дорогой князь! — предупредил остроумный англичанин.

— Вы уверены в Гергее,[75] маршал? — продолжал президент, обращаясь к австрийцу.

— Абсолютно. Он ненавидит этого Кошута,[76] как самого дьявола, а может, немного больше. С удовольствием увидел бы его и всех его приспешников на дне Дуная. Не сомневаюсь, он их всех перевешает или отрубит им головы, как только наши русские союзники покажутся на границе.

— А вы намерены эти головы собрать, полагаю? — продолжал бессердечный остроумец.

— Tres-bien![77] — продолжал президент, не обращая внимания на шутки своего старого друга лорда. — Я, со своей стороны, позабочусь об Италии. Я думаю, суеверия помогут мне вернуть на трон старого бедного Пия Девятого.

— Для этого достаточно вашей собственной набожности, мой принц. Это святой крестовый поход, и кто более вас достоин его совершить? Вашим Саладином[78] будет Гарибальди, и вас назовут Людовик Львиное Сердце!

Веселый виконт рассмеялся собственной выдумке; остальные присоединились к его смеху.

— Послушайте, милорд, — весело отозвался принц-президент, — вам нужно быть немного посерьезней. Джону Булю[79] придется тоже играть свою роль в этой игре! Правда, не очень трудную.

— Вы называете это нетрудной ролью? Джон Буль дает деньги. А что он за это получает?

— Что он получает? Parbleu![80] Вы забыли о своем недавнем страхе перед чартистами? Если бы я не сыграл роль вашего констебля, дорогой виконт, вы были бы сейчас не полномочным представителем, а пользовались бы моим гостеприимством, как изгнанник!

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Славяне и немцы — Россия, Пруссия и Австрия — приняли участие в смехе, все радовались насмешке над англичанином.

Но в этом смехе их галантный сотоварищ по заговору не чувствовал злобы; иначе он мог бы ответить так:

— А что касается Джона Буля, мой дорогой Луи Наполеон, то не будь его, даже пурпурный плащ вашего великого дядюшки,[81] спустившийся словно с неба и бросающийся в глаза всей Франции, не смог бы поднять вас на то высокое место, которое вы сейчас занимаете, — место президента, которое, возможно, преобразуется в трон императора!

Но ничего подобного англичанин не сказал. Он был слишком заинтересован в таком преобразовании, чтобы относиться к нему легкомысленно. Вместо того, чтобы ответить, он рассмеялся так же громко, как остальные.

Еще немного мадеры, капелька токайского для маршала, еще одна выкуренная «регалия», сопровождаемые легкими шутками, и собравшиеся разошлись.

Остались двое: Наполеон и его английский гость.

Возможно, даже вполне вероятно, что никогда два больших мошенника не собирались в одной комнате!

Я предвижу, с каким недоверием будет встречено это утверждение, и готов к снисходительным усмешкам. Нужен опыт, каким иногда обладают предводители революционеров, чтобы разглядеть мошенническую суть коронованных особ; хотя десять минут последующей беседы убедили бы даже самых недоверчивых.

Между этими двумя не было недостатка в доверии. Напротив, они словно принадлежали к единому братству преступников и именно в таком свете смотрели друг на друга.

Но это были преступники грандиозного масштаба, укравшие у Франции одну половину свободы и готовившиеся украсть вторую.

Чокнувшись, они продолжили разговор. Первым заговорил принц-президент:

— Относительно этой пурпурной мантии. Какие шаги нужно предпринять? Пока она не будет у меня на плечах, я слаб, словно кошка. Обо всем приходится советоваться с Законодательным собранием. Даже это мелкое дело восстановления папы требует от меня величайших усилий.

Английский вельможа ответил не сразу. Он сидел, задумавшись, теребя кожаную перчатку пальцами. Выражение его лица свидетельствовало, что он занят какими-то расчетами.

— Вы должны сделать Законодательное собрание более послушным, — ответил он наконец тоном, который свидетельствовал, что шутливое настроение его покинуло.

— Вы правы. Но как это сделать?

— Нужно его прополоть.

— Прополоть?

— Да. Вам следует избавиться от Бланков, Роллинов, Барбов[82] и прочих каналий.

— Отлично! Но как?

— Путем лишения избирательных прав их избирателей санкюлотов — тех, что в блузах.[83]

— Мой дорогой виконт! Вы, конечно, шутите!

— Нет, мой дорогой принц. Я говорю серьезно.

— Черт побери! Такой законопроект может стащить членов собрания с их мест. Лишить избирательного права синеблузых! Да их два миллиона!