Василий Сиповский - История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1"
Описание и краткое содержание "История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1" читать бесплатно онлайн.
Новая русская литература (Пушкин. Гоголь, Белинский). Издание третье. 1910.
Орфография сохранена.
114
,…Онъ неотлучно бывалъ въ полѣ при жнецахъ и косаряхъ, и это доставляло наслажденіе неизъяснимое его кроткой души. Единодушный взмахъ десятка и болѣе блестящихъ косъ; шумъ падающей стройными рядами травы; изрѣдка заливающіяся пѣсни жницъ, то веселыя, какъ встрѣча гостей, то заунывныя, какъ разлука; спокойный, чистый вечеръ, — и что за вечеръ! какъ воленъ и свѣжь воздухъ! какъ тогда оживлено все: степь краснѣетъ, синѣетъ и горить цвѣтами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи насѣкомыхъ, и отъ нихъ свистъ, жужжаніе, трескъ, крикъ и вдругъ стройный хоръ; и все не молчитъ ни на минуту; a солнце садится и кроется. У! какъ свѣжо и хорошо! По полю, то тамъ, то сямъ, раскладываются огни и ставятъ котлы, и вкругъ котловъ садятся усталые косари; паръ отъ галушекъ несется; сумерки сѣрѣютъ… Трудно разсказать, что дѣлалось тогда съ Иванъ Ѳедоровичелъ. Онъ забывалъ присоединиясь къ косарямъ, отвѣдать ихъ галушекъ, которыя очень любилъ, и стоялъ неподвижно на одномъ мѣстѣ, слѣдя глазами пропадавшую въ небѣ чайку…".
115
Впрочемъ, «ругателемъ» онъ является только по отношенію къ своимъ крѣпостнымъ. Характерная сцена угощенія Шпоньки. Когда онъ отказался взять «стегнышко», Сторченко заставилъ лакея стать на колѣни и просить Шпоньку: "Становись, подлецъ, на колѣни! Говори сейчасъ: "Иванъ Ѳедоровичъ, возьмите стегнышко!" — "Иванъ Ѳедоровичъ, возьмите стегнышко!" — проревѣлъ, ставъ на колѣни, оффиціантъ съ блюдомъ".
116
…Молчаніе продолжалось около четверти часа. Барышня все такъ же сидѣла.
Наконецъ, Иванъ Ѳедоровичъ собрался съ духомъ: "Лѣтомъ очень много мухъ, сударыня!" — произнесъ онъ полудрожащимъ голосомъ.
— "Чрезвычайно много!" — отвѣчала барышня. — "Братецъ нарочно сдѣлалъ хлопушку изъ стараго маменькина башмака, но все еще очень много".
Тутъ разговоръ опять прекратился.
117
Это "писаніе" издалека, какъ результатъ радостныхъ дѣтскихъ воспоминаній, и внесло ту идеализацію въ описанія природы и жизни малороссійской, которая такъ очевидна въ "Вечерахъ на хуторѣ близъ Диканьки".
118
"…Каганецъ, дрожа и вспыхивая, какъ бы пугаясь чего, свѣтилъ намъ въ хатѣ. Веретено жужжало; a мы всѣ, дѣти, cобравшись въ кучку, слушали дѣда, не слѣзавшаго отъ старости болѣе пяти лѣтъ съ своей печки. Но ни дивныя рѣчи про давнюю старину, про наѣзды звпорожцевъ, про ляховъ, про молодецкія дѣла Подковы, Полторакожуха и Сагайдачнаго не занимали насъ такъ, какъ разсказы про какое-нибудь старинное чудное дѣло, отъ которыхъ всегда дрожь проходила по тѣлу, и волосы ерошились на головѣ. Иной разъ страхъ, бывало, такой заберетъ отъ нихъ, что съ вечера все показывается, Богъ знаетъ, какимъ чудищемъ. Случится, ночью выйдешь за чѣмъ-нибудь изъ хаты, вотъ такъ и думаешь, что на постели твоей уклался спать выходецъ съ того свѣта… Я принималъ часто издали собственную свитку, положенную въ головахъ, зa свернувшагося дьявола".
119
Впрочемъ, при всей добросовѣстности Гоголя въ этомъ отношеніи, онъ не разъ погрѣшалъ противъ правды. Его "повѣсти" уже современными критиками разобраны были съ этнографической точки зрѣнія и обнаружили въ Гоголѣ человѣка, который обо многомъ говорилъ съ чужого голоса. Какъ на одинъ изъ яркихь примѣровъ его отступленій отъ правды малороссійскаго быта, указываютъ, напримѣръ, на свадьбу Грицка съ Параской въ "Сорочинской ярмаркѣ". Народная свадьба сопровождается многими и длинными обрядами и такъ скоро не могла быть закончена, какъ разсказываетъ Гоголь. Такъ же неправдоподобной, по указаніямъ этнографовъ, является сцена вызыванія дѣвушки изъ дома при помощи игры на бандурѣ. Этотъ пріемъ пѣть «серенады» подъ окнами возлюбленныхъ въ Малороссіи не практикуется. Совершенно противорѣчитъ патріархальнымъ обычаямъ деревни и сочиненіе про отца такой пѣсни, какую сложилъ Левко ("Майская ночь"). "Переряживаніе", къ которому онъ прибѣгаетъ, тоже противорѣчитъ обычаямъ деревни, — рядятся въ деревнѣ только на Святкахъ.
120
Въ этомъ послѣднемъ случаѣ Гоголю удается удивительно и мастерски сочетать реализмъ съ фантастикой. Какъ удивительно реально изображена имъ, напримѣръ, игра въ карты съ вѣдьмой и чертями въ аду: "Козырь!" вскричалъ онъ, ударивъ по столу картою такъ, что ее свернуло коробомъ; та, не говоря ни слова, покрыла восьмеркою масти. "А чѣмъ ты, старый дьяволъ, бьешь?" Вѣдьма подняла карту: подъ нею была простая шестерка. "Вишь, бѣсовское обморачиванье!" — сказалъ дѣдъ и съ досады хватилъ кулакомъ что силы по столу. Къ счастью еще, что y вѣдьмы была плохая масть; y дѣда, какъ нарочно, на ту пору — пары. Сталъ набирать карты изъ колоды, — только мочи нѣтъ; дрянь такая лѣзетъ, что дѣдъ и руки опустилъ. Въ колодѣ ни одной карты. Пошелъ уже такъ, не глядя, простою шестеркою; вѣдьма приняла. "Вотъ тебѣ на! это что? Э, э! вѣрно, что-нибудь да не такъ!" Вотъ, дѣдъ карты потихоньку подъ столъ и перекрестилъ; глядь — y него на рукахъ тузъ, король, валетъ козырей, a онъ, вмѣсто шестерки, спустилъ кралю. "Ну, дурень же я былъ! Король козырей! что? приняла? А? кошачье отродье! A туза не хочешь? Тузъ! валетъ!" Громъ пошелъ по пеклу…"
121
Напр. "Ивасю, мой любый! бѣги къ Петрусю, мое золотое дитя, какъ стрѣла изъ лука; разскажи ему все: любила бъ его карія очи, цѣловала бы его бѣлое личико, да не велитъ судьба моя. Не одинъ ручникъ вымочила я горючими слезами. Тошно мнѣ, тяжело на сердцѣ. И родной отецъ — врагъ мнѣ: неволитъ идти зa нелюбаго ляха. Скажи ему, что и свадьбу готовятъ, только не будетъ музыки на нашей свадьбѣ: будутъ дьяки пѣть, вмѣсто кобзъ и сопилокъ. He пойду я танцовать съ женихомъ своимъ, — понесутъ меня… Темная, темная будеть хата изъ кленоваго дерева и, вмѣсто трубы, крестъ будетъ стоять на крышѣ". Такое пользованье народной пѣсней было y Гоголя вполнѣ сознательнымъ. Онъ пѣснѣ народной придавалъ очень большое значеніе, считая, что пѣсня для историка важнѣе документовъ. Въ «Арабескахъ» онъ говорилъ слѣдующее: "Историкъ не долженъ искать въ нихъ показателя дня и числа битвы, или точнаго объясненія мѣста, вѣрной реляціи. Но когда онъ захочетъ узнать вѣрный бытъ, стихію характера, всѣ изгибы и оттѣнки чувствъ, волненій, страданій, веселій и вображаемаго народа, когда захочетъ выпытать духъ минувшаго вѣка, общій характеръ всего цѣлаго и порознь каждаго частнаго, тогда онъ будетъ удовлетворенъ".
122
Напр. летаніе Вакулы на чортѣ есть народная обработка эпизода изъ житія св. Іоанна Новгородскаго, который леталъ на дьяволѣ въ Іерусалимъ. Къ области «легендъ» относится разсказъ Левко о той лѣстницѣ, которая соединяетъ небо и землю" ("Майская ночь").
123
Напр. народныя преданія о развалинахъ какого-нибудь стараго замка могли лечь въ основу повѣсти "Страшная Месть". Воспоминанія попа Данилы о казацкихь подвигахъ тоже относятся къ этой области.
124
Напр. продажа Громобоемъ души дьяволу и страхъ его въ послѣднюю ночь напоминастъ эпизодъ изъ "Пропавшей Грамоты".
125
Впослѣдствіи Тургеневъ, въ его повѣсти "Бѣжинъ Лугъ", опять введетъ насъ въ этотъ міръ народной фантазіи.
126
На это знакомство Гоголя съ подобными "комедіями" указываютъ, хотя бы, тѣ эпиграфы, которые онъ проставилъ въ нѣкоторыхъ главахъ "Сорочинской Ярмарки". Объ украинской литературѣ до Гоголя см. соч. Петрова "Очерки украинской литературы".
127
Въ II ч. моей "Исторіи", въ главѣ, посвященной характеристикѣ «романтизма», указано, что реализмъ былъ тѣсно связанъ съ романтизмомъ, даже вытекалъ изъ него, какъ одно изъ главныхъ требованій романтической школы. Оттого такое сліяніе двухъ направленій встрѣчаемъ мы и y Вальтеръ-Скотта, и y Гюго, и y Виньи, и y русскихъ романтиковъ — Марлинскаго, Загоскина, Лажечникова. Погодина и y Гоголя.
128
Въ подстрочномъ примѣчаніи къ повѣсти Гоголь говоритъ слѣдующее: "Вій — есть колоссальное созданіе простонароднаго воображенія. Такимъ именемъ называется y малороссіянъ начальникъ гномовъ, y котораго вѣки на глазахъ идутъ до самой земли. Вся эта повѣсть есть народное преданіе. Я не хотѣлъ ни въ чемъ измѣнить его и разсказываю почти въ той же простотѣ, какъ слышалъ".
129
Объ этомъ свидѣтельствуетъ, хотя бы, его собственное признаніе, что страшныя сказки въ дѣтствѣ его очень занимали и волновали. Въ повѣсти "Старосвѣтскіе помѣщики" Гоголь въ одномъ мѣстѣ вспоминаетъ, какъ часто въ дѣтствѣ онъ слышалъ таинственный голосъ, его звавшій по имени. "Признаюсь, говоритъ онъ, мнѣ всегда былъ страшенъ этотъ таинственный зовъ. Я помню, въ дѣтствѣ я часто его слышалъ: иногда вдругъ позади меня кто-то явственно произноситъ мое имя. Я, обыкновенно, тогда бѣжалъ съ величайшимъ страхомъ и занимавшимся дыханіемъ изъ саду…"
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1"
Книги похожие на "История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Василий Сиповский - История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1"
Отзывы читателей о книге "История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1", комментарии и мнения людей о произведении.