Юлия Латынина - Колдуны и министры

• Название: Колдуны и министры
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058013-2, 978-5-271-23167-4

Когда великая империя стоит на пороге пропасти, когда нищие требуют хлеба, а торговцы – Конституции, когда благонамеренные реформы утонули в крови, и провинции отпадают от столицы, как лепестки увядающей хризантемы, когда каждый мятежник величает себя спасителем государства, – сможет ли стальная воля и стальной меч отчаянного храбреца победить всех – даже тех, кто опередил его мир на тысячелетия?

---

По возвращении из города государь Варназд велел привести бывшего министра. Тот был очень жалок. Государь спросил его, на что он рассчитывал, крикнув слугам убить пленников. Ишнайя ответил:

– Я подумал, что если упасть на колени, я смогу еще вымолить себе жизнь, но жизнь моего сына уже ничто не спасет. А если убить государя, то в наступившей суматохе и с помошью верных друзей можно добиться многого! Во всем, Ваша Вечность, виноват злой умысел богов, которые высоких из зависти повергают в пыль, а низких – возвышают!

Государь Варназд засмеялся и сказал:

– Что ж! Я главный бог ойкумены и исполню любую твою просьбу, если пожелаю.

– Простите меня, – сказал Ишнайя.

– Нет.

– Тогда – оставьте жизнь.

– Нет.

Ишнайя побледнел; Нан велел охранять его строже, чем священную мышь перед гаданьем. Он не знал, что случилось на острове после бегства императора, хотя был человек умный и поэтому догадывался о многом, что предшествовало ему.

– Государь, – сказал бывший первый министр, – вы действительно бог. Только боги властны над жизнью и смертью. Сыну моему лишь семнадцать. Он еще образумится. Он очень хорошо рисует: пощадите его! Это я виновен в том, что не успел его воспитать.

Император повернулся и ушел.

Впоследствии господин Нан узнал от бывшего министра много полезных сведений, соблазняя жизнью сына, пока тот, как человек умный, не заподозрил правды и не потребовал с сыном свидания.

* * *

Неподалеку от городской префектуры располагалась двухэтажная харчевня. Перед харчевней стояли два столба со славословиями государю, а на вывеске красовались три печатных пряника на зеленом поле. Пряники были нарисованы плохо и издали походили на три монеты. В этой харчевне имели обыкновение встречаться люди, подозреваемые в богатстве, любители поесть и поиграть.

В «сто полей» они не играли, потому что это игра для чиновников. Притом же в нее всегда играют двое, и один непременно должен проиграть. Играли они в карты, в игру, называемую «мешки и лепешки». В эту игру играло сразу много человек, но к ореховому столу не допускались люди случайные и неблагоразумные.

Главное в этой игре – набрать как можно больше очков. Играют обычно парами и тройками, и замечено, что если партнеры – новички, то они, не доверяя соседу, частенько проигрывают. А если партнеры друг другу доверяют, то между ними наблюдается не столько дух соревнования, сколько дух взаимопомощи, и так они, любезно уступая партнеру козырь или ход, в конце концов набирают очков неизмеримо больше. И если в среднем по городу больше сотни очков игроки не набирали, то в этой харчевне, благодаря взаимопониманию, набирали до тысячи и выше.

В этот вечер люди за ореховым столом собрались на полчаса раньше.

– Господин Нан, – сказал один из них, – человек добра и справедливости, благоразумный, из умеющих соглашаться с собеседником.

– Господин Ишнайя, – сказал другой, – был человек мелкий и злобный, пытал людей по пустякам и делал множество неправд в государственной казне.

Больше господина Нана не обсуждали, а обсуждали, много ли ожидается в этом году из Чахара шелка и каков будет в Иниссе урожай перца. Договорились также не покупать у мелких поставшиков чай дороже, чем «полтора за горсть», и не продавать чай в лавки дешевле, чем по «три с половиной за горсть», – ибо и здесь договор способстсвовал общему выигрышу. Кто-то заметил, что новый первый министр при вступлении в должность не обновил, как положено, указов о справедливых ценах, а цены на рынке тем не менее не прыгали. Собеседник согласился, что надобно посмотреть, чтобы они и в эту неделю не прыгали, дабы поддержать начинание министра.

* * *

Через неделю новый министр Нан отправился за город, в поместье министра финансов Чареники. Собралось самое изысканное общество, катались на лодках и пускали фейерверки.

– Господин министр, – сказал Чареника, совершив девятичленный поклон, – как мне отблагодарить вашу скромность и великодушие! Поистине, лишь ваша снисходительность позволяет мне наслаждаться красотой этих мест.

После обеда господин Чареника пригласил гостей пойти по старой дороге, полюбоваться закатом. Стали подниматься вверх по изгибам ручья и заметили, как вниз плывут узорные листья: на листьях было вызолочено имя господина Нана.

– Верно, это кто-нибудь из небожителей забавляется, – восхитились гости.

На горе как бы серые дымки вились в развалинах храма. Зодчий выстроил храм недавно, и строил сразу поэтические руины. Выбежали красавицы всех четырех видов, закружились перед гостями и растаяли в тени деревьев. Мята и парчовая ножка струили изысканный аромат, солнце садилось в розоватые тучи у горизонта.

Великий Вей! Как мимолетна жизнь! Где нынче крылья бабочек, родившихся прошлой весной? Где слава царств и мощь правителей? Где господин Ишнайя, по вкусу которого Чареника и выстроил этот храм в роще? Поистине – все живущее – недолговечно, все мятущееся – успокаивается, гордец погибает от собственной гордости, а униженный погибает от унижений, и удача губит человека удачливого, а неудача губит неудачника.

Всех охватила легкая грусть. На обратном пути заговорили о вечном круговороте в природе, о путях гибели и упадка царств. Господин Чареника вздохнул и сказал:

– Самое страшное для государства – это когда финансы приходят в расстройство. Если налоги скудны и нерегулярны – ничто не спасет тогда государство.

Первый министр сказал:

– Вы славитесь проницательностью: укажите средство помочь беде!

Министр финансов Чареника поклонился:

– Средство есть, и весьма старое: позволить частным лицам принимать участие в хозяйстве, и всемерно поощрять частную инициативу в деле сбора налогов.

Нан насторожился.

– Нынче наместники и араваны, – продолжал Чареника, – все просят снизить налог. А вот возьмите собравшихся. Многие из них имеют некоторые деньги. Они были бы счастливы выплатить налоги вперед, – а там уж неважно, вернут они свои деньги или нет. Это низкие люди заботятся о выгоде, а справедливый человек думает о том, как помочь государству.

Господин Нан кивнул головой. Средство помочь государству было старое, и воскресший император Аттах так изъяснял это средство: «нынче целые провинции отданы на откуп, каждый старается дойти до денег не смекалкой, а монополией. Те, кто побогаче, не строят, не трудятся, а только вноcят деньги в казну, а потом собирают с провинции сколько могут: втрое ли, впятеро больше – уводят овец, продают людей за долги. Те, кто победнее, не строят, не трудятся, потому что все, созданное честным трудом, откупщик отберет». Бог с ним, с воскресшим императором Аттахом.

Господин Нан обвел взглядом собравшихся насладиться закатом: были тут люди с мелкими должностями, но не было людей с мелкими состояниями.

– То, что вы предлагаете, – сказал господин Нан, – мера, действительно, спасительная для государства, но зачастую губительная для богатых людей. Ведь как случилось при Золотом Государе Ишевике? Деньги за налоги были отданы государству, а потом многие сектанты и даже чиновники стали распускать слухи, что деньги уже заплачены, и налогов можно не платить. Возникло состояние, близкое к недовольству. Государь простил народу недоимки, которые, собственно, причитались уже не ему, а откупщикам: так-то богатый человек был сделан бесплатным чиновником и разорен совершенно. Нет, – закончил решительно Нан, – надо думать не только о пользе государства, но и о выгоде лиц, владеющих крупными состояниями.

Тут, однако, пожаловал дворцовый чиновник: государь Варназд просил первого министра во дворец. На разукрашенных лодках спустились вниз, господин Нан распрощался с гостями.

* * *

На следующий день Чареника сидел в своем кабинете. У него была маленькая слабость: министр финансов любил, чтоб подпись на указе блестела, и не посыпал ее никогда песочком, а ждал, пока бумага или шелк высохнут. В кабинете его поэтому стояло несколько столов, и на них сохли бумаги с подписями. Тут вошел секретарь Чареники, человек, исполненный всяческого воровства, поклонился и сказал:

– Не стоит опять заводить разговор, подобный вчерашнему, потому что вчера вечером в зале Ста Полей господин Нан сказал очень громко: «Три вещи не должны становиться частной собственностью: это армия, судопроизводство и налоги».

Господин Чареника вскочил так, что листы с сохнущими подписями вспорхнули и разлетелись по полу:

– Ничего, – закричал Чареника, – я еще ему зубы обломаю, обломаю зубки-то! Ишь он мне вздумал толковать про пользу и выгоду!

Господин Чареника подумал, вышел из кабинета и прошел переходами и галереями в женскую половину.

Дочь его резвилась в саду с белками и подругами. Господин Чареника спросил дочь, о чем она так долго беседовала вчера с секретарем министра, молодым Шавашем. Девушка покраснела и сказала, что ни о чем дурном она не говорила, а просто спросила – правда ли, что первый министр намерен Шаваша усыновить?