Владислав Крапивин - Брат, которому семь

• Название: Брат, которому семь
• Автор: Владислав Крапивин
• Жанр: Детская проза

---

— Буду слушаться, — поспешно обещал Алька.

— Алька! Кто утром обещал слушаться?! Из-за тебя и к ужину в лагерь не вернёмся!

Алька не отвечает. Даже и не слышит. Он остановился у крошечного озерца, блеснувшего чистой водой среди осоки.

Встав коленями на берёзовые жерди, брошенные среди кочек, Алька смотрит в воду. Зелёная вода прошита яркими лучами до илистого дна. Тень от листьев кувшинок уходит ко дну тёмными столбиками. Снизу бегут на поверхность цепочки весёлых пузырьков. Тонкие голубые стрекозы, все в чёрных кольчиках полосок, смотрят с воздуха, как пляшут пузырьки.

Иногда раздаётся посвист крыльев. Сизые птицы, похожие на маленьких чаек, проносятся над Алькой. Лапа говорил Альке, что их называют морскими голубями. Но почему морскими — никто не знает. Лапа сказал, что, может быть, раньше здесь было море, а потом высохло.

А птицы остались…

Морские голуби скрылись в дальних камышах. Алька снова опустил голову. Под водой, в путанице водорослей и солнечных лучей, тоже была жизнь…

— Александр! Александр!! Александр!!!

— Ну иду, иду…

Наконец он догнал их.

— Ох! Грязнее чёрта! А почему без майки?

— Жарко же.

В мокрую майку Алька завернул фляжку и нёс её теперь в руке, как мешок. "Это правильно, — подумала Марина. — Вода будет холоднее". Но всё-таки сказала:

— А кто разрешил майку мочить? В лагере мы ещё поговорим…

Говорят, обратный путь кажется короче. Куда там! Идёшь, идёшь, а до лагеря ещё — как до Луны.

Болото давно кончилось, песчаная дорога бежит по лесу среди сосен. И тут навалились комары. Просто чудо какое-то: на болоте их не было, а в лесу надвинулись тучей! Алька хлопает ладонью по спине, по животу, по ногам, отчаянно дёргает лопатками. А тут ещё жара донимает. Кажется даже, что не комары, а сам знойный воздух звенит и колет кожу.

Марина тоже устала. Лицо у неё покраснело, чёлка на лбу и волосы, собранные сзади в какой-то лошадиный хвост, растрепались.

— Алька, дай попить… — попросила она.

Алька вдруг перестал отбиваться от комаров. Он прижал к животу завёрнутую в майку фляжку.

— Не дам, — сказал Алька.

— Ты чего? Жалко тебе?

— Нет… Не жалко.

— Ну, дай глотнуть.

— Не дам.

Он остановился. Котька и Марина удивлённо оглянулись на него.

— Рехнулся, — сказала Марина. — Воды жалеет.

— Нельзя, — убедительно морща лоб, объяснил Алька.

— Но почему?

— Так… Болотная вода.

— Кто тебе разрешил? — закипятилась Марина. — Зачем набрал?!

Алька отодвинулся на шаг и, не глядя на сестру, сказал:

— Я просто так набрал. На всякий случай. Если уж очень захочется пить.

Марина провела языком по сухим губам. Подумала. Отмахнулась от комаров и мазнула ладонью по мокрому лбу:

— Ну… Алька! У меня этот самый случай. Давай.

Алька прижимал фляжку к животу и молчал.

— Александр, дай мне флягу, — ледяным тоном произнесла Марина.

Тогда он поглядел ей в лицо и ответил:

— Не помрёшь.

Это был открытый бунт.

Ещё никогда Алька не решался так смело спорить с ней. Но теперь с ним что-то непонятное случилось.

— Сейчас же! Сейчас же дай сюда!! — закричала Марина.

Алька не двинулся. Котька поглядел на Маринино измученное лицо с пересохшими губами и вдруг ринулся к Альке. Алька увернулся и бросился в гущу тонких сосенок. Котька запнулся за корень и уронил очки.

Алька выглянул из-за веток.

— Ну подожди… — пообещала Марина. — Дай только в лагерь прийти.

Алька молчал.

— Дай глотнуть… — жалобно попросила Марина. — Дай только глоток, Алька… Я разрешу тебе качаться на больших качелях.

— Я уже три раза качался. Нет, четыре, — сказал Алька.

Это он сочинил тут же. Но теперь Алька знал, что больше не будет спрашивать у Марины, можно ли полетать с Лапой на больших качелях-лодке. "Разнюнилась, — подумал Алька. — А ещё командует".

— Мне же очень хочется пить, — протянула Марина.

Алька на секунду заколебался. Не потому, что боялся Марины. Теперь он её просто пожалел.

Но тут Котька нашёл очки, взял Марину за руку, и они, не оглядываясь, пошли по горячей от солнца дороге.

Алька тихо сказал вслед:

— А мне… будто не хочется пить, да?

Они пришли в лагерь, когда был мёртвый час. Алька сразу побежал к столовой и обрадовался: у кухонного домика никого не оказалось.

Алька отвернул кран и стал ловить ртом тугую холодную струю. Вода хлестала в лицо, бежала по искусанным комарами плечам и спине, ударяла брызгами по ногам, изрезанным осокой.

Потом он с фляжкой в руках прибежал к изолятору. Стукнул в окно.

— Открой, Лапа. Не бойся, никого нет.

Лапа открыл.

— Тебе всё ещё скучно? — с хитрой искоркой в глазах спросил Алька.

— Какое веселье… — мрачно сказал Лапа.

— Ничего, — утешал Алька. — Где там у тебя банка из-под малинового варенья?

Капли скачут по асфальту (Алькин рассказ)

Дождики, они ведь бывают разные. Одни — такие спокойные, деловитые, вроде дворника дяди Кости. Пригладят все, траву польют, асфальт вымоют и скроются — снова небо синее, и асфальт синий. А бывают серые, скучные, вроде соседки Валентины Павловны. Она как начнет ворчать, так до вечера не остановится… Есть еще грозовые дожди, только я не знаю, на кого они похожи, я таких людей в жизни не встречал, разве что в сказках. Налетят, загремят, будто Кащей со своим войском, и давай все срывать и ломать.

В прошлом году, весной, один такой ураган на углу нашей улицы тополь из земли вывернул. С корнями. И обломал весь. Только все равно тополь не погиб. Собрались люди ближних домов, тополиные сучья врыли в землю вдоль всего квартала, как саженцы, и они выпустили побеги. Маленькие тополята. А мы — Валерка, Женька и я — притащили во двор целое тополиное бревно. И посадили. В этом году уже ветки длиною в метр…

А из дождей мне больше всего нравятся такие, которые идут при солнце. Они шумные и короткие. Они, по-моему, похожи на мальчишек. На Валерку, на меня. И на Женьку, хоть она и девчонка. Веселые они…

Целую неделю такие дождики плещутся на нашей улице. Капли большие, теплые, будто спелые вишни, только прозрачные. Скачут по асфальту, разбиваются на брызги…

Мы с Женькой сидели в их подъезде. Потом она сказала:

— Давай до вашего! Бегом!

Мы промчались под дождиком до нашего подъезда. И я сказал:

— Давай до вашего!

— Давай!

Прибежали обратно, а там Валерка нас ждет. Мокрый весь, майка и трусики облипли, на ушах капли, как сережки висят. И смеется.

Мы обрадовались. С Валеркой веселее.

Он всегда смеется, такой уж у него характер.

И тут дождик перестал. Мы выскочили во двор. Там все сверкало, а на самой середине растекалась красивая лужа. Как озеро.

У лужи лежал сколоченный из досок гриб. Его вчера привезли на грузовике и сказали, что будет у нас во дворе детская площадка.

Площадка — это хорошо, только зачем на ней грибки эти ставят, я совсем не понимаю. Вкопают их и говорят: "Вот, дети, для вас благоустройство". А что с этими грибками делать? От солнца под ними прятаться? А зачем от него прятаться, от солнца? Лучше бы сделали гигантские шаги или большие качели.

Но этот гриб нам пригодился. Женька придумала:

— Давайте корабль сделаем! Море есть, берега есть! — И показывает на лужу. А лужа синяя, будто и правда море. Тучки в ней плывут.

Мы перевернули гриб совсем вверх тормашками, и он оказался в луже. Совсем как лодка с мачтой, только квадратная, Женька первая влезла в эту лодку, а потом спрашивает:

— А не влетит?

— За что? — говорит Валерка. — Он еще даже и не крашеный.

И мы будто поплыли. Пошевелишься

чуть-чуть, и наш корабль качается. Вода под

ним плещется. Качнешься сильнее — сильнее

— брызги летят!

— Давайте шторм делать! — закричал Валерка. Ну, мы и принялись раскачиваться. Такой шторм получился!

Вдруг кто-то как заорет:

— Это как называется!

Я чуть за борт не свалился. Смотрю, а перед нами Марина стоит, моя сестра. Она в девятый класс перешла, такая вся из себя взрослая. А рядом Котька Василевский, из ее класса. Кричала-то, конечно, Марина.

— Марш, — говорит, — отсюда! Люди трудились, сколачивали грибок, а вы что делаете!

В это время во двор пришел Витька Капустин с футбольным мячом. Мяч намокший, тяжелый. Витька его за шнурок нес.

Покачал он мячом и спрашивает:

— Что, Алька, опять тебя воспитывают?

А Марина:

— Ты, Капустин, по-жа-луй-ста, не вмешивайся.

— Я и не вмешиваюсь. Воспитывай.

Марина снова взялась за нас:

— Вылезайте сию минуту! Ну!

Я на всякий случай вылез. И Женька. А Валерка стал перебираться через борт, зацепился сандалией и шлепнулся на живот. Встал и улыбается. Только совсем уже не весело улыбается, потому что вся его белая майка заляпана грязью.

Женька говорит: