Берта Зуттнер - Долой оружие!

• Название: Долой оружие!
• Автор: Берта Зуттнер
• Издательство: 2-е изд. Ф.Павленкова
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1903

Книга рассказывает о жизни молодой женщины, судьба которой была искалечена европейскими войнами 60-х гг. XIX в. Это горячий протест против войны, написанный с большим знанием дела и огромным запасом наблюдений, протест с точки зрения жены, матери и семьи, много претерпевшей от ужасов войны.

По изданию Ф. Павленкова, 1903. Предисловие Р. Сементковского.

---

Мы жили в Grand-Hotel на бульваре Капуцинов; наш отель был преимущественно наполнен англичанами и американцами. Соотечественники встречались нам редко: австрийцы не любили путешествовать. Да мы и не искали общества: я еще не сняла своего траура и не стремилась к общественным развлечениям. Рудольф, конечно, был с нами; ему минуло уже восемь лет, и юный граф Доцки был уже замечательно рассудительным маленьким мужчиной. Мы взяли к нему молодого англичанина, и он заменял для моего сынишки на половину гофмейстера, на половину няньку. Нам, разумеется, не всегда было удобно брать мальчика с собою, так как мы нередко оставались целые часы на выставке и совершали отдаленные прогулки но окрестностями. Кроме того, для ребенка наступила пора учения.

В этом открывшемся передо мною мире для меня все было так ново и интересно. Люди, собравшиеся со всех концов света; все, что есть самого богатого и знатного, праздники, роскошь, суета… Я была совершенно ошеломлена. Но как ни интересны и ни увлекательны были новые впечатления с их неожиданностью и бесконечным разнообразием, меня часто влекло отсюда, из этого шума и оживления, в тишину, в какое-нибудь мирное местечко, где я могла бы спокойно жить вдали от всех со своим мужем и ребенком, т. е., вернее сказать, со своими «детьми», так как меня ожидали в недалеком будущем новые материнские радости. Странно, я часто нахожу в своих красных тетрадках указание на тот факт, что в уединении меня влекло к кипучей деятельности, к разнообразно жизни, к шумным удовольствиям и обществу, тогда как в шуме света являлась жажда покоя и уединения.

Впрочем, от большого света мы держались в стороне и ограничились только визитом к нашему посланнику Меттерниху, где заявили, что по случаю семейного траура не желаем представляться ко двору и делать визиты. Однако, мы познакомились с некоторыми выдающимися личностями в политическом и литературном мире, частью из личного интереса, ради умственной пищи, частью в видах новой «службы» Фридриха. Несмотря на то, что мой муж имел мало надежды достичь значительных результатов, он все-таки не терял из виду избранной цели и сошелся со многими влиятельными лицами, которые могли принести пользу его делу или, по крайней мере, могли доставлять ему сведения о теперешнем состоянии вопроса, интересовавшего Фридриха. В то время мы начали составлять для себя книгу, названную нами «Протоколом мира», куда записывали все документы по этому предмету, заметки, статьи и т. д. Самая история идеи мира, насколько нам удалось собрать о ней сведения, была занесена в наш протокол. Наряду с этим, книга обогащалась изречениями различных философов, юристов, писателей о «войне и мире». Скоро у нас составился порядочный томик, а с течением времени — я продолжаю вести эти записки до нынешнего дня — вышло даже несколько томиков. Если сравнить это с библиотеками, наполненными сочинениями по стратегии, бесчисленными тысячами томов, обнимающих историю войны, военное искусство и превозносящих войну; с массою учебников по военным наукам и военной технике, с руководствами к обучению рекрут, с бесчисленными хрониками сражений и отчетами генеральных штабов, со сборниками солдатских и военных песен, то, конечно, мои скромный тетрадки, посвященные литературе мира, покажутся каплей в море, и при этом сравнении невольно упадет сердце, предполагая конечно, что сила и плодотворность — именно будущая плодотворность дела — измеряется его обширностью. Но если вспомнишь опять, что в одной семенной коробочке заключается достаточно жизненной силы, чтобы вырастить целый лес, который со временем вытеснит сорные травы, покрывающие поля на необозримом пространстве, и вспомнишь также, что идее в сфере духа то же, что зерно в растительном царстве, — тогда перестанешь беспокоиться за ее будущность из-за того, что до сих пор история ее развития умещалась в маленькой тетрадке.

Привожу здесь несколько мест из нашего протокола мира, записанных в 1867 году. На первой странице — сжатый исторический обзор. За четыреста лет до Рождества Христова, Аристофан написал комедию под заглавием «Мир» с гуманитарной тенденцией.

Греческая — позднее перенесенная в Рим — философия стремится к человеческому единению, начиная от Сократа, называвшего себя «Мировым гражданином», до Теренция, которому «ничто человеческое не чуждо», и до Цицерона, считавшего «caritas generis humani» высшею степенью совершенства.

В первом столетии нашего летосчисления появляется Виргилий, со своим знаменитым четвертым буколическим стихотворением, в котором предсказывается вселенной вечный мир под мифологическою формою воскресшего золотого века.

В средние века папы нередко старались выступать третейскими судьями между государствами, но безуспешно.

В XV столетии один король напал на идею составить лигу мира; это был Георгий Подибрад богемский, желавший положить конец войнам между императором и папой; он обратился по этому поводу к Людовику XI, королю французскому, который однако не принял его предложения.

К концу XVI столетия король французский Генрих IV составил план федерации европейских держав. Избавив свою страну от ужасов религиозных войн, он хотел обеспечить за ней навсегда терпимость и всеобщий мир, и с этой целью намеревался соединить в один союз шестнадцать государств, составлявших Европу (Россия и Турция причислялись еще к Азии). Каждое из этих шестнадцати государств должно было посылать по два депутата на европейский сейм, и этому сейму, состоящему из 32 членов, предстояло устранять религиозные и иные международный столкновения. Если бы каждое государство обязалось подчиняться решениям сейма, то с этим исчез бы всякий элемент будущей европейской войны. Король сообщил свой план министру Сюлли; тот принял его с восторгом и немедленно приступил к переговорам с другими государствами. Им удалось уже привлечь на свою сторону Елисавету. королеву Англии, папу, Голландию, много других государств; только австрийский дом был против федерации, которая потребовала бы от него территориальных уступок. Против Австрии пришлось бы начать поход, чтобы сломить ее сопротивление. Главную армию собиралась выставить Франция, которая с тех пор отказывалась от всяких дальнейших завоеваний. Единственной целью похода и единственным условием мира, предложенного австрийскому дому, было бы его вступление в европейский союз.

Все приготовления были уже окончены, и Генрих IV намеревался сам идти против врага во главе своего войска, как ему пришлось, 13 мая 1610 года, пасть от руки убийцы — сумасшедшего монаха.

Ни один из его преемников и ни один из прочих монархов не пытался более осуществить этот блистательный план для достижения счастья народов. Правители и политики остались верны старинному воинственному духу; но мыслители всех стран не переставали с тех пор развивать идею мира. В 1647 году возникает секта квакеров, основанная на отрицании войны. В том же году Уильям Пэнн издал свое сочинение о будущем мире Европы, где он опирается на проекты Генриха IV. В начали XVIII столетия является знаменитая книга: «La paix perpetuelle» аббата Сен-Пьера. Одновременно с тем развивает тот же план ландграф Гессенский, а Лейбниц пишет о нем благоприятный отзыв. Вольтер произносит свое изречете: «Всякая европейская война есть междоусобие». Мирабо, на достопамятном заседании 25 августа 1790 года, говорит следующее: «Может быть, уже недалек тот момент, когда свобода, сделавшись неограниченной властительницей в старом и новом свете, исполнит желание философов: избавит человечество от преступлений войны и возвестит вечный мир. Тогда счастье народов сделается единственною целью законодателя, единственною славою наций». В 1795 году один из величайших мыслителей всех времен, Эммануил Кант, пишет свой трактат: «О вечном мире». Английский публицист Бентам с восторгом присоединяется к постоянно возрастающему числу сторонников мира, каковы: Фурье, Сен-Симон и другие. Беранже сочиняет: «La sainte alliance des peuples»; Ламартин — «La Marseillaise de la Paix». В Женеве, граф Селлон основывает общество мира, от имени которого вступает в переписку со всеми европейскими монархами, с целью пропаганды своей идеи. Из Америки, из штата Массачусетса, приезжает ученый, кузнец Элью Буррит, рассыпает свои «Листья оливы» и свою «Искру с наковальни» в миллионах экземпляров по всему свету и председательствует в 1849 году, на собрании английских друзей мира. На парижском конгрессе, положившем конец крымской войне, идея мира проникла в дипломатию: между прочим, к трактату была прибавлена оговорка, что с этих пор державы обязуются при следующих конфликтах допускать вмешательство посторонних держав. В этой оговорке уже признается принцип третейского суда, но, к несчастию, прекрасное правило не привилось в дипломатическом обиходе.

В 1863 году французское правительство предложило державам созвать конгресс, который положил бы основание всеобщему разоружению и единодушному устранению будущих войн.