Екатерина Вторая - Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

• Название: Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)
• Автор: Екатерина Вторая
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1997

Издание подготовлено РАН, в серии «Литературные памятники». Издание подготовил В. С. Лопатин.

---

Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769–1791) Собрание 1162 писем

Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка

1769–1770

1. Г. А. Потемкин — Екатерине II

Всемилостивейшая Государыня!

Безпримерные Вашего Величества попечения о пользе общей учинили Отечество наше для нас любезным. Долг подданической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим. И с сей стороны должность моя исполнена точно так, как Вашему Величеству угодно.

Я Высочайшие Вашего Величества к Отечеству милости видел с признанием, вникал в премудрые Ваши узаконения и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить Государыне и моей благодетельнице. И так благодарность моя тогда только изъявится в своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить. Сей случай представился в настоящей войне, и я не остался в праздности.

Теперь позвольте, Всемилостивейшая Государыня, прибегнуть к стопам Вашего Величества и просить Высочайшего повеления быть в действительной должности при корпусе Князя Прозоровского1,[1] в каком звании Вашему Величеству угодно будет, не включая меня навсегда в военный список, но только пока война продлится2.

Я, Всемилостивейшая Государыня, старался быть к чему ни есть годным в службе Вашей; склонность моя особливо к коннице, которой и подробности, я смело утвердить могу, что знаю. В протчем, что касается до военного искусства, больше всего затвердил сие правило: что ревностная служба к своему Государю и пренебрежение жизни бывают лутчими способами к получению успехов. Вот, Всемилостивейшая Государыня, чему научили меня тактика и тот генерал, при котором служить я прошу Вашего Высочайшего повеления. Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем.

Всемилостивейшая Государыня

Вашего Императорского Величества

всеподданнейший раб

Григорий Потемкин

В квартере К[нязя] Прозоровского

24 маия 1769 году

2. Г. А. Потемкин — Екатерине II

Всемилостивейшая державнейшая великая Государыня

Императрица и самодержица Всероссийская.

Государыня Всемилостивейшая.

Всемилостивейшую Вашего Императорского Величества грамоту и орден Святаго Георгия я имел счастие получить, не находя себя довольно в силах заслужить оную Высочайшую милость на самом ли деле. Еще меньше себя чувствую способным на словах принесть верноподданнейшую благодарность. Нет для меня драгоценней жизни — и та Вашему Величеству нелицемерно посвящена. Конец токмо оной окончит мою службу.

Позвольте, Всемилостивейшая Государыня, принесть всеподданнейше поздравление с покорением другого турецкого города на Дунае1.

Повергая себя освященным стопам Вашего Императорского Величества, с рабскою преданностию есмь

Всемилостивейшая Государыня

Вашего Императорского Величества

всеподданнейший раб

1770 год, 21 августа. Григорий Потемкин

Лагерь при Килии

1773–1774

3. Екатерина II — Г. А. Потемкину

Господин Генерал-Поручик и Кавалер. Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что Вам некогда письмы читать. И хотя я по сю пору не знаю, предуспела ли Ваша бомбардирада1, но тем не меньше я уверена, что все то, чего Вы сами предприемлете, ничему иному приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите.

Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попустому не даваться в опасности. Вы, читав сие письмо, может статься зделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна.

Дек[абря] 4 ч[исла] 1773 г. Екатерина

Скажите и бригадиру Павлу Потемкину спасиба за то, что он хорошо турок принял и угостил, когда оне пришли за тем, чтоб у Вас батарею испортить на острову2.

4. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[7 февраля 1774. Царское Село]

Quand le Gra[nd] Duc sera sorti de chez moi, je Vous feres avertir et en attendant amuses-Vous le mieux que Vous pourres sans toutefois faire tort aux honnetes gens parmi lesquels je me compte aussi. Adieu, mon bon Ami.[2]

5. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[До 14 февраля 1774]

Mon cher Ami, ayes la bonte de me choisir quelque present pour l'esprit, et faites moi savoir, si Vous pouves, comment on se porte? N'ayant aucune communication directe et Mr le Gros n'y etant pas, je suis obligee de Vous incommoder, je Vous en fais mes excuses.[3]

6. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[До 14 февраля 1774]

Mon cher Ami, je Vous prie d'envoyer ou de donner le billet ci-joint a Mr le Gros. C'est pour l'esprit de Caliostro.[4]

7. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[15 февраля 1774]

Mon cher Ami, je viens de sortir du bain, l'esprit souhaitait d'y aller avant hier, mais cela sera difficile aujourd'hui: primo, parce qu'il est neuf heures deja; secondo, que toutes mes femmes у sont presentement et probablement n'en sortiront d'une heure et puis il faudroit encore remettre de l'eau etc. Cela prendroit le reste de la matinee. Adieu, mon cher Ami.[5]

8. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[После 16 февраля 1774]

Mon Ami, moi j'ai dine, mais il faut que les autres dinent aussi; ainsi lorsque Mr le Gros aura dine, ayes la bonte de me le faire dire ou de me l'envoyer.[6]

9. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[18 февраля 1774]

Mon cher Ami, malgre le contentement que les esprits de Caliostro ont produit, je suis dans une grande apprehension que je n'aye excede Votre patience et ne Vous aye cause de l'incommodite par la duree de la visite. Ma montre s'est arretee et le tems s'est passe si vite qu'a une heure il paroissait n'etre pas minuit; j'ai un autre regret encore qui est qu'au lieu de cette «soupe a la glace» Vous n'ayee eu sous Votre main il у a un an et demi Medecine chimique de Caliostro que est si douce, si agreable, si maniable, qu'elle embaume et donne de l'elastricite a l'esprit et aux sens, ma Basta, Basta, caro amico, il ne faut pas Vous ennuyer trop longtems; on est rempli de reconnaissance et de toute sorte de sentimens de reconnaissance et de consideration pour Vous.[7]

10. Екатерина II — Г. А. Потемкину

[21 февраля 1774]

Чистосердечная исповедь

Марья Чоглокова, видя, что чрез девять лет обстоятельствы остались те же, каковы были до свадьбы, и быв от покойной Государыни часто бранена, что не старается их переменить, не нашла инаго к тому способа, как обеим сторонам зделать предложение, чтобы выбрали по своей воле из тех, кои она на мысли имела1. С одной стороны выбрали вдову Грот, которая ныне за Арт[иллерии] Генер[ал]-пору[чиком] Миллером2, а с другой — Сер[гея] Салтыкова] и сего более по видимой его склонности и по уговору мамы, которую в том поставляла великая нужда и надобность3.

По прошествии двух лет С[ергея] С[алтыкова] послали посланником, ибо он себя нескромно вел, а Марья Чоглокова у большого двора уже не была в силе его удержать. По прошествии года и великой скорби приехал нынешний Кор[оль] Пол[ьский]4, которого отнюдь не приметили, но добрыя люди заставили пустыми подозрениями догадаться, что он на свете, что глаза были отменной красоты и что он их обращал (хотя так близорук, что далее носа не видит) чаще на одну сторону, нежели на другая. Сей был любезен и любим от 1755 до 1761. Но тригоднешная отлучка, то есть от 1758, и старательства Кн[язя] Гр[игория] Григорьевича], которого паки добрыя люди заставили приметить, переменили образ мыслей5. Сей бы век остался, естьли б сам не скучал. Я сие узнала в самый день его отъезда на конгресс из Села Царского и просто сделала заключение, что о том узнав, уже доверки иметь не могу, мысль, которая жестоко меня мучила и заставила сделать из дешперации выбор кое-какой6, во время которого и даже до нынешнего месяца я более грустила, нежели сказать могу, и иногда более как тогда, когда другие люди бывают довольные, и всякое приласканье во мне слезы возбуждало, так что я думаю, что от рождения своего я столько не плакала, как сии полтора года. Сначала я думала, что привыкну, но что далее, то хуже, ибо с другой стороны месяцы по три дуться стали, и признаться надобно, что никогда довольна не была, как когда осердится и в покое оставит, а ласка его меня плакать принуждала.

Потом приехал некто богатырь7. Сей богатырь по заслугам своим и по всегдашней ласке прелестен был так, что услыша о его приезде, уже говорить стали, что ему тут поселиться, а того не знали, что мы письмецом сюда призвали неприметно его8, однако же с таким внутренним намерением, чтоб не вовсе слепо по приезде его поступать, но разбирать, есть ли в нем склонность, о которой мне Брюсша сказывала, что давно многие подозревали9, то есть та, которую я желаю чтоб он имел.

Ну, Госп[один] Богатырь, после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих. Изволишь видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих: первого по неволе да четвертого из дешперации я думала на счет легкомыслия поставить никак не можно; о трех прочих, естьли точно разберешь, Бог видит, что не от распутства, к которому никакой склонности не имею, и естьли б я в участь получила смолоду мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась. Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. Сказывают, такие пороки людские покрыть стараются, будто сие произходит от добросердечия, но статься может, что подобная диспозиция сердца более есть порок, нежели добродетель. Но напрасно я сие к тебе пишу, ибо после того взлюбишь или не захочешь в армию ехать, боясь, чтоб я тебя позабыла. Но, право, не думаю, чтоб такую глупость зделала, и естьли хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду10.