Лутц Кох - Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

• Название: Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель
• Автор: Лутц Кох
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-222-00773-1

Профессиональный немецкий журналист, военный корреспондент в действующей армии с 1941 по 1945, Лутц Кох в далеком 1949 году предпринял одну из самых первых попыток осмысления того, что происходило с миром и Германией на рубеже 30-х и 40-х годов. «Лис пустыни» – это не просто очередной бестселлер о второй мировой войне. Это произведение относится к редкому по нынешнем временам жанру публицистической прозы: каждое слово преисполнено глубочайшего смысла; каждая глава имеет свою тональность – от доверительно – повествовательной до реквиемо – философской, от гротескно – саркастической до героико – патетической, – свой чеканный ритм и характерный тембр и представляет собой законченное художественное целое. Это произведение – хороший подарок профессиональнымисторикам и тем, для кого небезразличны прошлое, настоящее и будущее мировой цивилизации.

---

Военная стратегия союзников всецело подчинялась далеко идущим политическим целям, а итальянская кампания – самое яркое подтверждение этому. Англичане и американцы воевали «малой кровью» и этим серьезно отличались от испытывавших тотальный дефицит сил и средств немцев, вынужденно руководствовавшихся другими принципами ведения боевых действий. Британский полковник, захваченный в плен на итальянском фронте, изящно сформулировал различия в подходах:

– Вы, немцы, бережете технику и бросаете в бой солдат. Мы бережем солдат и бросаем в бой технику!

САМООБМАН ИЛИ ЛОЖЬ?

30 сентября 1943 года, когда борьба за единоначалие в Италии была еще в самом разгаре, Роммель приехал в Ставку вместе с офицером своего штаба, оберстом Моллем – критически настроенным ветераном африканских баталий, с лучшей стороны проявившим себя и в сражениях за плацдарм Неттуно. Молль присутствовал на оперативном совещании и был представлен Адольфу Гитлеру, который, стоя у большой штабной карты, сам в этот день анализировал обстановку на фронтах. Оберст впервые лицезрел ближайшее окружение фюрера в рабочей обстановке и был потрясен до глубины души. Спустя несколько часов после совещания он записал в своем дневнике:

– …Затем фельдмаршалы Кессельринг и Роммель доложили фюреру о трофеях, захваченных в ходе операции разоружения итальянских дивизий. Фюрер потерял дар речи от изумления и отказывался верить, что у итальянцев, вечно жаловавшихся на «бедность» и на то, что «им нечем воевать», было конфисковано столько техники и оружия. «Я просто не в состоянии поверить этому», – произнес он несколько растерянно. Когда то же самое подтвердил и Кессельринг, возмущению его не было границ: «Как же эти калеки докатились до такого?» Импульсивный Геринг воскликнул: «Итальянцы и дуче вместе с ними годами занимались саботажем. Они попросту разворовывали технику и самолеты. Дуче и не пытался глянуть дальше своего носа, да только за одно это его нужно поставить к стенке!» Этот выпад не понравился Гитлеру и он возразил, что главная вина лежит на короле и его генералах, которые с самого начала замыслили измену и с нетерпением дожидались капитуляции…

В связи с боевыми действиями в Южной Италии фюрер особо подчеркнул, что каждый день, каждая неделя и каждый месяц, пока мы сдерживаем наступление врага, важен для рейха: «Нужно выиграть время, в этом залог нашей грядущей победы. Знаю, что вашему фронту тяжело, но и у остальных серьезные проблемы с техникой и резервами. Держитесь, а когда вам покажется, что совсем не осталось сил, подумайте о том, что в ходе любой войны наступает такой момент, когда победа зависит не от числа выигранных сражений, а от силы духа и прочности человеческого материала. В этой войне победит тот, кто стиснет зубы и не сломается. Время, нам нужно время и еще раз время».

Потом рассмотрели ряд общих вопросов. Среди прочих Кейтель и Йодль эмоционально обсуждали, целесообразно или нецелесообразно использование вьючных животных в пехоте. Кейтель утверждал, что мулы и ослы так же хорошо, как и лошади, могут тащить тяжелые орудия, только их в одну запряжку пойдет больше, чем лошадей. Йодль яростно возражал, что мол ничего подобного, «…точно знаю, что не потянут – да я почти всю свою жизнь имел дело с ослами и прекрасно их знаю». (Йодль начинал военную карьеру в горнострелковых частях.) За столом раздался дружный хохот, а Кейтель слегка покраснел!

Вечернее совещание началось в 20.30 и продолжалось до 23.00. Рейхсминистр Шпеер докладывал фюреру о производстве вооружения за сентябрь и назвал следующие цифры: 440 зенитных орудий, 450 танков и самоходных орудий, 80 «Тигров». Судя по всему, фюрер был вполне удовлетворен. Однако в своем рапорте Шпеер не упомянул вражескую производственную статистику, а надо бы… Дело в том, что русские производят на своих заводах минимум 1 900 танков ежемесячно, а еще от 400 до 1 000 танков каждый месяц поступают из Америки. Поэтому вполне уместно сравнивать отечественное производство с вражеским, ведь только таким образом можно получить достоверную картину происходящего. Не сопоставленные показатели – это либо попытка самообмана, либо наглая ложь. Особенно плохи наши дела в самолетостроении. Только к 1 мая 1944 года Геринг планирует выйти на уровень 1 000 истребителей ежемесячно. Тем временем противник (США) производит от 8 000 до 10 000 самолетов в месяц. Похоже, что это никого не беспокоит.

Потом представитель министра иностранных дел, рейхсляйтер Борман,[26] ознакомил нас с последними политическими новостями – в устном и письменном виде.

Фюрер зачитывал вслух отдельные документы и комментировал их. Мне запомнилось, какую характеристику он дал нашим союзникам: «…венграм и румынам больше нельзя доверять. Те и другие начинают воротить от нас нос и воюют по инерции. С болгарами дела обстоят не намного лучше». Дипломатическая нота венгерского правительства – дескать, они готовы продолжать борьбу, вызвала следующее замечание фюрера: «Мышиная возня в духе Бадольо…» Подшитые в два толстых тома жалобы Антонеску на стычки с немцами фюрер с усмешкой передал министру иностранных дел и не преминул заметить: «Времени у вас предостаточно, ознакомьтесь. У вас теперь нет возможности обмениваться нотами, так что делать все равно нечего».

Рассуждая о наших перспективах в Италии и об ожидаемой активности Муссолини, фюрер высказался в том смысле, что «дуче был и останется римлянином. Вначале он должен конфисковать незаконно приобретенное имущество зятя». Обращаясь к Шпееру, Гитлер произнес: «Возьмите под свой контроль незаконно нажитые капиталы фабриканта, иначе итальянцы разворуют все…»

В самом конце совещания фюрер прокомментировал намерения дуче создать социалистическое государство нового типа. В этом случае Муссолини пришлось бы национализировать промышленные предприятия и препоручить управление рабочим. Фюрер считал такую постановку вопроса абсолютно абсурдной: «Предприятием может руководить только тот, кому оно принадлежит, а уж какие руководители из рабочих – лучше и не говорить. Овеществленный труд как таковой – это единственный долговечный капитал. Фабрика может иметь на банковском счете сто тысяч марок, но если рабочие бездельничают, она обанкротится. Дуче еще предстоит это узнать».

По поводу разрушения электро– и газостанций, а также водоводов в Италии фюрер однозначно заявил, что иначе действовать было нельзя: «Посмотрим, как британцы справятся с этим. Гражданское население пострадало, но, к сожалению, это вынужденная мера. Русские, дай им волю, еще бы и похлеще бесчинствовали у нас».

В самом конце совещания фюрер с удовлетворением отозвался о папе Римском и его призывах к пастве организовать «крестовый поход» против коммунизма.

Оберст Молль впервые присутствовал на совещании такого ранга и воочию наблюдал высшее руководство «Третьего рейха», поэтому последние строки его записей представляют для нашего повествования особый интерес:

Оперативное совещание в штаб-квартире фюрера не произвело на меня должного впечатления: у меня не возникло чувства приобщения к «великим умам», не утратившим ощущения времени и адекватно реагирующим на всю сложность создавшегося положения. Зато я в полной мере ощутил верхоглядство и желание жить только проблемами сегодняшнего дня, едва сводя концы с концами. Касательно наших высших военных чинов я никак не мог отделаться от впечатления, что круг их интересов и общий уровень командования в лучшем случае соответствуют полковому. Эти господа годами просиживают мундиры в ОКВ, но ни один из них так и не побывал на передовой. Несколько раз в течение вечера ко мне обращался рейхсмаршал, потом он отозвал меня в сторону и произнес: «Вам нужно действовать быстро и решительно против итальянцев и ни в коем случае не ждать, пока дуче приступит к своим обязанностям!»

Фюрер выглядел усталым и больным, неподъемный груз ответственности согнул его. Только временами в его речах проскальзывала страстная убежденность в правоте своего дела и окончательной победе над врагом. Уверен, что многое еще можно исправить, но для этого фюрер должен срочно сделать необходимые перестановки в руководстве и раз и навсегда избавиться от своего окружения.

РОММЕЛЬ И МУССОЛИНИ

К началу октября 1943 года стало окончательно ясно, что «великое противостояние» Роммеля и Кессельринга, представлявшее собой борьбу двух диаметрально противоположных точек зрения и дивергентных военных школ, с помощью Гитлера завершилось в пользу последнего. Это событие продемонстрировало критическое отношение фюрера к маршалу и дало окончательный ответ на вопрос – был ли Роммель на самом деле «партийным генералом», как прозвали его многочисленные завистники и недоброжелатели и величали восхищенные поклонники национал-социалистического толка. Некогда Гитлер способствовал его молниеносной военной карьере, но в большей степени это заслуга самого Роммеля. Его подвигами восхищались и друзья и враги, он всегда был объектом самого пристального внимания «голодной на сенсации» прессы по обе стороны линии фронта, и НСДАП с удовольствием использовала образ «воспитанника фюрера» в пропагандистских целях. В любом случае давно миновали те далекие времена, когда, не важно по каким причинам, намертво прилипшее к нему прозвище «партийного генерала» в какой-то мере и соответствовало действительности.