Хелен Хамфриз - Путешествие безумцев

• Название: Путешествие безумцев
• Автор: Хелен Хамфриз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07254-3

Милая мечтательная Энни Фелан приезжает в поместье Дашелл и нанимается в горничные. Ей очень повезло – в противном случае ее ждали либо работный дом, либо панель. В этом доме юная девушка попадает в странный, полуреальный мир, созданный фантазией его хозяев. Изабель, художник-фотограф, и ее немного сумасшедший муж Эльдон Дашелл принимают ее как дочь. И здесь удивительная нежная душа Энни раскрывается, подобно робкому цветку, навстречу солнцу. Но буря не заставила себя ждать.

---

Главным героем был сельский священник – викарий, довольно приятный, судя по его описанию, человек, который вместе с семьей жил в дальнем сельском уголке Англии. Его фамилия была Примроз.[3] Он был горячим сторонником института брака, но при этом и некоторым ригористом – считал, что в случае смерти одного из супругов овдовевшая половина не должна вступать в повторный брак. На эту тему он писал статьи в журналы и выступал с проповедями. Многие с ним не были согласны и раздражались на то, что он постоянно возвращается к этой теме.

Сначала судьба была благосклонна к викарию и его семье – жене и шести детям, но внезапно наступили трудные времена, и ему пришлось продать свой большой удобный дом и перебраться в маленькую убогую хижину.

Беды в романе всегда случались неожиданно. Последняя его часть напоминала описание гибели во время страшной бури, и, заканчивая чтение, Энни почувствовала себя обессиленной и разбитой, иссеченной дождями и ветром, раздавленной многочисленными несчастьями, налетавшими внезапно, как стихийные бедствия. О чем думали те умирающие на льду люди, почему решили взять эту книгу с собой? Энни представила их, скорчившихся среди баулов с серебряными ложками и шелковыми салфетками, читающих друг другу вслух отрывки из «Векфильдского священника». Может быть, их поражал масштаб бедствий, выпавших на долю несчастного священника: обе дочери украдены, все состояние, до последнего пенни, потеряно, – и чувствовали себя в некоторой степени счастливцами по сравнению с ним. Разве оттуда, из ледяной пустыни, жизнь в Англии не должна была им казаться спокойной и благополучной? Но признать, что там может случиться нечто, сравнимое с претерпеваемыми ими бурями, значило признать, что в мире вообще нет безопасных мест. И что родной дом вовсе не идиллический уголок, надежная, защищенная от бедствий крепость. А дальше, по мере того как они слабели от истощения и безнадежность их положения становилась все более очевидной, они старались найти поддержку во врожденном оптимизме и жизнерадостности главного героя, прощавшего своих врагов и вообще всех, кто был виновником его бедствий. Викарий был олицетворением искренне верующей души, хотя Энни он казался глуповатым и порой излишне напыщенным, так что она иногда пропускала, не читая, его скучные проповеди. Но для умирающих этот образ мог служить утешением. Кроме того, внезапность и количество бедствий, сыпавшихся на несчастного, наверняка не вызывали у них ухмылки – разве с ними самими не происходило того же самого? Лед, по которому они шли, – не твердая земля, на каждом шагу он таил ловушки, полыньи и трещины, дышал и расползался под ногами. На днище лодки, среди вещей, олицетворявших комфорт английской гостиной, умирая, ждали спасения две живых души. «Переноси боль терпеливо» – так говорил своим детям викарий из Векфильда. Энни перечитала эту строку несколько раз. Повторяли ли они эти слова в свои последние часы?

В свой первый выходной в новом году Энни проснулась раньше всех в доме. За окном занимался рассвет. Лежа в постели, Энни долго разглядывала морозный рисунок на стекле – такой тонкий, похожий на старинную гравюру. Этой ночью она хорошо выспалась, потому что холод отогнал ее обычный тяжелый сон. Интересно, а там, в Ирландии, зимой так же холодно?

Энни подошла к окну посмотреть, шел ли ночью снег. Природа за окном словно затаила дыхание, снег припорошил деревья, даже стеклянная студия стала похожа на сугроб. Вдруг в неясном свете наступающего дня из-за угла дома вынырнула черная, тощая, какая-то паучья фигура и заковыляла прочь по садовой дорожке на длинных и тонких, как у аиста, ногах. Заковыляла, раскачиваясь и то и дело приседая, словно раненый, издыхающий зверь. Эльдон Дашелл!

Энни быстро накинула домашнее ситцевое платье и осторожно, чтобы не потревожить Тэсс, спустилась вниз. В нижней части дома было холодно. Не боясь больше стучать каблуками, Энни пересекла кухню и выскочила за дверь. Иней посеребрил листья и стебли травы, в ветвях деревьев висел туман.

На тропинке не было никаких следов, свидетельствовавших, что по ней только что прошел человек. Что это было – призрак, обман зрения? Ангел или тени? Энни уже убедилась, что свет имеет над людьми почти безграничную силу и способен заставить человека увидеть что угодно.

Энни побежала по дорожке к студии. На мгновение ей показалось, что темная фигура мелькнула возле каменной стены сада, но, когда она подбежала туда, ее уже там не было.

Наконец она заметила его далеко за садом, ковыляющего по противоположному краю заснеженного поля. Видимо, он направлялся в сторону ручья. Чтобы успеть перехватить его, ей пришлось еще прибавить шагу.

– Сэр! – крикнула она ему вдогонку, но тут же поняла, что это неподходящее слово.

Это слово больше подходило для горничной, чье дело уборка в доме. Однако он и она были теперь ближе друг другу.

– Мистер Дашелл! – крикнула она.

Он услышал, повернулся и встал, дожидаясь ее. Он плохо держался на ногах и, когда она к нему подбежала, сразу схватил ее за руку.

– Что с вами? Вам плохо? – спросила Энни.

«Пьян?» – подумала она про себя.

– Сначала жжет огнем, потом только щиплет, а потом они становятся как камень, – медленно пробормотал Эль дон.

– Что горит, что щиплет? Что как камень? – обеспокоенно спросила Энни.

– Ноги! Мои ноги.

Оба посмотрели на его ноги. Из покрытых ледяной коркой башмаков стекали струйки воды. Энни вдруг поняла, в чем дело.

– Вы заморозили ваши ботинки! Как Франклин!

– Я полил их водой из колонки и оставил на ночь за дверью.

– И как это, мистер Дашелл? Какие ощущения? – спросила Энни.

Накануне она так много думала о промороженной обуви Франклина и его людей, что теперь ей просто необходимо было проверить свои догадки.

Эльдон действительно замерзал. Морозный воздух обжигал его легкие, ноги вообще уже ничего не чувствовали. Но никогда в жизни он не был счастливее, чем сейчас, пробираясь по снежному полю к реке в замороженной обуви.

– Фелан, – сказал он, обращаясь к Энни, – если бы ты была в моей экспедиции, я бы называл тебя по фамилии – Фелан. Но тогда бы ты была мужчиной. В команде Франклина женщин не было.

– А как это – быть мужчиной? – осведомилась Энни.

Эльдон задумался.

– Это в точности так, – ответил он после некоторого колебания, – как ты можешь себе это представить.

Оба улыбнулись.

Эльдон оперся на плечо Энни, и они направились к ручью, давя подошвами заиндевевшие хрупкие стебли. Сад и поле мелькали между ветвями кустов.

– Помнишь тех двух в лодке, которых нашел Мак-Клинток? – спросил Эльдон. – Столовое серебро, чай и шоколад? Если бы мы с тобой были этими людьми, как ты думаешь, что бы мы тогда делали?

Вопрос не удивил ее – она сама много об этом думала. Все время, пока читала «Векфильдского священника». Она представляла себе этих людей согнувшимися над свечой, прикрывающими ее от ветра, читающими ту же самую страницу, которую читала она, видящими то же, что в своем воображении видела она.

– Во-первых, там должны были быть и другие, – ответила Энни. – Те, которые тащили лодку по льду. Наверное, они ушли вперед на поиски пристанища и пищи или вернулись на корабль за помощью.

– Скорее всего они ушли вперед, – сказал Эльдон. – Надежда всегда толкает людей вперед.

– Зачем их оставили? – спросила Энни. – Охранять вещи? Или один из них заболел? Или оба были больны?

– Мак-Клинток определил по остаткам одежды, что один из них был офицером, а другой – матросом, – сказал Эльдон. – Я думаю, что заболел офицер, а матроса оставили для ухода за ним.

Они достигли русла ручья и стали медленно, неуклюже спускаться по откосу. Мороз разукрасил кромку воды ледяным кружевом.

– Я был бы этим офицером, – сказал Эльдон. – Я был бы болен.

Глядя вперед перед собой, он на трясущихся ногах пошел к воде.

– А ты, – продолжил он, – ненавидела бы меня за то, что тебя оставили со мной.

– Я бы вызвалась добровольно, – ответила Энни.

Наклонившись, она заскользила по склону вслед за Эльдоном, зацепилась за какой-то корень, но сумела выпрямиться.

– Я сама бы не возражала, я бы думала, что остальные скоро вернутся с подмогой и принесут пищи.

– А что потом? – Эльдон без сил упал на землю рядом с водой, и Энни присела с ним рядом.

Струи тумана над водой колебались вправо-влево, поднимались и снова падали.

– А потом, – ответила Энни, – я бы постаралась не терять надежды.

– И ты бы сама не пошла за помощью?

– Я бы молилась господу, чтобы он укрепил меня, – ответила Энни.

Она уже коченела, но неожиданно легко переносила это. Мысли в ее голове звенели, как льдинки, а слова текли наружу медленно и густо, словно замерзающая вода. Как просто оказалось представить себя одной из тех двоих на дне лодки, погибающей в окружении бесполезных вещей, без малейшей надежды на спасение. Надеяться оставалось только на господа и силу молитвы.