Павел Кочегин - В небе полярных зорь

• Название: В небе полярных зорь
• Автор: Павел Кочегин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1978

К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи.

В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.

---

— Вот это банька!

— Разве это банька? Вот горбатых сопровождать — это банька!

— А подходяще их было.

— Чем больше, тем лучше. Если бы их было меньше, разве бы мы столько нащелкали? За этот бой многим по ордену на грудь повесят. Это как пить дать.

Над аэродромом появился штабной самолет ПО-2. Блажко посмотрел на него, соскочил с плоскости и сделанным испугом предупредил:

— Гроза летит! Ну, теперь держись, братцы! Машина сделала разворот и пошла на посадку. Семен, облегченно вздохнув, изрек:

— С ним батя, он отведет грозу.

Комлев доложил Локтеву и Дедову о боевых действиях авиагруппы.

— Как Блажко? — спросил Дедов.

— Дерется здорово. По-прежнему балагурит, но теперь, прежде чем сказать, думает.

Когда командиры подошли к машине Блажко, тот подтянулся и доложил, что механики готовят матчасть, а он с летчиками проводит разбор боевого вылета.

— Почему не в санчасти? — спросил Локтев.

— Рана пустяковая, нечего там делать.

— Парткомиссия утвердила решение партийного собрания. Поздравляю, — и Дедов вручил летчику партийный билет. — Храни его, как зеницу ока.

Семен взволнованно ответил:

— Не подведу. Доверие партии оправдаю!

6

После того, как были решены все вопросы, Локтев предложил сыграть в городки. Комлев не посмел отказаться, а Дедов согласился быть судьей.

Быстро составили команды, игра началась.

Сбросив фуражку, расстегнув воротничок гимнастерки, перекинув ремень через правое плечо, Локтев преобразился. Он стал похож на озорного деревенского парня, играющего в шаровки на загумнах.

Дедов радовался каждому удачному удару. Он, несмотря на тучность, то приседал, то легко подпрыгивал , перебегал с места на место.

Команда Локтева с первых минут сражения вышла вперед. Командир полка задает тон игре. Он долго целится, отступает назад, с подскока бросает биту. От сильного удара все городки вылетают из квадрата.

Команда Комлева растерялась, в ее рядах замешательство, игроки мажут.

— Представьте, что здесь нет ни командира полка, ни его заместителя, играйте спокойнее, — наставляет своих Комлев.

На «колбасе» у локтевцев застопорило: пробросали все биты, развалили фигуру, но ни одного городка не вышибли.

— А «колбаса», видать, жесткая. Зубы крошатся, — заметил Комлев.

— Не выкрошатся, все равно съедим, — уверенно ответил Локтев.

Однако комлевцы наверстали упущенное, в запасе у капитана команды осталась одна бита.

Выложили «колбасу». Комлев спокойно метнул биту. Она угодила в передний городок и... всю фигуру словно ветром выдуло.

Раздался неистовый крик и шум. Одни кричали: «Ура!», другие: «Браво!». Слышались возгласы: «Вот здорово!». Дедов в восхищении громко хлопал в ладоши.

Локтев занервничал. Его ноздри широко раздулись, тонкие губы плотно сжались. Он мазал раз за разом.

Кое-как удалось «распечатать конверт». Но тут биты перешли к противникам.

Когда команда Комлева выбила последний городок, Дедов подошел к капитанам, поднял их руки и крикнул:

— Физкульт!

Ему дружно ответили:

— Ура!..

Капитаны команд обменялись крепкими рукопожатиями.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I

1

Шли дни. Сентябрь 1943 года стоял дождливым и снежным. У командования дивизии появилась возможность предоставлять офицерам краткосрочные отпуска.

Еще час назад был снегопад. Но вот ветер с залива принес влажные тучи, заморосил дождь, превращая в кашу снег на летном поле. Серые облака поглотили вершины: горы кажутся сплющенными, придавленными.

— Ну вот, Никита Кузьмич, завтра на юг летит транспортный, и ты через несколько дней будешь дома, — сказал командир полка Локтев, подавая Комлеву отпускное удостоверение. — Сегодня можешь не ходить на задание.

— Зачем изменять боевой расчет, настрой летчиков?

— Воля твоя.

К полудню небо очистилось, посветлело. Комлев ожидал сигнала для вылета. К нему подбежал Голубев и передал письмо. Никита взглянул на конверт и узнал почерк Виктора Хмары.

— А это вот увези Клаве, — попросил Голубев.

— Прилечу, тогда и отдашь. Посылку приготовь, тоже увезу.

— Нет, возьми сейчас. Оно ведь не в тягость. Когда напишешь письмо и опустишь в ящик, даже зная, что оно еще не ушло, чувствуешь себя легче.

— Я-то не почтовый ящик...

Взвилась ракета. Комлев сунул письма в карман гимнастерки и повел машину на взлет.

Из-за белых вершин взошло солнце, осветило скалы, позолотило лес. Под крылом проплывает родная русская северная земля — суровая и прекрасная.

Впереди показалась бурная Тулома. На берегу реки, как ориентир, высится сопка. По ее склону сбегают вековые сосны. Одна вырвалась далеко вперед, остановилась над самым обрывом в нерешительности да так и осталась стоять одинокая, стройная, высокая, даже в тихую погоду не переставая качать ветвистой вершиной.

— Лермонтовская сосна! — вспомнил Никита, увидев это дерево, у которого однажды останавливался, проезжая на автомашине по шоссейной дороге. Вспомнилась и надпись, высеченная на большом камне:

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна.
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета как ризой она.

Чьи-то заботливые руки окружили сосну изгородью, разровняли камни.

В тот раз в попутчики к летчикам попросился дед из Колы. По дороге он с жаром рассказывал, что у этой сосны отдыхал, возвращаясь с охоты, Михаил Юрьевич Лермонтов. Когда же летчики заявили, что Лермонтов никогда в этих краях не был, старик кровно обиделся и обозвал всех невеждами. Он отвернулся и остаток дороги ехал молча. Даже не попрощался, когда слез с машины на развилке дороги. Вспомнив об этом эпизоде, Комлев улыбнулся.

К северу вершины гор становились все острее, а вдали вставали зубчатой стеной. Небо нежно-голубое, высокое и бездонное. Под солнечными лучами снег отливает голубизной, а на вершинах вспыхивает яркими золотыми искрами. Они то погаснут, то вновь заиграют алмазной россыпью.

Яркий день оборвался над линией фронта. Здесь все небо зашторено тучами, и чем дальше в тыл врага, тем они все ниже и ниже. На юго-западе, куда лежал курс, темно.

Это не помешало Комлеву увидеть «юнкерсов», направлявшихся в сторону фронта. Комэск передал приказ ударной группе атаковать врага, а сам, во главе четверки, пошел со штурмовиками. По западному склону сопки вытянулись длинные строения — артиллерийские склады. Их и надо уничтожить.

Ведущий передал команду, и летчики перестроились в правый пеленг — боевой порядок, при котором самолеты летят уступом, один за другим. Командир штурмовиков с пологого пикирования сбросил на цель бомбы. Удар был метким, а взрывы настолько сильными, что даже в небе летчики почувствовали их. Громадный клуб дыма закрыл единственное окно в облачности, на земле стало темнее. Вошедший в атаку второй штурмовик скрылся в черном дыму, и истребители взволновались за его судьбу.

Однако не отсюда пришла опасность. Два «мессершмитта», выскочив из-за сопки, с бреющего полета пошли в атаку.

— Внизу справа «мессеры», — предупредил Комлев и с полупереворота бросил машину на перехват врага. Немецкие самолеты отвернули, один из них, попавший под огонь Булатова, рухнул на сопку.

Из облачности вывалились четыре «Фокке-Вульфа-190» — новейшие истребители, на которых немцы возлагали большие надежды.

— Ребров, оставайся с «горбатыми».

— Вас понял, — услышал Комлев и развернул свою «семерочку» в новую атаку. Он решил боем сковать истребителей врага и дать возможность товарищам спокойно уйти домой.

— Остались одни, смотри внимательней, не отрывайся, — предупредил Комлев Булатова и, развернувшись влево, ввел самолет в головокружительный вираж.

Надрывно ревет мотор, непрерывной ровной лентой с консолей срывается бледно-сизоватый воздух. Становится трудно дышать, в глазах темнеет, свинцовой тяжестью наливается тело. Комлев знал, что «фокке-вульф» маневреннее «мессершмитта», его вираж меньше радиусом и выполняется быстрее. Еще секунда, еще... Комлев тянет на себя ручку, горизонт уже не плывет, а летит с сумасшедшей скоростью навстречу. Вот в прицеле показался хвост «фокке-вульфа», подплывает кабина. Но как медленно, медленно она плывет. «Яшу» лихорадит. Еще полметра — и можно открывать огонь. Вот, вот... Комлев нажимает на гашетки, но «фокке-вульф», сделав неожиданный маневр, выскальзывает из-под огня.

— Э, черт! — выругался летчик и осмотрелся.

Булатов в клещах. Надо выручать! Единственный маневр — лобовая атака. Молниеносно сближаются самолеты на встречных курсах. Немец попался упрямый, не отворачивает. В перекрестье прицела стремительно увеличивается силуэт самолета противника, занимая все больше и больше делений. Правая рука до боли сжимает управление, левая с силой давит на сектор газа. Он отдан до отказа, но рука все жмет и жмет. Тело летчика устремлено вперед. Силуэт закрыл все деления. Еще мгновение — и конец... В прицеле желтое брюхо врага. Немец не выдержал, рванул на себя ручку и полез вверх. Комлев нажал на гашетки. Из пушки и двух крупнокалиберных пулеметов вылетел шквал огня. Немецкий самолет развалился на части. Струей воздуха ЯК-3 резко переложило с крыла на крыло.