Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 2)

• Название: Африка грёз и действительности (Том 2)
• Автор: Иржи Ганзелка
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1956

Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд — известные чехословацкие путешественники.

Для быстрого восстановления утраченных во время войны внешнеторговых связей Чехословакии друзья предложили предпринять поездку по ряду зарубежных стран. В настоящий комплект вошли книги, которые отражают историю и быт той или иной страны, а также впечатления путешественников от посещения этих мест.

---

Буйствующий вулкан влечет нас к себе, притягивает как магнит. Мы непременно должны подойти к нему поближе, хоть на один миг. Во всяком случае, надо подготовить сафари, изучить местность, своевременно подобрать себе помощников…

Мы выезжаем 7 марта темной ночью по дороге, ведущей к северо-западу, в Саке, и далее западным берегом озера Киву в Костерманвиль. Луна на ущербе появится только после полуночи. Силуэты лесных великанов черной тушью вчерчены в огненное небо. Красный отблеск пылающего первобытного леса и извергающего пламя вулкана только подчеркивает бездонную черноту ночи. Сегодня нам надо разыскать фермеров и крестьян, живущих в уединенных фермах на побережье озера! Нам надо побывать у всех, кто может нам рассказать подробней о ближайших окрестностях вулкана! Говорят, что каждый вечер народ собирается на вершине холма, который нам в Нгоме частично заслоняет вид на вулкан. Нам нужно разузнать, нет ли в первобытном лесу или в саванне какой-нибудь тропки, по которой можно было бы подобраться поближе к месту извержения!

Отражение огня над девственным лесом разливается по маленьким просекам, растет и усиливается с каждой минутой. После 20 километров пути мы проезжаем по знакомым серпентинам. Где-то под нами лежит круглое зеркало кратерного озерка Луабикари. Тысячелетия, а может быть, лишь столетия назад в этом месте разыгралась такая же драматическая сцена, как та, что в этот вечер с такой неотразимой силой притягивает нас к себе.

Мы приближаемся к пылающему девственному лесу. Нам уже слышен гул пожара, треск горящих ветвей и падающих стволов. Едкий дым окутывает дорогу и закрывает от нас окружающее.

— Что там такое впереди?

— Машины. Остановись!

Несколько легковых автомобилей и легких грузовичков, которыми пользуются в Африке фермеры, стоят на шоссе в ряд, друг за другом. Вокруг них суетится кучка людей. Они взволнованно жестикулируют и ловят ртом воздух. К нам доносятся обрывки взволнованных речей:

— Vous êtes fou! Вы с ума сошли! Ведь мы не сумеем вернуться обратно!

— Но ведь лава течет медленно. Через полчаса мы вернемся.

— Делайте, что хотите, а я не поеду. Ведь это же самоубийство! Почему здесь говорят о лаве? Ведь до вулкана еще несколько километров.

Когда мы вышли из «татры», то после первого взгляда поверх стоящих машин поняли, в чем дело. В нескольких десятках метров от дороги катится медленно, но неудержимо фронт широкого потока лавы. Пламя от него перелетает все дальше и дальше в лес. Один за другим со страшным треском валятся могучие стволы.

Картина полного разгрома, медленного, неотвратимого разгрома.

Было бы безумием продолжать путь, потому что горящий лес может преградить дорогу с одинаковым успехом и через минуту и через полчаса. А через час дорогу зальет поток расплавленного камня. К тому же, даже если бы такая опасность и не угрожала, никто не отважится ехать дальше, ибо никто не видит, где кончается огненная стена. Через дорогу валит туча желтого дыма. Если она не остановится в 100 метрах, то люди, приехавшие в машинах, могут задохнуться. Оставляем машину рядом с другими и поднимаемся на вершину холма у левого края дороги.

В пяти, а может быть, в десяти километрах от нас вулкан извергает в вышину массы огненной лавы. Невооруженным глазом мы следим за падающими каменными глыбами, светящимися в темноте ярким светом и покрывающими южный склон вновь рождающегося вулкана. Еще неделю назад здесь была равнинная местность, покрытая первобытным лесом; сегодня среди пожарища тут вздымается конус вулкана, по склонам которого непрерывно стекает поток пылающей лавы и ползет от подножия по равнине почти до самой дороги, где мы стоим. А с обеих сторон потока — пылающий лес.

Интервалы между отдельными взрывами сократились до нескольких секунд, а гул извержения с такого близкого расстояния слышится гораздо ясней, чем в Нгоме. Трудно оторваться от этого грозного и чарующего зрелища. Вдруг кто-то тронул нас за плечо.

— Простите, господа, я помешаю вам. Моя фамилия де Мунк. Вы — два чехословацких журналиста, приехавших из Нгомы?

— Да, Ганзелка…

— Зикмунд. Enchanté.[62]

Симпатичный молодой бельгиец пожимает нам руки.

— У меня здесь на берегу озера маленькая ферма. Называется Бугено. Вам, может быть, покажется смешно, но мне хочется подобраться поближе к сопке. Никто здесь и слышать об этом не хочет, а вы, как журналисты, возможно…

— …Конечно, мы как раз готовим сафари. Нам хочется заснять документальный фильм, но мы не знаем местности.

— Так пойдемте вместе. Я достану носильщиков. Я знаю здесь каждую тропинку. И жена пошла бы с нами, она привыкла к длительным походам по первобытному лесу. Подождите, я ее позову. Алиэтта, Алиэтта!..

Через час наш план готов. Молодые супруги будут ждать в Бугено, пока прибудет наша пленка из Найроби. Они будут готовы в любой момент, и через час после нашего прибытия в Бугено мы сможем выступить в путь.

На следующий день в Нгоме было опубликовано краткое официальное извещение о закрытии всякого движения по западному берегу озера Киву по направлению к Костерманвилю. Могучий поток лавы шириной в несколько сот метров перекатился через дорогу недалеко от тоге места, где мы стояли прошлым вечером. Поселки Нгома и Кисеньи были отрезаны; у них оставалась лишь единственная наземная связь с югом по восточному берегу озера — заброшенная горная дорога, которой можно пользоваться только в сухое время года.

Автомобиль в пылающей западне

Дни летели с быстротой катящейся лавины. Каждый вечер, окончив работу, мы поднимались на вершину Нгомы, не прекращая наблюдений за деятельностью вулкана. К концу недели создалось впечатление, что извержение начинает затихать. В субботу 13 марта вулкан почти совсем успокоился. В воскресенье вечером он уже не извергал лавы. Только розовые облака дыма и пара временами поднимались из кратера, и могучая детонация сотрясала воздух. Края кратера уже утратили свое характерное красное окаймление, вулкан перестал расти. Лишь далеко на юго-западе все еще горел первобытный лес, и над землей нависали неподвижные огромные тучи дыма.

Пленку все еще не присылали. Мы разослали настойчивые телеграммы во все концы, но ничего не получили ни из Найроби, ни из столицы Бельгийского Конго, ни со складов фирмы Кодак в Южно-Африканском Союзе. Казалось, что мы, поджидая цветную пленку, упускаем время и теряем возможность в непосредственной близости увидеть вулкан в разгар его деятельности и заснять извержение на простую черно-белую пленку.

В среду 17 марта во второй половине дня снова раздались сильные взрывы. С наступлением темноты за вершинами Нгомы стало появляться красное зарево. Мы обошли вокруг залива у пристани и, завернув за последнюю скалу, остановились, пораженные неожиданно открывшимся чудесным видом как бы из другого, фантастического мира. Огромная дождевая туча нависла над всем краем. Левым своим концом она опиралась о столб воды, гигантским водопадом низвергавшейся с неба. Правый край тучи поддерживал могучий сталагмит раскаленного гейзера, который опять с новой силой бил из недр земли. Весь нижний край дождевой завесы был как бы залит кровью.

Глубоко внизу на горизонте мерцали затухающие огни лесных пожаров. Огонь, бушевавший непрерывно в течение 14 дней, поглотил всю растительность на огромной площади. Даже дожди, лившие несколько дней, не смогли полностью потушить пожаров. Поток раскаленной лавы, видимо, сжег все на полосе длиной во много километров, и ничто не мешало ему продвигаться к озеру.

Откладывать далее сафари к вулкану было невозможно. Мы сделали еще одну последнюю попытку.

— Так вот, я сходил на почту в Нгому и в Кисеньи, но нигде нет и намека на пленку. Обиднее всего, что даже Робби не отозвался.

— А выяснили, получил ли он нашу телеграмму в Найроби?

— Говорят, она была доставлена ему на его почтовый ящик. Возможно, что его как-раз не было в Найроби; ведь он говорил, что в марте собирается с передатчиком на гору Кения.

— Хоть бы здесь где-нибудь был любительский передатчик! А то мы как в ловушке. Завтра нам нужно было бы выступить в поход к вулкану. Супруги де Мунк нас, наверное, уже заждались…

Последние приготовления, укладываем в «татру» свою походную канцелярию, открытую нами в «заколдованном» доме на озере.

Только в Иоганнесбурге, почти два месяца спустя, мы вместе с другой корреспонденцией получили письмо нашего кенийского приятеля, альпиниста и радиолюбителя Робсона. Приложенная к письму подлинная накладная авиационной компании, испещренная почтовыми штемпелями, все нам объяснила. На почте в Найроби в нашей телеграмме исковеркали не только наши фамилии, но и обратный адрес. Пять катушек цветной пленки «кодахром», присылки которой мы ждали с таким отчаянным нетерпением, побывали на нескольких аэродромах Бельгийского Конго и даже Танганьики и возвратились за ненахождением адресата. На одном из штампов стояло название Кисеньи и дата, свидетельствовавшая, что посылка прибыла четырьмя днями позднее нашего отъезда оттуда…