Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 2)

• Название: Африка грёз и действительности (Том 2)
• Автор: Иржи Ганзелка
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1956

Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд — известные чехословацкие путешественники.

Для быстрого восстановления утраченных во время войны внешнеторговых связей Чехословакии друзья предложили предпринять поездку по ряду зарубежных стран. В настоящий комплект вошли книги, которые отражают историю и быт той или иной страны, а также впечатления путешественников от посещения этих мест.

---

Предстоящее осуществление долголетней мечты и стремление достичь вершины Килиманджаро, гордого символа Африки, взволновали нас. Ледниковые поля Сверкающей горы влекли к себе. Килиманджаро ждал нас.

В сумке под запасом пленки и блокнотами лежал чехословацкий флаг. Взовьется ли он над самой высокой точкой Африки?..

Через кофейные плантации и девственные леса

Большую часть года Килиманджаро закрыт белоснежными горами облаков. Все огромное основание массива, диаметр которого равен 80 километрам, с 1800 до 3000 метров высоты опоясано влажным тропическим девственным лесом — постоянным аккумулятором дождевых осадков. Так как вечерами верхняя часть склонов охлаждается гораздо быстрее, то вскоре после захода солнца холодный воздух стекает сверху вниз и посредине, над поясом девственного леса, сталкивается с поднимающимся током теплого воздуха. Поэтому с поразительной регулярностью каждый вечер образуется здесь сплошной венец густых облаков, приносящих с собой изморось, туманы и дожди. Часто перед самой целью срывают они все усилия смельчаков, пытающихся проникнуть на вершину горы. В утренние часы те же результаты получаются от обратного явления, так как в это время более теплые токи воздуха поднимаются снизу и сталкиваются наверху с холодным воздухом, окружающим ледниковый покров Кибо.

Наиболее удобно совершать восхождение в октябре и ноябре, а затем в январе и начале февраля. Но и в эти месяцы вершина Килиманджаро видна только в течение очень короткого времени после восхода солнца; она быстро скрывается в горностаевой мантии облаков, ревниво укрывающей ее сказочную красоту от людских взоров.

Когда 25 января в до часов наша экспедиция из 18 человек выступила из Марангу по аллее высоких эвкалиптов, склоны Кибо уже тонули в массе облаков, указывавших нам направление. Солнце жгло немилосердно. Легкий ветерок раскачивал рваные листья бананов и обнажал длинные связки золотистых плодов. По обеим сторонам дороги из-за низкой растительности выглядывали конусообразные хижины негров, и дети выбегали из них, чтобы взглянуть на необычную процессию.

«Дьямбо бвана, дьямбо бвана»,[30] — раздавались в такт шагам их звонкие приветствия; сверкали белые зубы и любопытные глаза. Блестящие листья кофейных деревьев отражали солнечный свет, как зеркальца из бирюзы, а среди них зрели красные ягоды кофе. Кофейные деревца с ветвями, склоняющимися под тяжестью богатого урожая, ряд за рядом сбегали по склонам горы глубоко в долину, затененные кронами высоких деревьев.

Перед самым полуднем мы подошли к опушке девственного леса.

Самбонанга, проводник экспедиции, осторожно сбросил свою ношу с головы и подал остальным носильщикам сигнал к отдыху. Мы наблюдали за этими мускулистыми, улыбающимися детьми Африки и восхищались их силой и выдержкой. Объемистые тяжелые тюки со снаряжением и припасами, рассчитанными на целую неделю, раскачивались у них на головах. Только по временам, пролезая под ветвями деревьев или перебираясь через поваленные стволы, они придерживали одной рукой тяжелый груз. Носильщики шагали под своей чудовищной ношей легко, почти танцуя, и громко разговаривали. Теперь они сидели, дружно беседуя, на краю леса и доставали завернутое в банановые листья любимое блюдо из кукурузы. В продолжение всего пути мы не видели, чтобы они несли поклажу в руках. Единственное исключение сделал Киматаре — брат Самбонанги — для большой керосиновой лампы, которую ему пришлось нести в руке после того, как он много раз безуспешно пытался уравновесить ее на голове. Услужливый Самбонанга несколько раз предлагал нам понести съемочную камеру, шестнадцатимиллиметровый аппарат марки Пайяр. Хотя на ее футляре из верблюжьей кожи была очень удобная петля, он все же положил камеру на голову, как мы его ни убеждали в том, что это наименее удобный способ переноски. Он очень огорчился, когда мы забрали у него камеру. Но мы боялись за ее судьбу и к тому же должны были всегда иметь ее под рукой.

После получасового привала мы вступили в девственный лес.

Мы впервые увидели настоящий африканский девственный лес, недоступный человеку. Лишь одна узенькая тропка вилась через туннель, образуемый гигантскими стволами, сплетением лиан и высокой травой. Солнечный свет померк. Под буйной тропической растительностью царил полумрак. Лишь кое-где мелькали клинышки синего неба. С ветвей свисали клочья сухих лишайников и лиан. Слышно было, как падают вниз в долину каскады воды. Нарастал шум горного потока. Прозрачная струя, как серебряная лента, выбегала из-под мха. Так хотелось прильнуть к ней губами, но железный закон запрещал останавливаться в пути и пить воду: надо было только упорно подниматься вверх…

После часового перехода лесом вокруг нас снова посветлело и открылся вид на заросшие травой альпийские луга, сбегающие по склонам. Пестрый ковер ярких цветов. Серебристые кустики африканских лимонно-желтых бессмертников, высокие лобелии, лазурные цветы которых выглядывали из-под листьев. А на горизонте, как бы окруженный цветами, вдруг возник перед нами конус Килиманджаро, на несколько минут сбросивший свою облачную мантию. Он был так же прекрасен, как и утром, на сей раз обрамленный с одной стороны густым тропическим лесом, а с другой — цепочкой носильщиков с поклажей на головах. С криком выбежало на просеку стадо павианов и через мгновение скрылось в густом лесу.

Неожиданно Самбонанга остановился:

— Следы слона, бвана, может быть, увидим слонов, здесь их много…

Огромные круглые следы в мягкой молодой поросли указывали на то, что слоны проходили здесь недавно, возможно сегодня утром. Стебельки травы лежали примятые к земле, только несколько веточек покрепче сумели выпрямиться. Недалеко лежал свежий помет.

Позже мы услышали, как вдалеке трубили слоны; но все тише становились эти звуки, пока совсем не замолкли…

Около двух часов пополудни показалась первая хижина, «Приют Бисмарка», построенная в густой зелени, перевитой лианами. Мы ей откровенно обрадовались, так как поднялись уже на 1200 метров по трудному пути во влажной и жаркой атмосфере. Глубоко в долине над кофейными и чайными плантациями и лиственными лесами плыли тучи, вдали блестело на солнце озеро Чала, окруженное крутыми белыми берегами. Справа, на дне удлиненной долины среди зелени виднелись красные крыши Марангу, откуда мы вышли утром.

Отдых, приготовление пищи, осмотр окрестностей, составление плана на завтра.

А затем — первая ночь на Килиманджаро.

Над нашими головами раскинулся темный бархатный шатер экваториального неба, затканный тысячами Звезд. Из соседней хижины, где устроились носильщики, доносится приглушенный успокоительный ритм вечерней молитвы. Вначале черные христиане просят небо даровать им защиту и благополучное возвращение. После них негры-идолопоклонники взывают к богам своего племени монотонными напевами предков.

Град над «Приютом Питерса»

Солнце уже высоко поднялось, когда в хижине раздался голос Самбонанги:

— Чай, бвана, чай, мемсаб…[31]

В первые минуты ноги кажутся пудовыми, но освежающее купанье в ледяной воде ручья возвращает нам силы. Наскоро позавтракав, мы быстро собрались, сделали несколько снимков местности и через час после подъема были уже опять в пути. Новый участок девственного леса на крутых склонах. Мы спотыкаемся о разветвленные корни деревьев на тропинке, в самых крутых местах приходится держаться за свисающие лианы или ползти на четвереньках.

На верхушках деревьев повис утренний туман. Могучие листья папоротников блестят в проникающих сверху солнечных лучах. Тропинка неуклонно вьется вверх; ручейки пота стекают по лбу и по спине, хотя на нас только трусы и рубашки цвета хаки с короткими рукавами. Мы довольны, что послушались толкового совета и надели полотняные туфли на плетеной веревочной подошве. Шершавая их поверхность дает ноге твердую опору, и мы не скользим на влажной земле.

В одиннадцатом часу мы окончательно оставили внизу границу девственного леса. На высоте 3000 метров характер растительности резко изменился. Исчезли деревья; только отдельные жилистые скрюченные экземпляры да масса цветов среди буйной зелени лугов покрывали склоны. Внезапно солнце скрылось и горный хребет окутался туманом и тучами. За 100 шагов ничего не было видно. Мы шли, придерживаясь узенькой тропки в высокой траве. Значительно похолодало. Мы надели свитеры. После полудня тучи рассеялись, выглянуло солнце и открыло длинное ущелье, по дну которого были разбросаны огромные каменные глыбы. Здесь мы впервые увидели интереснейший вид килиманджарской флоры, характерный для влажных долин на высоте 3000–4000 метров. Гигантские древовидные растения — сенеции — с толстыми заостренными листьями и могучим веером на верхушке поднимались на несколько метров в высоту над огромными обломками камней, некогда выброшенных сюда чудовищной силой извержения из недр ближайшего вулкана — Мавензи. Оба склона ущелья были усеяны высокими канделябрами сенеций и терялись за поворотом между расселинами скал.