А. Сахаров (редактор) - Павел I

• Название: Павел I
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-048-9

Россия в конце XVIII столетия… Легендарный швейцарский поход суворовской армии, упрочивший славу русского оружия, но не увенчавший лаврами победителя – императора Павла. Средневековый рыцарский орден, принятый под Высочайшее покровительство и утративший влияние в империи со смертью своего Великого Магистра. Последний дворцовый переворот уходящей эпохи… Россия на рубеже веков.

В данный том вошли произведения:

В. В. Крестовский – «ДЕДЫ»

Е. П. Карпович – «МАЛЬТИЙСКИЕ РЫЦАРИ В РОССИИ»

М. А. Алданов – «ЗАГОВОР»

---

– Alors quand?[277] – быстро и негромко спросила она с наглым выражением в голосе, чувствуя себя Мессалиной из какой-то пьесы.

Штааль смотрел на неё и не смел верить новому выражению её лица. Но в выражении этом ошибиться было невозможно.

– Cette nuit,[278] – прошептал он.

Она засмеялась:

– Et le gros, qu'en fais-tu?..[279]

– Je m'en f…[280] – решительно сказал Штааль, следуя больше звуковому темпу разговора и не понимая, о ком идёт речь.

«Её муж, сказывают, уехал за границу… Ах да, Кутайсов…»

– Non, pas aujourd'hui, mais j'arrangerai cela, mon petit. Et maintenant f… le camp…[281]

Она встала. Но точно ей мало показалось, она вдруг сказала негромко:

– Attends… Combien?[282]

Ей совершенно не были нужны его деньги, и она догадывалась, что их у него немного… Это она говорила для о щ у щ е н и я, молодея на десять лет и чувствуя себя уже не Мессалиной, а лионской уличной женщиной, какой она была в юности.

– Се que vous voudrez… Се que tu voudras,[283] – растерянно сказал Штааль. «Осталось десять, нет, девять тысяч… Мало!»

Она весело засмеялась;

– Tu es bete. Tu meriterais le fouet.[284]

Походкой Астреи она направилась к дверям. Штааль растерянно смотрел ей вслед.

XIV

Пален прошёл по залам и, не встретив нигде наследника престола, неторопливо опустился вниз, в его апартаменты.

– Его высочество здесь? – спросил он у старого лакея.

«Кажется, и этот на службе у нас, в Тайной?» – подумал он.

– Так точно, ваше сиятельство. Прилегли в кабинете отдохнуть.

Пален без доклада прошёл к кабинету Александра Павловича, едва слышно постучал и открыл дверь, не дожидаясь ответа. В слабо освещённой небольшой комнате великий князь, в домино, лежал на розовом бархатном диване, глядя вниз на ковёр, подложив руку под щёку. Он поднял голову, вздрогнул и быстро сел, увидев внезапно появившуюся огромную фигуру гостя. Палена поразило скользнувшее в глазах Александра и мгновенно исчезнувшее выражение острой ненависти.

– Что? Что случилось?

– Ничего, ваше высочество, ничего не случилось. Я так хотел сделать вам посещение, – пояснил, улыбаясь, Пален. – Вы почивали?

«Что, ежели всё дело ошибка? – тревожно спросил он себя. – Ну, да он не решится…»

– Ах, нет… Устал от маскарадной суеты и толкотни… Отлучился на четверть часа к себе… Садитесь, граф, гостем будете, – приветливо приятным мягким голосом сказал Александр, улыбаясь своей прелестной детской улыбкой. – Никто не видал, что вы прошли ко мне?

– Никто, кажется, кроме вашего лакея… Славный старик ваш Василий…

– Ах, да, хороший старичок, хоть немного плохоголов.

Пален уселся в кресло около дивана, поднял лежавшую ковре маску наследника и положил её на стол.

– Зачем вы утруждаетесь? Благодарствуйте… Хороши вы в домино, граф, совсем молодой человек. Очень вам идёт.

– Да я и веду себя, как малолетний, ваше высочество, – весело сказал Пален. – Вообразите, только что строил куры госпоже Шевалье.

– О-о!..

– И правда, истая волшебница. Люди, имеющие сколько-нибудь крови в жилах, не могут, видя её, не испытать амурного волненья, – сказал Пален, впрочем, для амурного волненья довольно равнодушным тоном. – Изящнейшая эта ваша комната… Ведь оттуда ничего не слышно? – помолчав, добавил он невзначай.

– Очень славная комната, – точно не разобрав вопроса, сказал Александр. – А моя жена наверху, на бале…

– Да… Прекрасный маскерад.

– Исключая скуки…

– В ваши годы наскучить балами, ваше высочество! Вот чего мы не знали. Ах, как я был счастлив в больших обществах, когда был молод. И танцевал я до упаду.

– Неужели? В Риге?

– Нет, нет. Ведь юность моя прошла в Петербурге… Когда ваш покойный дед отрёкся от престола, я служил в конном полку.

– Вот как, я не знал, – сказал Александр, внимательно расправляя золотую кисть подушки. Тёмно-голубые, не очень большие глаза его полузакрылись. Морщинки появились меж странно-белых бровей.

– Видел, видел, как тогда всё сделалось, – пояснил, улыбаясь, Пален.

– Позвольте, сколько ж вам было лет? Лет семнадцать?

– Да, не более того… Поэтому я и не участвовал в деле, но видел и помню всё, как ежели бы вчера было. Решительные были люди…

Александр не поддержал разговора.

– Вот ведь и т о г д а многие находили, что безысходно погибла Россия. И что же вышло? Вышло блистательное царствование… Россия не погибнет, пока будут у неё достойные граждане.

– Надеюсь, всегда будут, граф. И даже уверен, что будут…

– С высоты престола подаётся пример гражданам, ваше высочество. Это зависит и от вас.

– Дай Бог, дай Бог!

– Мудрая наша поговорка, ваше высочество, указывает: на Бога надейся, а сам не плошай.

– А я, чем более живу, тем яснее вижу, что мы, человеки, бессильны, а во всём воля Божия.

– Это весьма справедливо, ваше высочество, – сказал Пален. – Но в иных обстоятельствах жизни приходится нам делать дела решительные, во всём на себя полагаясь. – Он помолчал. – Если б так думала покойная бабка ваша и Алексей Григорьевич Орлов, то Россия, верно, теперь была бы провинцией прусского короля, которым был покровительствуем почивший дед ваш.

– Да, конечно, может быть, вы и правы.

– А вот, ваше высочество, – сказал, невесело улыбаясь, Пален, – очень мне п о – п р е ж н е м у любопытно знать, как, по-вашему, я прав: к о н е ч н о или только м о ж е т б ы т ь?

– Этого я что-то не пойму, граф.

– Я скажу яснее, ваше высочество… Мы ведь не раз говорили… Говорю снова с достоверностью: скоро вам надлежит взойти на российский престол.

– Я от в а с действительно это слышал, граф. Но напомню вам, я всегда в самом начале отвечал, что своего долга сына и верноподданного забыть не могу.

– Вы действительно всегда отвечали это в с а м о м н а ч а л е, ваше высочество, – сказал Пален и нахмурился. – А я вам говорю: забудьте, ежели так, долг сына и верноподданного, ваше высочество, перед первейшим священнейшим долгом гражданина.

Александр молчал. На лице его выразилось волнение. Пален знал, что великий князь всегда волнуется при этом доводе. «Или притворяется? Может, и то и другое?..»

– И вид, однако, у вашего высочества, истинно краше в гроб кладут, – со вздохом сказал как будто некстати Пален: он чувствовал, что это замечание должно быть приятно великому князю. Впрочем, лицо у Александра Павловича было действительно бледное и измученное.

– Странно было бы, ежели б не так было, Пётр Алексеевич.

– Вам надлежит сделать над собою усилие. Сделайте это для России, ваше высочество… Помните, как вы ей нужны. Подумайте, что вы скоро будете царём.

– Ах, полноте!.

– Через месяц, ваше высочество.

Александр быстро на него взглянул:

– Почему через месяц?

– Может, и раньше. Но едва ли позднее.

– Я не хочу вас слушать, граф, – строго сказал наследник, качая отрицательно головой и совсем закрыв глаза.

– Да что же, ваше высочество, мы говорим без свидетелей, – сказал Пален, не сдержав раздражения (лицо Александра чуть дёрнулось), – и ведь не расписок же мы у вас просим. – Он спохватился. – Мы льстились заслужить ваше доверие. Я только хотел заметить вашему высочеству, ежели вы говорите о сыновнем долге: должно вам спасти жизнь государю.

– Как? – встрепенувшись, сказал Александр. Он оторвался от спинки дивана и весь наклонился вперёд.

– Почём вы знаете, что на жизнь государя императора не готовится покушение? Да, покушение… За несчётные обиды, за непристойную брань, за поносные поступки, за всё, ваше высочество. Думаете ли вы, что всё себе можно позволить над русскими людьми? – с силой сказал он. – Почём вы знаете, что один из тех офицеров, которых он приказал бить палками, не заколет его кинжалом хоть нынче на маскераде? Или у полковника Грузинова, засечённого насмерть по его велению, не осталось ни родных, ни друзей?

– Боже мой! – слабо вскрикнул Александр, закрывая лицо руками.

«Может быть, и вправду поражён?» – спросил себя Пален.

– Ваше высочество, – сказал он проникновенно. – Вы должны спасти от ужасной участи вашего отца… И н е е г о о д н о г о: разные разговоры идут в гвардии, ваше высочество. Люди доведены до отчаяния. Дошло до того, что вспоминают ужасный пример Франции. Вы не только отца, вы Россию, быть может, спасёте. Дайте нам согласие, и дело будет сделано. Ни один волос не упадёт с головы вашего отца… Поверьте, и ему будет слаще жить, не делая зла, в каком-либо загородном дворце вдали от треволнений царствования. Подумайте о спасении души отца вашего. На ней много, очень много грехов, ваше высочество.

– Ах, Пётр Алексеевич, – сказал с жаром Александр. – Если б это случилось, я окружил бы всем почётом, всеми возможными радостями жизнь моего отца, я превратил бы её в вечный праздник отрады. Не один загородный дворец, все мои дворцы («мои», – отметил мысленно Пален) были бы в его распоряжении. Я устроил бы ему театр, я поселил бы с ним Гагарину… Да мы все ездили бы к нему в гости…