Арина Холина - Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!

• Название: Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!
• Автор: Арина Холина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13957-5

Что делать, если мужчина предлагает женщине богатство, карьеру, славу и любовь? Удержаться трудно — кто в наше время не хочет быть лучше других? Три амбициозные, привлекательные, но одинокие и не слишком удачливые подруги неожиданно знакомятся с замечательными мужчинами, которые отчего-то начинают устраивать их жизнь. Каждую ожидает известность, фантастические гонорары, пылкие чувства самого милого, сексуального и щедрого любовника. Жизнь похожа на сказку! Но подруги забывают, что сказки бывают не только с хорошим концом…

---

— Религиозная, не религиозная… — произнесла Варя, надевая пальто. — Есть вещи, в которые надо верить…

Она наскоро расцеловала подругу и побежала к Грибоедову. Почему-то Варя решила, что лучше назначить встречу здесь — она не стремилась показывать Богдана подругам, пока еще ничего не ясно. Не то чтобы она не была уверена в подругах… Просто не хотелось.

«Может, это любовь?» — очень серьезно задумалась Варя, подходя к памятнику.

* * *

— Ты что, собираешься перехватить у меня сто тысяч долларов до зарплаты? — спросил Богдан.

— Что за вопрос? — вздрогнула Варя.

— Ну… — Богдан прищурился и внимательно ее осмотрел. — Ты выглядишь так, словно сидишь на гвоздях…

Варя нервно захихикала. Она намеревалась сказать что-нибудь непринужденное и остроумное, но ничего — совершенно ничего — не приходило в голову.

— Я сейчас. — Она схватила сумку и поднялась с места. — Что-то в глаз попало… Где здесь туалет? — Варя бросилась к официантке, которая, испугавшись резкого броска, едва не выронила поднос с коктейлями.

— Что за хренота?.. — В туалете Варя швырнула сумку на умывальник и уставилась на себя в зеркало.

Еще там, у Грибоедова, она поймала себя на подозрительном желании сбежать.

«Курортный роман! — в отчаянии размышляла она, нарезая круги вокруг памятника. — Сейчас он припрется в костюме с пузырящимися коленками, в галстуке с трахающимися свинками, и мы поедем в грузинский ресторан с фальшивым киндзмараули! Зачем я во все это ввязалась?!»

Но не только возможное разочарование при виде того, как курортный красавец превращается в нелепого, незаметного в городской толпе увальня, пугало Варю. Она не могла понять причину необычайного возбуждения и беспокойства, и причина эта была не в том, что она рисковала пару часов провести в обществе глупого пижона и ловеласа. Пижона можно было затащить в кино и там посидеть в темноте, без разговоров. Было что-то еще — странное и незнакомое, вроде страха или клаустрофобии, когда все внутри сжимается, сжимается, и ты вдруг становишься маленькой, как точка, а весь мир — большим и тяжелым…

— Привет. — Он подошел сзади.

Варя так резко обернулась, что даже подпрыгнула.

На нем был стильный кожаный плащ чуть выше колен (потом Варя подсмотрела, что от Берберри), из ворота плаща выглядывал ярко-голубой свитер.

— Ты меня в одежде узнаешь? — спросил он, наблюдая за тем, как Варя, забыв о приличиях, разглядывает его.

— Нет… — призналась Варя.

— Раздеться? — предложил Богдан.

— Да, — согласилась Варя.

Он обнял ее за плечи и потянул за собой.

— Варь, ты что, напилась? — мягко спросил он.

— Нет, что ты, — жеманно ответила Варя и сама испугалась своего тона.

Ей хотелось провалиться сквозь землю. Она чувствовала себя идиоткой в кубе, но ничего не могла сделать — ей казалось, что ее вытолкали из-за кулис на сцену играть главную роль, а она не знает слов и вообще случайно сюда попала…

Богдан подошел к синему внедорожнику «Мицубиси», усадил Варю на сиденье, отвез в итальянский ресторан на Краснопресненской набережной, заказал что-то аппетитное… А она все никак не могла расслабиться, и ей нечего было сказать, и кусок не лез в горло…

— Что за хренота? — повторила она.

Самый красивый, элегантный, соблазнительный и обаятельный мужчина привез ее ужинать в дорогущий ресторан, а она ведет себя, как школьница, которую подозрительный армянин угощает кофе глясе и намекает, что лучший кофе — у него дома!

Ужин прошел мучительно, и, когда они с Богданом вышли на улицу, Варя вздохнула с облегчением, представляя, что скоро окажется дома, заползет в ванну и смоет с себя весь этот позор.

— Я только что переехал в пентхауз, не хочешь посмотреть на город с высоты восьмидесяти метров?

— Я… — Варя хотела сказать, что устала, но почему-то не сказала, — с удовольствием.

Богдан обнял ее и поцеловал в щеку — от этого поцелуя девушку бросило в жар, но не в жар страсти, а как-то странно залихорадило, как будто от высокой температуры, когда ломит все тело и опухает гортань.

Он привез ее в Строгино, к знаменитым новым домам на набережной Москвы-реки. Они прошли через огромный холл, поднялись на самый верх, и тут Варя хоть на секунду, но забыла о дурном настроении. С террасы пентхауза перед ней расстилался город. По лиловому весеннему небу мчались синие облака, а Варе, которая стояла, облокотившись о перила, казалось, что это не облака плывут, а дом и она сама.

— Чувствуешь? — прошептал Богдан.

— А? — встрепенулась она.

— Кажется, что летишь… — тихо продолжил он. — Свобода. Простор. Ветер. И ты.

— Да-а… — протянула Варя, которая глаз не могла отвести от реки, от бесконечного леса, на который будто накинули прозрачный шифон — распускалась молодая листва, и от отблесков города — сверкающих окон домов, фонарей и шоссе, мерцающего красными и желтыми огнями.

Богдан обнял ее сзади, и они постояли так некоторое время. Потом они оказались на широком диване, и он обнимал ее так же, как тогда, на острове, и его руки опять были сухие и горячие, от губ пахло карамелью, и она все восхищалась, какой же он красивый… Но на этот раз отчего-то было тяжело в груди — словно застрял ком и голова стала свинцовая…

Богдан запутался в золотой цепочке с золотым крестиком.

— Сними, — попросил он.

Варя покорно сняла, положила на тумбочку. А Богдан взял ее голову в ладони, приподнял и поцеловал — так жарко и нежно, что ком, наконец, растаял. Тяжесть отпустила, тело стало легким и послушным, она раскрылась — устремилась ему навстречу, и движения вновь стали непринужденными, страстными, и ей опять, как тогда, до судорог захотелось его, захотелось принять его тело, двигаться навстречу, любить его, обнимать, надеяться, что это навсегда, что этот мужчина станет родным и понятным…

Когда он был сверху, когда она чувствовала, что их кожа слипается и что он уже не чужой, не другой, не отдельный, а что они вместе — одно целое, что их нельзя разделить, Варя открыла глаза и едва все не испортила. Тени, огни, луна — все причудливые отблески большого города словно превратили его лицо в маску, сделали страшным, черным, острым и злым — он стал похож на демона, на призрака… Но Варя встряхнулась, догадалась, что все дело в светотени, закрыла глаза, снова почувствовала его и свои движения, забыла о секундном ужасе, от которого все внутри заледенело…

Но все же, о чем она и сама не знала, где-то в душе осталось смутное подозрение, ощущение беспокойства, и это чувство, как она поняла уже потом, тикало в ней, как часы.

* * *

Лиза ехала на свидание с несвойственным ей волнением. Она так разволновалась, что минут пять не могла припарковать машину. А умением ловко втиснуть свой мини-«Ровер» в сантиметре от соседних машин Лиза гордилась особенно — подруги решались на парковку лишь тогда, когда до соседних авто было не меньше полутора метров, а она ни разу не поцарапала бампер! Но вот сейчас ее как будто подменили: Лиза вертелась, потела, пыхтела, а ее «малышка» никак не желала устраиваться на ночь. Наконец, кое-как пристроив «Ровер» на тротуаре, Лиза промокнула лоб влажной салфеткой, схватила сигарету, сделала несколько затяжек, разозлилась на себя, раскрошила окурок в пепельнице, взяла сумку (красную «Биркин» от Гермес — утешительный приз после второго развода) и, задрав нос, пошла к подъезду четырехэтажного нового дома в Гагаринском переулке. Толкнула стеклянную дверь и очутилась в холле, отделанном деревянными панелями. Посреди холла лежал ковер, стояли диваны, горел камин, а за красивой, из настоящего дуба стойкой сидел портье. За спиной портье маячил охранник.

— Добрый вечер, я к Федору Лифанову, — надменно сообщила Лиза. — Он вас предупреждал.

По ее тону портье должен был понять, что не предупредить о ее визите Федор Лифанов не мог. Но вся глупость была в том, что Лиза очень боялась, что не предупредил Федор о поздней гостье, что сейчас портье вежливо, но высокомерно предложит ей подождать на этих самых диванах, что рядом с камином, и она, сгорая от стыда, не будет знать, что делать — ползти домой или покориться и ждать.

«Я веду себя, как идиотка! — злилась Лиза. — Я же не родственница из деревни, в конце концов!»

— Я провожу вас, — сказал портье и вышел из-за стойки.

Лиза едва сдержала вздох облегчения.

Федя сказал, что освободится поздно, но закажет ужин из ресторана и даст ей ключ. «Ключ — это почти кольцо», — внезапно подумала Лиза и покраснела от собственной глупости. Она никогда — никогда! — не вела себя как «глупая баба», а тут вдруг разобрало. Просто любовник дает ей ключ от квартиры, чтобы она там его ждала — желательно уже без трусов…

Но тут опять ниоткуда возникло это нелепое кольцо — на этот раз с бриллиантом, в платиновой оправе, и Лиза даже задумалась: от Гарри Уинстона или от Тиффани? Продается у нас вообще этот Гарри Уинстон?