Робин Хобб - Лесной маг

• Название: Лесной маг
• Автор: Робин Хобб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30622-0

Юный Невар Бурвиль обязан пойти по стопам отца и избрать своим ремеслом военное ремесло — таков закон. Повинуясь обычаю и воле отца, он отправляется в столицу, чтобы закончить Академию и стать офицером. Однако у судьбы на него другие виды. Три народа, три различных цивилизации противостоят друг другу. Это и королевство Герния, родина Невара, и вольные кочевники равнин и загадочное племя людей с пятнистой кожей, живущих в восточных лесах. Магия железа, магия равнин и магия леса сошлись в жестокой схватке, и Невар оказался в эпицентре этого противостояния. Его собственная жизнь рушится — невеста бросает его, отец не желает иметь с ним дела. Но, возможно, ценой собственного благополучия Невару удастся сделать так, чтобы три мира не уничтожили друг друга…

«Лесной маг» — вторая книга новой трилогии «Сын солдата», вышедшей из-под пера признанного мастера фэнтези Робин Хобб. Мир, где разворачивается действие книги, не менее своеобразен, чем мир «Саги о Видящих», «Саги о живых кораблях» и «Саги о шуте и убийце», уже снискавших заслуженную популярность среди читателей.

---

— Вот ты где, — мягко сказала она, увидев меня. — Почему ты не пришел на обед?

— Я решил, что мне лучше держаться от него подальше. — Я постарался, чтобы мой голос прозвучал весело. — Как видишь, возможно, я в последнее время слишком много обедал.

— Не стану отрицать, что твой вид меня удивил. Но я скучала по тебе. А нам с тобой даже не удалось поговорить. И… — Она замешкалась, а потом осторожно продолжила: — И мне нужно, чтобы ты вернулся в дом и зашел со мной в комнату для шитья.

Я встал, благодарный за то, что у меня появился союзник.

— Ты распустишь швы на форме, чтобы она лучше на мне сидела?

Она улыбнулась, но покачала головой.

— Невар, это просто невозможно. Там недостаточно ткани, и даже если бы я смогла что-нибудь сделать, это бы ужасно смотрелось. Нет, сынок. Но у меня есть в запасе отличная синяя материя, и, если портнихи примутся за работу сегодня же, мы успеем сшить что-нибудь приличное к свадьбе Росса.

Сердце сжалось у меня в груди при мысли, что я безнадежно растолстел, чтобы надеть свою форму, но я лишь расправил плечи, принимая тяжкую правду. «Приличное». Мама мне поможет, и я не буду выглядеть посмешищем на свадьбе брата.

— Портнихи? — спросил я, по-прежнему стараясь, чтобы голос звучал весело. — Когда это мы так разбогатели, что стали нанимать портних?

— С тех пор, как твой брат решил жениться. Впрочем, это связано не столько с богатством, сколько с простой необходимостью. Два месяца назад я выписала двух портних с запада. И правильно сделала — нужны новые занавески и шторы, и постельное белье для комнат твоего брата, и праздничная одежда для всей семьи, и бальные платья для твоих сестер. Мы с ними ни за что не справились бы со всем так быстро и чтобы хватило времени на прочие приготовления.

Она шла впереди, подняв маленький фонарик так, чтобы он освещал нам путь. Я смотрел на изящную фигуру матери, легко ступающей по тропинке, и вдруг почувствовал себя чудовищным и бесформенным, похожим на огромного зверя, ковыляющего вслед за ней. В доме царила тишина, пока мы шли по коридору в комнату для шитья. Я представил, что отец с Россом сидят в его кабинете за тихой беседой, а Элиси отправилась спать. Я хотел было упомянуть, что говорил с Ярил и что она убежала в слезах, но старая привычка защищать маленькую сестричку возобладала. Хоть и обиженный на нее, я все же не хотел, чтобы у нее были неприятности. Я промолчал.

Я вытерпел все то неприятное время, пока мать измеряла меня и записывала результаты. Она хмурилась, и я понимал, что она изо всех сил старается скрыть свое потрясение. Когда она обмеривала талию, в животе у меня громко заурчало, и она едва ли не отпрыгнула от меня. Потом нервно рассмеялась и вернулась к прерванному занятию.

— Надеюсь, синего материала хватит, — закончив, с беспокойством проговорила она.

Мои внутренности скрутило болью от нового приступа голода. Когда все прошло, я сказал:

— Карсина рассчитывала, что я буду на свадьбе в форме.

— Откуда бы тебе знать? — с лукавой улыбкой спросила мать, а потом тихонько добавила: — И не надейся, Невар. Честно сказать, я думаю, нам придется заказать для тебя новую форму, когда придет пора возвращаться. Не знаю, как тебе удавалось носить ту, которую ты привез домой.

— Она мне годилась, когда я уезжал из Академии. Да, немного узковатая, но я мог ее надеть. Мама, я правда не понимаю, что со мной происходит. Я не задерживался в пути и ел не больше, чем обычно, но с тех пор, как я уехал из Академии, я еще сильнее поправился.

— Все дело в еде, содержащей крахмал, которой вас кормят в Академии. Я слышала, что кое-где пытаются экономить деньги и дают учащимся дешевую еду. Например, картошку, и хлеб, и…

— Дело не в еде, мама! — едва ли не резко перебил ее я. — Я начал набирать вес, поправившись после чумы. Я думаю, это каким-то образом связано.

Она молчала, и мне стало стыдно, что я нагрубил ей, пусть и ненамеренно.

— Невар, все молодые люди, перенесшие чуму, превратились в мешки с костями, — принялась она мягко отчитывать меня за ложь. — Не думаю, что мы имеем право обвинять в этом твою болезнь. Но, полагаю, долгое выздоровление, много часов, проведенных в постели, когда только и остается, что есть и читать, могут изменить человека. Я сказала то же самое твоему отцу и попросила его не быть с тобой слишком суровым. Не обещаю, что он учтет мое мнение, но я его попросила.

Мне хотелось закричать, что она меня не слушает, но я с трудом взял себя в руки.

— Спасибо за то, что выступила в мою защиту, — только и сказал я.

— Как и всегда, ты же знаешь, — тихо проговорила она. — Когда завтра закончишь работать, вымойся как следует, а потом приходи на примерку. Дамы будут здесь, чтобы мне помочь.

Я глубоко вздохнул. Гнев отступил, поглощенный мрачным потоком уныния.

— Я позабочусь о том, чтобы быть чистым и сдержанным, — пообещал я. — Доброй ночи, мама.

Она потянулась поцеловать меня в щеку.

— Не отчаивайся, сын. Ты столкнулся со своей ошибкой, принял ее и теперь сможешь исправить. Отныне все будет только лучше.

— Да, мама! — послушно ответил я и вышел.

Желудок так отчаянно сводило от голодных болей, что меня почти тошнило. Я не стал подниматься к себе в комнату, а вместо этого отправился на кухню. Слил воду в раковине, пока не пошла холодная, и выпил столько, сколько в меня поместилось. Но почувствовал себя лишь еще более жалким.

Я вернулся к себе в комнату и до рассвета пытался спать. Когда приехала телега, я стоял вместе с остальными работниками. Я страдал от мозолей и голода, у меня болели мышцы, меня подташнивало, а в самой глубине таились ярость и недоумение, почему жизнь так несправедлива ко мне.

Ко второй половине дня я начал спотыкаться. Когда все достали свертки с хлебом и мясом, чтобы перекусить, мне пришлось отойти подальше. Обоняние у меня обострилось, а желудок жалобно урчал, постоянно напоминая о себе. Мне отчаянно хотелось отобрать у них еду и сожрать ее всю. Даже когда они закончили есть и я вернулся за порцией воды, мне было трудно вести себя вежливо. Я чувствовал запах еды в их дыхании, когда мы, пыхтя, поднимали тяжелые камни, и мучительно страдал.

Когда наконец настала пора заканчивать работу, мои ноги тряслись, как студень, и в последней разгрузке я почти не участвовал. Я увидел, как переглядываются остальные работники, и мне стало стыдно. С трудом передвигая ноги, я добрался до телеги и залез в нее.

Когда мы приехали, все работники отправились в город, а я заковылял по дорожке к черному ходу. Мне пришлось пройти мимо кухни, воздух был напоен восхитительными ароматами еды. Повар начал печь к свадьбе пироги и хлеб. Я поторопился пройти мимо, спасаясь от этой пытки. Отец не приказывал мне голодать, и я знал, что могу поесть немного, но эта мысль казалась мне проявлением слабости и отступлением от моего решения измениться. Голод меня не убьет, и я гораздо быстрее вернусь в прежнюю форму.

Лестница, ведущая в мою комнату, показалась мне бесконечной и очень крутой. Добравшись до верха, я понял, что хочу только свернуться клубком вокруг своего многострадального живота. Я залез в низкую ванну, приготовленную для меня, и стоя вымылся. От меня отвратительно воняло. Теперь, став тяжелее, я куда больше потел, и пот скапливался в складках кожи. А если я не мылся слишком долго, на теле оставались пятна, похожие на ожоги, к которым было больно прикасаться.

Старая одежда Росса, выстиранная и приготовленная для меня, ждала меня на кровати. Она показалась мне слишком тесной и неудобной, особенно на влажной коже. Короткие волосы начали отрастать. Я тщательно их вытер, а затем, чтобы не смущать мать, побрился, прежде чем спуститься в комнату для шитья.

Она уже ждала меня вместе с двумя портнихами. В прошлый раз, когда с меня снимали мерки, этим занимался портной, а я был строен и подтянут. Было нечто крайне унизительное в том, чтобы раздеваться до нижнего белья перед тремя женщинами, которые принялись прикладывать ко мне куски ткани и закалывать их булавками. Одна из портних взглянула на мой живот и презрительно закатила глаза. Я отчаянно покраснел. Они закололи на мне будущий костюм, отошли и принялись совещаться, точно курицы, кудахчущие во дворе, затем снова меня окружили, начали перекалывать булавки, заставляя поднимать руки и ноги и вертеться в разные стороны. Ткань была темно-синей и не имела ничего общего с бравой зеленью кадетской формы. К тому времени, как я скрылся за ширмой и оделся, мне уже казалось, что ничего худшего со мной еще не случалось.

Я медленно поднялся по бесконечным ступеням в свою комнату и с мрачной решимостью сказал себе, что не стану выходить сегодня к столу. Я сомневался, что сумею устоять перед восхитительными ароматами еды. Вместо этого я отправился спать.

Во сне я превратился в себя другого и испытывал страшный голод. С грустью я вспоминал пропавшую втуне магию Танцующего Веретена. Я гордился тем, что остановил его танец и положил конец магии равнин, но сожалел, что не смог поглотить больше. Это был странный сон, наполненный ликованием победы и голодным негодованием — ведь еда должна была вскормить и мою магию. Я проснулся на рассвете, все еще чувствуя одновременно голод и смутный восторг. Первое я мог понять. Второго стыдился. Я потряс головой, чтобы прогнать клочья сна, и вступил в новый день.