Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

• Название: Записки лётчика-истребителя
• Автор: Федор Архипенко
• Жанр: Биографии и Мемуары

Герой Советского Союза, известный ас Ф. Ф. Архипенко рассказывает в своей книге о боевых подвигах однополчан, о своей жизни и боевом пути, ознаменованном 44 воздушными победами.

---

В 1933 году мой отец с семьей переехал в деревню Беларучи Логойского района Минской области, в один из приграничных колхозов. Остались в Бобруйске мы вдвоем с сестрой Юлей, которая заканчивала ФЗО при фанерном комбинате им. С. М. Кирова.

В Логойске у меня появились еще сестра и брат Николай. Брат Иван к тому времени уже служил в армии на границе под Перемышлем в танковой части, Аркадий где-то учительствовал в начальной школе в Минской области и тоже был призван в армию в начале войны.

В первый же день войны отец и мать с детьми на повозке выехали из Логойского района и, что удивительно, сумели вернуться в Поболово, где поселились в доме бабушки Натальи, дед к тому времени умер.

Пытаясь соблюсти хронологию событий и проследить судьбы немногих близких мне людей, позволю себе небольшое отступление.

Вспоминается случай, произошедший в то время, когда мы, несколько мальчишек, купались в Березине, потом пробежали около километра по берегу, затем по течению поплыли до места, где оставили одежду, и когда оставалось плыть метров десять — двадцать, судорогой у меня свело ноги и левую руку, я пошел ко дну. Изгибаясь всем телом вынырнул, крикнул и опять ушел под воду, когда выскочил второй раз, то знакомый парень — Болес Соколовский, подхватил меня и вытащил на берег. После этого случая воды я боялся как огня и дальше 10 метров от берега никогда не заплывал. В 1953 году я встретил Болеса в Волковыске, где проходила моя военная служба и где он, как оказалось, работал в больнице хирургом. Встреча была радостной, особенно для меня, ведь он был моим спасителем.

В августе 1936 дедушка Николай привез меня в Могилев к своему брату Евдокиму Ивановичу, бывшему там, как я уже писал, директором железнодорожной школы. Нас радушно встретил сам дедушка Евдоким, его жена — тетя Ксения и их дочери Галя — ученица 10 класса и Наташа, которая только готовилась идти в школу.

Вскоре я стал учиться в 8 классе, что было непросто, ведь моими сверстниками были в основном те, кто с детства учился в русской школе, я же 7 классов закончил в белорусской школе. Труднее всего давались мне русский и немецкий язык. Жизнь в чужой, хотя радушной и гостеприимной семье, вдали от дома, угнетала меня и поэтому в 9 класс я перевелся в Бобруйск, в 1-ю Сталинскую школу, сняв угол (койко-место) неподалеку от школы.

…В один из осенних дней 1937 года в нашу школу пришел представитель Бобруйского аэроклуба техник Василевский, провел беседу с учениками старших классов, рассказал о реальной возможности овладения сказочной летной профессией. Неудивительно, что все мальчики нашего 9 класса записались у него. Пошли на медицинскую комиссию. Медкомиссию прошли, однако, лишь несколько учеников, а остались учиться в аэроклубе только двое — я в летной группе и Николай Пинчук в технической. Остальные не смогли преодолеть родительского вето, профессия эта в то время казалась крайне опасной и мальчишек из благополучных, по тем временам зажиточных семей, в авиацию шло немного.

Лично я мечтал стать летчиком лет с шести, с тех пор, как увидел самолет, севший на вынужденную посадку в 5–6 км от нашего поселка. Дело было зимой, самолет приземлился на лыжах. А два летчика в меховых комбинезонах, унтах и летных шлемах с очками окончательно потрясли мое воображение. Живя в Бобруйске, где был военный аэродром, я нередко любовался как летают самолеты, во все глаза смотрел на встречавшихся на улицах летчиков, бывших в моем представлении полубогами.

Когда я уже начал заниматься в аэроклубе, начштаба сообщил мне, что не нашли моей справки о прохождении медкомиссии и предложили пройти ее вторично. Вот тут и произошло недоразумение: всех врачей я прошел снова, но терапевт не допускал меня «на летчика», только на «техника». Это был самый сильный удар судьбы, нанесенный мне в то время. Однако через два дня я снова пошел к этому врачу и убедил его, что первый раз прошел медицинскую комиссию «на летчика», здоров и страстно желаю им стать. Врач, по-видимому сжалился надо мной и удовлетворил мою слезную просьбу, дав заключение «годен к летной службе». Вот этим заключением мне и открылась дорога в авиацию. Позднее выяснилось, что анкета о прохождении мною медкомиссии была украдена из аэроклуба родителями ребят, которым не разрешили там учиться из-за боязни, что они могут погибнуть, т. к. были случаи, когда самолеты в районе Бобруйска разбивались.

В то время, в 1936–1937 годах, был провозглашен призыв: дать стране 150 тысяч летчиков, наш Ленинский комсомол взял шефство над авиацией.

В 1937 году днем я учился в 9 классе, а вечером в аэроклубе. Особенно успевал по математике, а в аэроклубе занимался только «на отлично». Весной 1938 мы окончили в аэроклубе теоретическое обучение и в мае, с аэродрома Еловики, началась летная практика на самолете У-2.

Той же весной меня и бабушку постигло большое горе — дедушку Николая, учителя Лавицкого, который обучал детей с 1 по 4 класс и соседей Парахневичей — Михаила и Алексея — арестовали. Причина их ареста до сих пор не ясна. Через 5–7 месяцев выпустили Парахневичей. Дедушка же не выдержал лишений заключения и вскоре умер в тюрьме.

Несмотря на горькую потерю я продолжал летать на У-2 в аэроклубе, а по воскресеньям уезжал к бабушке Наталье — помочь по хозяйству, да и самому запастись нехитрой снедью.

Осенью 1938 года я окончил аэроклуб и председатель комиссии — командир авиаэскадрильи Одесского военного училища майор Сидоров, который проверил технику пилотирования в воздухе, — дал самую высокую оценку моим летным качествам.

В октябре мне вручили комсомольскую путевку и предложили явиться на станцию Березина с определенными вещами, предупредив — без родственников. Даже не сообщили, куда повезут. Все держалось в секрете.

Перед отъездом я заготовил бабушке торфа и дров года на два. Простившись с бабушкой и сестрой Юлей, не окончив 10 класс, я уехал в авиационное училище, тогда еще неизвестно в которое — это держалось в секрете. Начиналась новая жизнь.

До сих пор я с благодарностью вспоминаю своих учителей, кто в то непростое время делился со мной своими знаниями, кто дал мне возможность овладеть современнейшей в то время профессией летчика.

В начальной школе, в поселке Большевик, эрудированный и терпеливый учитель Лавицкий научил нас, деревенских ребятишек читать, писать и считать, привил любознательность, дал первые систематизированные представления о человеческой культуре. Несмотря на врожденную тактичность он был требователен и приучал нас к дисциплине.

В 6-й неполной средней школе Бобруйска запомнились директор — Широкий Алексей Иванович — он вел белорусский язык и Вера Ивановна, учившая математике. Относились учителя ко мне хорошо, особенно Вера Ивановна. Порой и она не могла решить задачу или пример по алгебре так, чтобы ответ был точен, а я ночь до утра просижу, а все же найду решение.

В 1-й Сталинской школе города Бобруйска все складывалось хорошо, директор школы Николай Филиппович Заяц был очень расположен ко мне. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что я был капитаном футбольной команды школы, а Николай Филиппович был неравнодушен к футболу и даже нашел средства для приобретения формы и бутс. Наша команда была среди лучших школьных команд города.

В аэроклубе техником самолета был Василевский С. А., тот, что однажды предложил нам поступить в аэроклуб. Начальником аэроклуба был Картыш-Блук красавец-мужчина, грамотный человек и хороший организатор. Первый полет на самолете У-2 я сделал с инструктором Мотькиным. Приходилось также летать с инструкторами — женщинами: Павловой В. И. - милой и симпатичной девушкой, я был влюблен в нее и в ее полеты, и со Слесаревой А. К., она летала смело, но была грубовата и в воздухе, и на земле. Заместитель начальника аэроклуба по летной части — Разумовский С. С. - запомнился мне как человек большого ума, способный быстро и добротно выполнять дело.

Из Бобруйска мы прибыли в Одессу, на вокзал, затем трамваем № 13 доехали до летного авиаучилища, где нас разместили в казарме и месяц держали на карантине. За это время рассмотрели и одобрили наши кандидатуры во 2-й авиаэскадрилье для подготовки на самом скоростном по тому времени отечественном истребителе И-16. Остальные авиаэскадрильи училища имели на вооружении самолеты И-15.

У всех нас проверили технику пилотирования на У-2, летал со мной будущий инструктор лейтенант Федор Бодешко, моим полетом он остался доволен, а я впервые с воздуха увидел Черное море.

Спустя месяц начали нас вызывать на мандатную комиссию.

Вид у меня был невзрачный — мне только — только исполнилось 17 лет, был я худой, невысокого роста. Мне задали несколько элементарных вопросов, за границей родственников у меня не было, про дедушку Николая я рассказал, но у них, по-видимому, уже были эти данные и особо меня не расспрашивали.