Дарья Гущина - Печать павшего. Лики Судьбы

• Название: Печать павшего. Лики Судьбы
• Автор: Дарья Гущина
• Жанр: Фэнтези

Открывается истинная причина уничтожения народа Райлит. История её предательства. Как сложатся судьбы Райлит и Касси. В чем заключается истинная причина предательства Райлит.

---

А вайлина, опершись тонкими руками о борт «островка» и расправив голубовато-зелёные плавники на кистях рук, безмятежно смотрела вдаль и ждала, когда мы обратим на неё своё бесценное внимание. В её бледно-голубых глазах отражалось ясное небо, а беспорядочно спутанные светлые косички небрежно спадали на хрупкие обнажённые плечи и спину. Я невольно поёжилась, вспоминая девушку из колодца. Надеюсь, меня не вынудят повторять давний «подвиг», да и не факт, что я в своём нынешнем состоянии и без Райлит смогу с существом справиться…

Я откашлялась, продолжая начатый разговор:

— Мы…

— Так кто такая русалка? — перебила меня вайлина.

Ещё одна…

— Водяное создание из другого мира, — кратко ответила я. — Магистр дома?

— Должна быть дома, — звонкий голосок нашей собеседницы лился, как журчание горного ручейка, завораживая и заставляя терять бдительность. — А если не отвечает на стук, значит, не слышит.

Яшка поднял брови, и я понимала его удивление. Пару минут назад он чуть дверь не выломал, отчаянно пытаясь достучаться до обитателя хижины, а нас, оказывается, попросту не слышали!

— Дубль два, — приятель вернулся к посту у двери и решительно в неё забарабанил.

Мы с вайлиной, не сговариваясь, зажали уши. Яшка забарабанил ещё сильнее. Дверь в ответ жалобно заскрипела и заходила ходуном, а реакции Магистра — опять никакой не последовало. Приятель, задумчиво почесав затылок, со всей дури ударил в дверь плечом, но та либо на магии держалась, либо на вредности хозяйки, словом, опять выстояла. И Яшке только и осталось, что с досадой потирать ушибленное плечо.

— Будь оно всё…

— Яша!..

Мой спутник вовремя прикусил язык и с нескрываемой злостью покосился на дверь. Я, кстати, тоже подумывала о том, чтобы войти в дом с помощью проклятья или же ехать дальше и не терять здесь время, когда свою помощь неожиданно предложила вайлина:

— Давайте я позову Магистра.

— А как? — резонно вопросила я.

Вайлина приподнялась на руках, высунувшись из воды по пояс, распрямила большие плавники на спине и издала громкий крик, постепенно переходящий в ультразвук. Хорошо иногда не слышать одним ухом, потому что я как раз стояла к вайлине правым боком и от подобного вопля точно бы моментально оглохла… Яшке тоже досталось: зажмурившись, зажав уши и втянув голову в плечи, он громко ругался, требуя прекратить сие безобразие, но вайлина, похоже, кроме себя, никого не слышала и слышать не желала. До тех пор, пока под нашими ногами угрожающе не завибрировали доски, и не распахнулась многострадальная дверь, а на пороге дома не показалась его хозяйка.

Мы с Яшкой от изумления даже руки опустили, слава Богу, вайлина одновременно с этим прекратила верещать. Отзвуки дикого визга, эхом разносящиеся по округе, несколько мгновений сбивали с толку, вводя в состояние некой прострации. Тряхнув головой, мой спутник яростно заколотил ладонями по ушам, и я только тогда догадалась, что он, похоже, ничего не слышит… как, собственно, и я. Уши заложило напрочь. Я свирепо посмотрела на виновницу нашего неважного состояния, но та лишь очаровательно улыбнулась, пожала плечиками и исчезла под водой, только босые пятки, покрытые голубоватой чешуёй, сверкнули в лучах расцветающего дня.

Хозяйка дома взмахнула рукой, привлекая к себе наше внимание. И, повернувшись к ней, я снова удивлённо моргнула. Представьте себе, товарищи, перед нами стояла цыганка! Самая натуральная цыганка! Или некая аферистка гражданской наружности, отлично знающая нравы моего мёртвого мира и посему — отлично под цыганку косящая. Словом, все атрибуты бродячего народа — при ней: блестящие, чёрные, вьющиеся волосы, пресловутые очи жгучие и прекрасные, смуглая кожа, с килограмм звякающих украшений от серег до колец, браслетов и подвесок (воры цветных металлов умрут от зависти), а из одежды — местный сарафан с большим количеством пышных юбок. Дополняли любопытный образ босые ноги, ярко-красная косынка, повязанная на манер ободка и недовольно нахмуренные соболиные брови.

И — факт оставался фактом: цыганка, которую вайлина называла Магистром и от которой так быстро удрала, стояла перед нами и бурно жестикулировала, видимо, сообразив, что докричаться до наших оглохших персон — проблематично. Судя по жестам, она предлагала нам свою посильную помощь и приглашала в гости. Мы с Яшкой переглянулись и утвердительно кивнули друг другу. Цыганка хлопнула в ладоши и наш слух непривычно резанул звон многочисленных браслетов. И громче запели волны, ударяющиеся об основание «острова», и отчаяннее заголосило гнездящееся на крыше дома семейство чаек или как их там ещё называть, и мы оба невольно вздрогнули… А цыганка меж тем продолжала болтать:

— …сильно ведь? Касатики вы мои! Простите уж старуху, не расслышала сперва…

«Старухе» с большой натяжкой можно было дать лет тридцать пять, ну, с ещё больше натяжкой — тридцать шесть. И то — если пристально рассмотреть лицо и обнаружить сеть тонких морщинок в уголках чуть раскосых, озорных глаз. И плохим слухом она явно не страдала, если даже я с одним рабочим ухом чуть не застрелилась от того грохота, который учинил мой спутник.

— А ведь жду я вас, птенчики мои золотые, давно жду! — задорно трещала цыганка, втискиваясь между мной и Яшкой и беря нас под руки.

— Неужели? — ненатурально удивился Яшка.

— Карты предрекли мне встречу нашу, мой цыплёночек, а карты всё-всё знают! — подмигнула ему хозяйка дома.

«Цыплёночек» в ответ пробормотал что-то неразборчивое, а я тихо хихикнула. Приятель, пропуская дам вперёд, показал мне кулак. Я прикрыла ухмылку ладошкой и прошмыгнула в дом следом за цыганкой, привычно пробормотав на пороге:

— Мир этому дому…

— Шо цэ таке, моя бриллиантовая? — встрепенулась хозяйка, зачем-то старательно имитируя украинский акцент.

— Ась? — неудачно выпрямившись, я стукнулась макушкой о низкий потолок и вновь пригнулась.

— Шо ты гуторишь?

— А… Мир этому дому, — я удивлённо посмотрела на цыганку, на смуглом лице которой читалось явное любопытство. — Это значит, что я пришла с миром и вредить хозяевам дома в его пределах не могу.

— Как интересно, — моя собеседница просияла, а её акцента — как ни бывало. — А мы и не знали о таком заклятье! Надо людям моим драгоценным посоветовать говорить так везде…

Я открыла рот, потаращилась на цыганку, и кашлянула. И неуверенно вопросила:

— А… а… а разве тут так не принято говорить?..

— Нынче нет, но однажды — будет, — жизнерадостно пообещала хозяйка избы и засуетилась вокруг нас. — Проходите, котяточки мои, проходите, присаживайтесь, где Создатель повелит…

Яшка позади меня зашелся в хриплом кашле, тоже стукнулся головой о низкий потолок и поспешно бухнулся на ближайшую лавку у печи. Я, попятившись, уселась рядом. Меня терзали смутные сомненья. Марфа с Яти долго и нудно втолковывали мне важность фразы «мир этом дому», хором уверяя, что её произносили всегда и всюду, испокон веков, а теперь оказывается… Ой-ей, не нравится мне всё это… И обстановка в избе опять кажется подозрительно знакомой. И белая в красный цветочек печь, и устеленные цыганскими одеялами лавки, и старенький аляповатый ковёр на деревянном полу, и лоскутные шторы, и стол с самоваром посреди небольшой комнатки с кривыми стенами, и полочки с кадушками, и свисающие с потолка веники сушеных трав, и запах пряностей… И не потому она так знакома, что я ранее видела похожую, а потому что я здесь уже была. Когда-то. Не так давно. Ничегошеньки не понимаю!

Яшка, наклонившись к моему правому уху, что-то горячо зашептал. Я тряхнула головой, разгоняя дурман невесёлых мыслей, и повернулась к нему левым ухом:

— Ась?

— Касси, ущипни меня!..

— Зачем?

— Затем, что мне кажется… ну, что я тут уже был… Помнишь, как в фильме «День сурка»?

— А то…

— Ну вот! Я тут всё узнаю… вплоть до расписного ночного горшка… который стоит под дальней лавкой…

Я не поленилась и отправилась проверять, встав на карачки и заглянув под лавку. И верно, стоит… И точно — расписной. Повернувшись, я в упор посмотрела на приятеля. Тот сидел с каменным лицом и неестественно прямой спиной, натянуто улыбаясь болтовне цыганки. Пригибаясь, я вернулась на своё место и неуверенно пожала плечами.

— Знаешь, у меня тоже такое же ощущение… — и в упор посмотрела на хозяйку избы. — И эту гражданочку я тоже смутно помню…

— Сейчас она позовёт нас пить чай, а потом предложит погадать на картах, — мрачно предрёк Яшка.

Я фыркнула:

— Это я и без помощи памяти могла бы предсказать! Гадалка — она на то и гадалка…

— А ещё… — приятель прищурился. — А ещё… она сейчас запоёт «Калину»… Да, её, кажется, я точно не помню, но…

— Ой, цветёт кали-и-ина-а-а в по-о-оле-е-е у-у ручья-а-а… — неожиданно заголосила приумолкшая цыганка, а я — изумлённо уставилась на своего собеседника.