Михаил Ромм - Устные рассказы

• Название: Устные рассказы
• Автор: Михаил Ромм
• Издательство: Союз кинематографистов СССР. Всесоюзное творческо-производственное объединение «Киноцентр»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989

Дорогой читатель или дорогой слушатель, я не знаю, будет ли это напечатано когда-нибудь, а может быть, останется только записанным вот так на пленку, но, во всяком случае, я хочу предупредить тебя, дорогой читатель или дорогой слушатель, что не собираюсь писать или диктовать общепринятых воспоминаний. Я думаю, что жизнь моя не представляет собой такого интереса, чтобы занимать ею внимание других людей. Но в жизни каждого человека были интересные встречи, попадались интересные люди. Слышал он какие-то очень интересные истории. Хочется выбрать из жизни то, что могло бы пригодиться другим, могло бы пригодиться любому человеку. Что будет попадаться на память, то и буду рассказывать…

---

И сейчас же из кабинета вылетает секретарша:

– Михаил Ильич, скорей в кабинет.

Вхожу. Он там стоит посреди, портфель в руках держит и спрашивает:

– Почему столько народу? Чего это сразу столько собралось?

– Так вы же вызвали, – говорит директор студии.

– По одному будем вызывать, одного режиссера, одного директора съемочной группы. Вот так. Так, вот сейчас тут обстановку надо создать: вот тут я сяду, посредине стол вот так поверните, справа от меня сядет директор студии, слева секретарь парткома, потом председатель фабкома рядом с секретарем парткома. Так. Это будет треугольник – две стороны. Ну, а председатель творческой секции, это вот Ромм, я с ним уже знаком. Это, товарищ Ромм, да, вы творческий работник, вы садитесь, где хотите, – хотите справа, хотите слева. Вот так, в ряд все, теперь редактора вот в угол – там двое. Это товарищ Зельдович, товарищ… кто еще там с ним приехал? Они записывать будут. Вот. А тут два стула: один для режиссера, а другой для директора съемочной группы. Вот тут, посредине комнаты, так чтобы сидели лицом к нам… Вот так… Остальную мебель вынести. Или отодвиньте в сторону. Так… Все. Ну, садитесь.

Все сели. Мизансцена «Тайной вечери»: Дукельский, как Христос, посредине. Ну, а стулья для режиссеров… даже не знаю, как подсудимые, что ли… не знаю. Посредине комнаты два стула.

Директор робко так говорит:

– Поскольку все пришли, может быть, все-таки позвать для знакомства?

– По порядку, я сказал, по очереди – одного режиссера, одного директора, вдвоем пусть входят. Я вот решил лично ознакомиться, как у вас тут на студии, что тут у вас происходит. Как работа? Какой порядок? Буду вот знакомиться, смотреть. Вот так… Какая-нибудь польза будет, товарищ Зельдович, записывайте впечатления. Ну, кто первый тут у вас режиссер?

Не помню уж, кого первым вызвали. Пришел режиссер, директор группы. Сели, вытаращив глаза. Против них сидит целая шеренга: Дукельский, справа директор студии, слева партком, фабком. Опять же справа творческая секция, и еще редакторы.

– Ну, что снимаете?

– Снимаем вот такую-то картину.

– Ну как… идут… дела?

– Да идут ничего.

– Жалоб нету?

– Да нет.

– Все… нормально?

– Нормально.

– Картина в плане?

– В плане.

– Ну все, можете идти. Следующего.

Следующие Преображенская и Правов. Входят вдвоем. Дукельский смотрит:

– Который из вас режиссер? Вы – режиссер? – Это он Преображенской.

Преображенская говорит:

– Да, режиссер Преображенская.

– А вы, значит, директор, Правов?

– Нет, я тоже режиссер, – говорит Правов.

– Я же сказал, по одному вызывать.

– А мы вдвоем.

– То есть как вдвоем? Председатель комитета говорит – по одному, а они идут вдвоем. Вот дисциплина. Нет дисциплины, нету.

– Так мы работаем вместе, вдвоем, – говорит Правов.

А Преображенская, у нее совсем от страху язык к гортани прилип, ничего выговорить не может.

– Вместе, как же одну картину вместе?

– Да, вот мы так вместе всегда работаем, вдвоем одну картину.

Вдруг Дукельский засмеялся, отрывисто так, каким-то странным смехом:

– Вот так, вдвоем… одну картину? Получается?

– Получается, – говорит, робея, Правов, и глаза у него уже совсем лезут из орбит.

– Позвольте, а директор группы где?

– Директор группы на натуре, на выборе натуры.

– А-а-а, так? Значит, вдвоем работаете? И ничего?

– Ничего.

– Ну, это мы еще подумаем, – сказал Дукельский. – Посмотрим. Ну, вот так. Значит, привыкли уже? Вдвоем?

– Вдвоем.

– Ну, хорошо. Позвольте, это вы вот, вы «Степана Разина» снимаете?

– Да, «Степана Разина» снимаем. Вот натуру отсняли, восемьсот метров.

– Как восемьсот, а мне вчера докладывали, восемь тысяч метров израсходовано пленки, и еще четыре просят, надо дать.

– Так ведь это пленки израсходовано восемь тысяч, – так вежливо говорит Иван Константинович Правов, – а полезных метров снято восемьсот.

– А остальные что, бесполезные? – говорит Дукельский.

– Так у нас, видите ли, такой порядок: по сценарию восемьсот полезных метров, а пленки мы тратим…

– Все ясно, – говорит Дукельский, – понятно. Товарищ Зельдович, пишите: «При обследовании студии, при первой же беседе обнаружено противозаконное деление снятых метров на полезные и бесполезные. Издать приказ об отмене бесполезных метров и запрещении снимать бесполезные». – Сказал, оглядел всех и добавляет: – А вот не советовали выезжать. Нет, надо выезжать, раз можно обнаружить…

Все сидят молча, глаза у всех повылезли из орбит. Иван Константинович Правов было начал что-то блеять, но на него шикнули.

Зельдович – он близорукий и косой, астигматизм у него, глаза совсем скрестились, – говорит:

– Семен Семенович, мы потом. Это я вам доложу…

– Чего докладывать?

– Ну, мы потом поговорим.

Дукельский осмотрел всех, видит – что-то не то.

– Ну ладно, – говорит, – это мы еще обсудим. Так, значит, сколько вы сняли-то полезных?

– Восемьсот метров.

– Есть там это все, и как движутся, и как говорят и, так сказать, и вот это все – и корабли, и лица, все?

– Да, все есть.

– И говорят?

– Да нет, еще не говорят. Натуру мы немую снимали, в основном звук черновой, будем потом снимать…

Он говорит:

– Восемьсот метров, и еще не говорят. А семь тысяч бесполезных. Я в этом еще разберусь. Ну ладно, можете идти. Следующий.

А следующим был Эйзенштейн. Вошел он как раз с Васильевым. Они должны были вдвоем, по приказу Шумяцкого, снимать «Александра Невского». Ну, тут раздражение Дукельского нашло натуральный выход: опять вдвоем! – и он спросил у Эйзенштейна:

– А один вы не можете?

– Ну, тут мы ему разъяснили, как могли, это дело. И. он отменил приказ Шумяцкого, оставил Эйзенштейна одного, так что действительно польза какая-то от этого посещения была.

Ну, вот так, вызвали по очереди всех режиссеров, по одному, по два. Дукельский встает довольный, похрустел костями, размялся, вышел на середину комнаты, подошел ко мне:

– Вы председатель творческой секции?

– Да.

– Ага. Так вот, вывод сделайте из сегодняшнего моего посещения.

Я говорю:

– Сделаю.

– И вот еще. Вы что сейчас делаете?

Я говорю:

– «Пиковую даму».

– Зачем?

Я говорю:

– Да вот, ставлю. Сценарий давно готов, делаю «Пиковую даму».

– Зачем?

Признаться, у меня сердце захолонуло. Я ему говорю:

– Я не оперу ставлю, я повесть Пушкина ставлю.

Он говорит:

– Ладно, посмотрим, посмотрим. Вот что, в связи с «Лениным в Октябре» подготовьтесь. Подготовьтесь…

А «Ленин в Октябре» уже на экране был. Я ничего не понимаю и говорю:

– К чему подготовиться?

– Сами подготовьтесь и подготовьте товарищей Охлопкова, Щукина, Волчека, ну, там, других, подготовьте. Понятно?

Я говорю:

– Нет, непонятно.

– Непонятно?

– Да.

– Поймете потом. Потом поймете, – повернулся и вышел.

Я поворачиваюсь и говорю:

– К чему готовиться?

Директор студии говорит:

– Михаил Ильич, неужели вы не знаете? Награждение предстоит, вас орденами награждать будут.

Я говорю:

– Так чего ж вы мне не говорили?

– Так еще вопрос-то согласовывается. Вот представлен список, уж он и представлял вас к награждению. Вот так.

Ну ладно, думаю, непонятный какой-то человек. Действительно вроде из органов. Посмотрим, что будет.

Пока продолжаем снимать «Пиковую даму». Снимаем, уже приступили к павильонам. Приехал я однажды на съемку, смотрю: что такое? На студии какая-то паника. Что случилось?

Михаил Ильич, вас немедленно к Дукельскому.

Я говорю:

– Да у меня же съемка!

– Съемка – не съемка, он велел сейчас же являться.

Ну, сердце у меня защемило, поехал я в Гнездниковский переулок. Приехал, там Пудовкин, Довженко, все режиссеры. Вводят в кабинет Дукельского всех. Он произносит краткую, но выразительную речь:

– Принято решение: вот так. Линию будем проводить. А вам надо эту линию разъяснять, понятно? Линия будет на современную тематику. Все, что не современная тематика, – отменяем. Вот тут товарищ Пудовкин «Анну Каренину» собирался снимать – отменяем, товарищ Ромм «Пиковую даму» – отменяем, товарищ Юренев там «Розовое и голубое» – отменяем, потом «Суворова» тоже отменяем, «Золотой запас» тут – отменяем. Вот линия. Понятно? Пойдите и разъясните.

Я встаю, говорю:

– Семен Семенович, у меня натура снята, я павильоны уже снимаю, у меня скоро картина будет кончена.

Он говорит:

– Вам надо линию проводить. На студию поехать и разъяснить, а не со мной спорить. Идите.

Я вышел. Вышли все.

Ну, Пудовкин, тот был ведь как пионер, всегда готов. Он говорит:

– Что ж, вероятно, правильное партийное решение. Ты, Миша, не огорчайся, ну, тут, понимаешь, ну правильно, надо, очевидно, современную тематику.

Я говорю: