Галина Николаева - Битва в пути

• Название: Битва в пути
• Автор: Галина Николаева
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1959

Роман Галины Николаевой «Битва в пути» — одно из лучших произведений русской советской литературы, появившихся после XX съезда КПСС. Писательница ставит и по-новому решает в нем многие актуальные проблемы нашего времени. Но особенно большое место занимают в романе проблемы морали (любовь, семья, быт).

«Битва в пути» учит серьезному и честному отношению к жизни, помогает моральному и эстетическому воспитанию. советских читателей.

---

Анна указала на него и шепнула Бахиреву:

— Председатель наш, товарищ Борин, Николай Николаевич. Рядом, на скамье, секретарь райкома товарищ Курганов, а у окна тоже из райкома, товарищ Вострухов.

Маленький головастый секретарь райкома посмотрел на Бахирева сбоку круглым глазом, поздоровался кивком и продолжал слушать выступавшего. Человек, сидевший у окна, повернулся к Бахиреву всем телом, не сгибая очень прямой спины, окинул быстрым взглядом с ног до головы, любезно улыбнулся и поклонился.

Пожилая женщина заканчивала выступление:

— Не идет народ на косьбу. Лесную луговину кое-как все же застоговали. Два стога подняли.

После нее никто не хотел говорить, и слово взял сам председатель.

— Всю луговину застоговали, а сколько в тех двух стогах сена? В два раза меньше того, что полагалось… Я ничего худого не хочу сказать… Я и подумать не хочу ничего худого… Но мне становится странно и несколько удивленно… Что касается Медведева и некоторых других, то неаккуратно поступили товарищи. Очень неаккуратно! Стали самочинно косить для себя. Это по первой бригаде. В других бригадах, как нам известно по личной проверке и по сообщениям с мест, к сенокосу еще не приступили.

Бахирев заметил, что при словах «по сообщениям с мест» по лицу секретаря райкома скользнула улыбка, быстрая, но скорее одобрительная, чем насмешливая. Курганову нравилось стремление Борина здесь, в захудалом колхозе, ни в чем не опуститься и не изменить привычных навыков. Это стремление видел Курганов и в белоснежной рубашке, и в свежевыбритом лице, и в той подчеркнутой вежливости, с которой Борин говорил с колхозниками, всех называя на «вы» и ни на кого не повышая голоса, и в этих, на первый взгляд, смешных, но привычных для него оборотах речи.

«Внедряет свой стиль работы. Это хорошо. Поставил сам себя под ежедекадный контроль колхозных бригад. Тоже хорошо».

Курганов не спускал глаз с Борина и не смотрел на Бахирева. Заводские инженеры безрезультатно приезжали в район не в первый раз, и Курганов не ждал ничего интересного от нового посещения. Поведение Борина и колхозников горячо интересовало Курганова и было не совсем понятно ему. После того как Борина выбрали председателем и сколотили в колхозе партийную организацию из Борина, Мытникова, нового зоотехника и учителя, дело сдвинулось, и Курганов снова передал колхоз в ведение Вострухова. Борина в колхозе полюбили, работа налаживалась, но вчера вечером Вострухов сообщил по телефону, что колхозники саботируют Сенокос Встревоженный Курганов приехал в колхоз и попал на собрание. Ему бросились в глаза гнев Вострухова, уклончивое молчание колхозников и напряженная, большая, чем обычно, вежливость и осторожность Борина.

— Дай мне слово, — тихо сказал Вострухов, но Барин, будто не расслышав, обратился к колхозникам.

— Товарищи колхозники, так как же ваше мнение?

— Все молчали.

«Побывали бы они на заводских собраниях! — подумал Бахирев. — Или уж о сенокосе так и полагается разговаривать: зной, луга, тишина, мухи жужжат. Спокойствие. Вяло протекает собрание. И секретарь не реагирует».

— Бригадир первой бригады, желательно вас послушать, — сказал председатель.

Встал тот однозубый старик, что суетился возле Бахирева. Он помялся и начал с дипломатии:

— Перемены в колхозе крупные… Прямо сказать, хорошие перемены. Молоко стали надаивать по планам и хорошо выдавать по дополнительной. Аванс опять же выдали. Председатель ведет себя строго. Правильно ведет себя председатель по всем видам. Настроения поднялась благоприятная. — Дед посмотрел хитро и дернул бороденкой. — А какая будет настроения после сенокоса, нам не известно. Мы от колхоза ничем не довольствовались, кроме сена. Получали мы, конечно, покос на корню. А нынче идут люди косить туго… туго… туго… Покосу на корню не дают. Вот и весь дефект.

Когда дед кончил, Вострухов поднялся, не ожидая разрешения Борина.

— Довольно, товарищи, либеральничать! Товарищ Борин — молодой председатель, а я вас насквозь вижу. Думаете, останутся луга не кошены, доведем до крайности— и тогда пойдут на все ваши условия. А для чего вам получать сено не в конце сенокоса, не из стогов, а сейчас, на корню? Да для того, чтобы под видом своих делянок косить где ни попадя и самоснабжаться! Ради этого вы и саботируете.

«Ого, — подумал Бахирев, — крепко закручено!» Борин с шумом задвигал счетами, а Вострухов продолжал:

— Саботажа, воровства, жульничества мы не допустим. Откуда у Медведева сено и у других тоже? Какое это сено? Ворованное?

Маленькая черноглазая женщина поднялась с места и громко заговорила:

— Ворами людей обзывают! Доработалися мы до названия! Мы з Михаилом эти делянки третий год косим. Мой Михайло, поврежденный на производстве, ходит на работу, а ты честишь ворами да жуликами. Ты вот, мабуть, поболе тысячи получаешь за один месяц. А за що? За то, що по колхозам кататься да народ обзывать? Разве ты работник? Ты и есть самый настоящий жулик. Чи довго ще нам переносить твои поношения? Пошли отсюдова, товарищи колхозники!

Она решительно пошла к двери, а вслед за ней двинулись и другие. Поднялся шум.

«Сорвала бабенка собрание! Вот тебе и спокойствие!» — подумал Бахирев,

Вострухов стучал счетами по столу и кричал:

— Недопустимо!

Лысина Борина приняла синевато-красный, свекольный цвет, но лицо не изменилось. Он отобрал у Вострухова счеты и громко, даже весело сказал:

— Устали, видно, товарищи колхозники? Что ж, выйдем на перекурку. Только я вас прошу не расходиться.

Он торопливо вышел из-за стола и смешался с гурьбой колхозников.

«Ну и порядки! — удивился Бахирев. — И секретарь райкома никак не прореагировал. Или у них все это не в диво?! Дела районные!» Он видел, как Вострухов подошел к Курганову и что-то быстро и горячо говорил. Курганов ответил одним словом:

— Уезжай.

— Дискредитация райкома! Недопустимо! — услышал Бахирев слова Вострухова, и снова прозвучал ответ Курганова:

— Садись в мою машину и уезжай.

Вострухов пошел. Бахирев в дверях увидел его одеревенелый затылок, скованную спину и подумал: «У кого еще я видел такой затылок? Ага! У Бликина! Один секретарь райкома ушел, другой сидит, молчит, глаза щурит».

«Молодец! — думал Курганов о Борине. — Не допустил срыва собрания. Нашелся. Превратил демонстративный уход колхозников в очередную перекурку. Вот сидит на бревне под ивой, шутит, разговаривает. Нет, крепкий мужик. Интересно, как он повернет дело дальше?»

— Это товарищ Курганов, наш секретарь, — услышал он певучий и громкий голос Анны. — А это товарищ Бахирев, с завода, от дочки моей, Даши, посланец.

Анна знала, что совсем не из-за Даши приехал Бахирев, но она так давно ничем не гордилась и ничему не радовалась! Она не смогла пересилить жадного желания погордиться дочкой, которую уважают важные заводские люди. Она глядела то на Бахирева, то на Курганова, сияя, и как бы хотела сказать: «Вот какие посланцы ездят от моей Даши».

«Что с ней сегодня? — спросил себя Курганов. — Похожа на ту, давнюю, и голос похож.

Из деликатности Анна вышла, оставив Курганова с Бахиревым.

До сих пор инженеры, приезжавшие с завода, пытались оправдать завод и объяснить аварии неправильностями эксплуатации. «Опять пойдет валить на нашу голову» — подумал Курганов и спросил: — Вы относительно противовесов?

— Да. Я хочу посмотреть трактор на месте аварии и съездить в МТС.

— Поедете с провожатым или еще с полчаса подождете меня?

— Подожду.

Они вместе вышли на улицу, подсели на бревно к колхозникам.

— Разве я похож на обманщика? — спрашивал Борин. Сразу отозвалось несколько голосов:

— Нет! Что и говорить! Не посульщик! Не обманщик! Да ведь уж веры людям нету!

— А отчего нету веры? — сказала Анна, и Курганов подивился тому, как твердо и охотно вступила она в разговор. — От тебя, товарищ Мытников, да от таких, как ты! Кому ты щедрился и сеном, и молоком, и дровишками? Тем, у кого ножки с подходом, ручки с подносом, голова с поклоном, сердце с покором да язык с приговором. А кто к тебе без покорства, тот и без сена. Справедливости не было. Ну, и повадились все, как один, сами для себя косить где попало, под тем прикрытием, что, мол, накосили на своей на делянке!

— Вот! — сказала Гапа. — Справедливости не было! Да я лучше, чем перед тобой покорствовать, своей рукой возьму вровень с твоими поклонщиками. А нас ворами?

— Однако этак ведь тоже нам не подняться! — сказала Анна. Она красовалась в своей новой кофте, и колхозники, недоумевая, смотрели на обновку, надетую в будний день, на розовое, как из бани, лицо, на новую, бойкую повадку. Анна продолжала, не смущаясь недоуменными взглядами: — Ведь что получается? На дворах сена завались, а колхозные коровы на единой соломе. А если сейчас раздать делянки, если опять все почнут косить да возить, так ведь опять не будет справедливости. У кого совесть есть, увезет, что положено, а у кого совести нету, тот прихватит втрое.