Михаил Громов - В небе и на земле

• Название: В небе и на земле
• Автор: Михаил Громов
• Жанр: Исторические приключения

---

– А как же Вы определили причину этого явления?

Я сказал ему, что у меня достаточный опыт и что для этого нужно «съесть пуд соли». Он рассмеялся и добавил:

– А не могли бы Вы стать у нас на заводе консультантом?

– Нет, - ответил я, - в моё задание это не входит.

После, переговорив с Уманским, я попросил его немедленно отправить нас домой, и подписал телеграмму в Москву.

Получив разрешение, наша делегация в две группы, порознь, отправилась домой разными путями. Я, Юмашев, Байдуков, штурман М.Х.Гордиенко (Гордиенко Михаил Харитонович (1906-1972) - генерал-майор авиации, участник перелёта В.К.Коккинаки в Америку на самолёте «Москва» в 1939 году.) и лётчик Литвиненко должны были перелететь через Атлантику из Филадельфии в Ирландию на громадном пассажирском гидросамолёте.

В это время в Филадельфии давал концерт С.В.Рахманинов (Рахманинов Сергей Васильевич (1873-1943) - великий композитор, эмигрировавший в США; в годы войны устраивал благотворительные концерты в поддержку СССР.). Мне очень хотелось послушать моего любимого композитора. Но, увы, самолёт взлетел раньше начала концерта, и мы полетели на Ньюфаундленд (остров в Канаде.). Через полчаса мы вернулись обратно, получив в воздухе неподходящую сводку погоды. Мелькнула надежда, что я всё-таки услышу концерт. Но… нас предупредили, что гидропорт покидать нельзя. Через 40 минут мы взлетели снова. Так мне и не удалось услышать живого Рахманинова. Сожалею об этом очень. Но мы с Юмашевым послали письма: я - Сергею Васильевичу, а Юмашев - жене Рахманинова. В этих письмах мы выражали восхищение его творчеством и концертной деятельностью, писали о том, что мы, как и весь наш народ, чтим его произведения и выразили уверенность в том, что услышим его на Родине.

Поздно вечером мы опустились в одном из портов Ньюфаундленда. Пока гидросамолёт готовился к полёту через океан, мы любовались северным сиянием. Впервые виденное, это зрелище произвело на меня необычайное впечатление как остро-таинственное и волшебно-красивое.

Взлетев с Ньюфаундленда, мы всю ночь летели через Атлантику. В самолёте не было спальных мест. Летели сидя. Чтобы легче перенести ночь, наши ребята, отчаянные преферансисты, затеяли игру и проиграли до рассвета. Утром мы опустились в одном из гидропортов Ирландии.

Я очень люблю животных, и, так или иначе, вся моя жизнь была связана с ними при разных обстоятельствах. Поэтому, естественно, мне запомнилось, как там (в Ирландии) нам пришлось наблюдать за выгрузкой коров с грузового парохода кранами. Бедняжки висели в воздухе, растопырив все четыре ноги, с глупыми, ничего не понимающими мордами, испуганными глазами, очень несчастные, пока не чувствовали твёрдую землю под ногами.

Чтобы попасть на аэродром, мы пересекли на автомобиле всю Ирландию. Ирландия произвела впечатление страны, в которой много невозделанной земли. Казалось, эта страна могла бы полностью обеспечить себя и всю Англию мясом.

На аэродроме все пассажиры, прибывшие с нами, были водворены в самолёт с иллюминаторами, закрашенными белой краской. На нём мы и перелетели в Лондон.

В Лондоне было воскресенье. Нам было необходимо обменять доллары на фунты. Но в воскресенье все банки были закрыты. А деньги были нужны. Как известно, без этой «условности» нельзя долго прожить ни в одной стране. К счастью, вместе с нами летел один из видных английских государственных деятелей, который знал, что я и мои товарищи были участниками беспосадочных перелётов через Северный полюс, и из уважения к нам любезно предложил свою помощь. Он куда-то позвонил, и деньги были обменены. Мы добрались до посольства и попали в объятия нашего посла в Лондоне И.М.Майского (Майский Иван Михайлович (1884-1975) - дипломат, впоследствии - заместитель наркома иностранных дел.).

Лондон был весь заполнен военными. Особенно много военных было на вокзалах. Поражало большое количество молодых женщин в военной форме. Был ноябрь 1941 года.

Клейсдел… Река, на берегах которой было сосредоточено большое количество верфей и различные английские промышленные предприятия. Именно эти места, главным образом, и бомбили немцы. У мэра города, который очень любезно принял нас, мы увидели три картины о трёх разных эпохах, связанных с рекой Клейсдел. На первой были изображены рыбаки, поймавшие рыбу и доставшие из неё золотое кольцо. На второй - две замечательные лошади, гнедая и рыжая, клейсделской породы. И, наконец, третья - индустриальная картина - говорила о современной эпохе.

Мы торопились домой. Майский быстро устроил нам отправку дальше. Мы должны были доехать поездом до Шотландии, а там пересесть на миноносец. Мы попрощались с Иваном Михайловичем, так тепло нас встретившим и проводившим.

Из Лондона мы, пять человек: я, Юмашев, Байдуков, Гордиенко и Литвиненко поездом выехали на север Англии, в Шотландию.

На миноносце нам представили высокого морского офицера-англичанина, владевшего русским языком - Антона Куртнэя. Он должен был сопровождать нас до Архангельска. Он помогал нам как переводчик, и от него мы узнали много интересного о службе и традициях морского флота Англии.

Куртнэй провёл нас в заранее отведённую нам каюту. Наши чемоданы были уже там. Когда их у нас забрали и унесли, мы даже не заметили. Пока мы плыли на миноносце к крейсеру, Куртнэй любезно рассказывал нам об эпизодах морской войны. Вода местами была минирована, и приходилось останавливаться, пока разводили преграды и освобождали пространство, по которому можно было пройти. Куртнэй показал нам заливчик, в который однажды на рассвете беспрепятственно вошла немецкая подводная лодка, торпедировала английский дредноут и так же безнаказанно ушла. Англичане после этого случая заминировали всё, что можно. А ещё говорят, что только русский человек «задним умом крепок»… Мы слегка посмеялись и научили Куртнэя многоговорящему русскому жесту - приложить большой палец к уху и помахивать остальными четырьмя.

Миновав подобные «достопримечательности», мы подошли к флагманскому крейсеру «Кения». Пересели в лодки, а на них уже подошли к крейсеру. Встретили нас с воинскими почестями. Сам адмирал Барроу, потомок того, именем которого назван мыс на Аляске, встретил нас на крейсере. Нас провели в большую двухкомнатную каюту, где, конечно, уже находились наши вещи.

Крейсер должен был идти в Исландию. От Исландии он, в сопровождении двух эсминцев, обязан был эскортировать караван судов с грузами для СССР в Архангельск.

До Исландии плыли без происшествий. Проснулись мы уже в военном порту в Исландии. Вокруг - военные корабли. Маленький посёлок на берегу. Военный порт окружали хмурые горы с мелким кустарником. Несколько дней мы имели возможность размять ноги на берегу, гуляя в горах в ожидании каравана.

В одно хмурое ноябрьское утро мы вышли в Северное море в сопровождении двух эсминцев с не совсем ясной для нас, лётчиков, целью. К вечеру начался шторм. Наши эсминцы исчезли: они вернулись в тот же порт в Исландии. Вскоре мы тоже возвратились.

Волнение на море было настолько сильным, что ночью я свалился с постели. Снова укрепил, как мог, матрац и заснул под оглушительный грохот ударявшихся о наш борт волн. Ночью меня внезапно разбудил Куртнэй:

– Вставайте скорее и одевайтесь!

– Зачем?!

– Как?! Разве Вы не слышали взрыва? Мы наткнулись на мину, и нам придётся пересаживаться в лодки.

Взрыва я не слыхал, а перспектива пересаживаться в лодку при таком ветре, когда стоит немыслимый свист и стон, волны неимоверной величины, да и тьма абсолютная, совсем нам не улыбалась. Юмашев и Байдуков в это время зашнуровывали до самых колен свои высокие ботинки. Настроение было тревожное, но шнуровка ботинок в столь бесперспективной обстановке всё же вызвала остроты и улыбки. Что поделаешь? Было так противно на душе от ожидания почти неминуемой гибели, что оставалось лишь улыбаться в последний раз в жизни.

– А как же наши вещи? - вдруг спросил Юмашев. (Это в такую-то минуту!)

– Да-да, - ответил я, - сейчас, конечно, главная забота о вещах!

Мы собрались и стали ждать. Через полчаса после этой тревоги к нам вошёл Куртнэй и объявил, что всё обстоит «о’кэй». Оказалось, что неподалёку от носа крейсера взорвалась плавучая мина. Но теперь ослабевшие заклёпки исправлены. Опасность миновала.

Утром шторм продолжал бушевать вовсю. Крейсер был в открытом море. Нас пригласили на капитанский мостик. Во время плавания, сколько бы оно не продолжалось, капитан корабля всё время стоит на капитанском мостике и не покидает его. Пьёт он, главным образом, чёрный кофе. Его может сменить только флагман - адмирал Барроу.

С капитанского мостика нам открылась картина, которую невозможно забыть. Представьте себе волны высотой метров двадцать пять. Туман. Но это, оказывается, не туман, а сильнейший ветер срывает с гребня волны воду и превращает её в пыль. Стоит свист и гром от ударяющихся о корабль волн. Нос корабля то опускается, то поднимается. Когда он опускается, то вода обрушивается на палубу, бурля пеной и заливая её, ударяется об орудийную башню. Брызги при этом летят до капитанского мостика, но тут же уносятся ветром.