Дэвид Геммел - Оседлавший Бурю

• Название: Оседлавший Бурю
• Автор: Дэвид Геммел
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025430-Х

Новая сага автора легендарного Дренайского цикла! Века и века назад погибли король Коннавар и его незаконный сын Бэйн, отстоявшие свободу своего народа от могущественной Империи. Давным-давно ушли в небытие сидхи, а риганты утратили и независимость, и веру в древних богов, и даже свой древний язык... Лишь на севере кланы горцев еще способны противостоять новым повелителям. Лишь в неприступных горах Друах жива еще сидхская магия, дарующая силу вождю повстанцев — герою по прозвищу Сердце Ворона. Однако с юга в Друах движется новая армия завоевателей, тем более сильная, что ведет ее противник, равный Сердцу Ворона, — могучий рыцарь, прозванный Оседлавшим Бурю...

---

— Я не подведу вас.

За следующие пару лет Мойдарт заработал живописью более двух с половиной тысяч фунтов. Его картины висели в лучших домах всего Варлиана.

Теперь они встречались каждый месяц. Их разговоры нельзя было назвать легкими, но все же Рамус привык к ним и ждал нового приглашения с нетерпением. Удивительно, но Мойдарт начал нравиться аптекарю. Рамус затруднился бы назвать причину столь необычной симпатии.

Сейчас он сидел в галерее и любовался на портрет прабабки Гэза Макона. Он еще застал ее, видел четырнадцать лет назад, незадолго до смерти. Тогда она была согбенной старухой девяноста лет.

Даже в то время ее глаза притягивали к себе внимание: один был зеленым, другой золотисто-карим, как у ее правнука. Гэз Макон всегда нравился Рамусу, и его поражало, как Мойдарт, чудовище, мог стать отцом такого обаятельного юноши. Теперь, казалось, он нашел ответ. Когда дело доходило до картин, Мойдарт становился человечнее, холод покидал его голос, и он с жаром рассказывал о свете, тени, форме, цвете, перспективе и композиции. Поначалу Рамус больше помалкивал, в страхе задеть повелителя неосторожным словом. Но однажды вечером, когда привычную осторожность притупила головная боль, аптекарь рискнул высказать критическое замечание.

— Кажется, здесь многовато деталей, — произнес он, и тут же ощутил, как по спине побежали мурашки.

— Вы правы. — Мойдарт ответил не сразу, внимательно посмотрев на картину. — Здесь их слишком много. Тем лучше, я ее переделаю.

С тех пор Рамус не боялся говорить о живописи откровенно, однако разумно старался избегать других тем.

Из кабинета Мойдарта вышел капитан гарнизона, Галлиот Приграничник — привлекательный широкоплечий мужчина средних лет, — и поздоровался с Рамусом:

— Добрый день, аптекарь. Надеюсь, вы в добром здравии.

— Да, сир, благодарю, что поинтересовались.

— Лорд ждет вас.

Рамус поклонился и вошел в кабинет.

Мойдарт, по обыкновению одетый в черное, стоял у окна. Его длинные, черные с сединой волосы были собраны в хвост. Он резко обернулся, кивнул и, как всегда, начал разговор с неприятной темы:

— До вас доходят новости с войны, аптекарь?

— Иногда, милорд.

— Слышали что-нибудь о моем сыне?

— Да, конечно. Его тактические маневры хвалят многие.

— Вы не знаете, есть ли у него враги?

— Нет, милорд, не знаю.

— Ну хорошо, это не важно. Идемте, я покажу вам новую картину. Признаться, я ей доволен.

Тяжелые облака увенчали грозную вершину величественного Кэр-Друаха. В сверкающей снежной буре виднелась человеческая фигурка, склонившая голову в борьбе с яростным ветром. Невероятно маленькая пред лицом природы, все же она источала решимость выжить и преодолеть все трудности, которые встретятся на ее пути. Мойдарт начал рассказывать об игре цветом, о том, как темно-синей краской оттенил сверкающую белизну снега. Но Рамус больше заинтересовался нарисованным человечком. Каждая линия, каждый штрих в ней привлекал его внимание. Прежде Мойдарт никогда не изображал людей.

Рамус подошел к картине поближе и посмотрел повнимательнее. Фигурка была смутно знакомой. Он отошел и посмотрел с другого ракурса. Легкий серый штрих — больше намек, чем мазок, указывал на бороду. Все встало на свои места.

— Это Хансекер, — сказал Рамус. Мойдарт удивленно посмотрел на картину.

— Возможно, — признал он, — хотя я об этом не думал. Человек появился в последний момент, без него пейзаж терял цельность.

Рамусу стало неуютно. Хансекер напомнил о другом Мойдарте, об обратной стороне его жизни. По всему северу гремела горькая слава Жнеца Хансекера. Он убивал невероятно острым серпом, и ни один враг Мойдарта не мог от него скрыться.

Аптекарь поежился. Мойдарт заметил его отвращение и промолчал. Рамус принадлежал к редчайшей породе людей, мягкосердечных до крайности. В его душе не таилось ни крупицы зла, не было там и умения понимать его.

Конечно, его мир не знал опасности и предательства. Его не поджидали за каждым углом коварные и безжалостные враги, готовые в любой момент ударить в спину.

Мойдарт снова посмотрел на картину. Да, на ней был именно Хансекер, никаких сомнений. Кому еще под силу пережить такую бурю?

Хансекер остановился на вершине холма и посмотрел на жалкие домики, сгрудившиеся на пристани. Прямо под домами на приколе стояли большие плоскодонки, покрашенные одна другой ярче. Хансекер никогда не понимал, как можно жить на воде. Ноги человека созданы ступать по твердой земле, а его дом должен быть из камня и дерева.

Высокая полная луна игриво посылала лучи, в которых сверкали кристаллики льда на его заиндевевшей раздвоенной бороде и лохматой медвежьей шкуре. Хансекер оперся на посох и оглядел берег реки. У него горело несколько костров, вокруг них собрались веселиться речные жители. Судя по доносившемуся до Хансекера смеху, они потребили уже немало спиртного. На реке играли местные детишки — катали по льду большие камни.

Жнец от всей души понадеялся, что среди собравшихся у костров не окажется искателей сомнительных приключений. Он устал, хотя не признался бы в этом даже себе. Изнутри по вискам давно уже барабанила головная боль.

Хансекер медленно спускался, сразу взяв направление на жилище Арана Подермила. Его дом стоял немного в стороне, из нижних окошек струился мягкий желтый свет.

Жнец спустился и попытался обойти гуляк. Их было примерно тридцать человек, многие щеголяли шрамами на лицах. Двое заметили его и предложили присоединиться. Хансекер не ответил и не остановился, но обернулся, когда услышал, что они устремились за ним.

— Обычай гласит, что пришлый человек должен разделить с нами трапезу, — сказал один, вызывающе ухмыльнувшись.

Этот здоровяк был высок, широк в плечах и лет на двадцать моложе Хансекера. Голову он обмотал красным шарфом, на плечи накинул полинялый малиновый плащ. Второй, с черной бородой, выглядел не таким могучим, зато тоже с красным шарфом. Он встал немного справа от Хансекера и положил руку на рукоять кинжала. Некоторые вещи никогда не меняются, устало подумал Жнец. Его пригласят разделить трапезу, накачают вином, а потом потребуют плату за угощение и, странное дело, но названная сумма будет равняться точному количеству монет в его кошельке.

— Пришелец здесь не я, а вы, — бесстрастно ответил Хансекер. — Так что возвращайтесь к своему вину и женщинам, а меня оставьте в покое.

— Ты мог бы быть и повежливее, — выпалил второй.

— Думаешь, меня волнуют чувства крысиных объедков, вроде вас? — поинтересовался Хансекер.

— Ну что ж, — с лица главаря исчезла улыбка, — похоже, кое-кто считает себя слишком сильным. Я правильно тебя понял, толстячок? — спросил он, сделав шаг вперед.

Хансекер улыбнулся и спокойно оправил раздвоенную бороду. Затем его левый кулак рванулся вперед, прямо в лицо противнику. Посох полетел на землю, а за ним и здоровяк, не ожидавший, что противник окажется быстрее него. Встать он не попытался. Хансекер лениво обернулся на второго разбойника, оторопело глядевшего на поверженного товарища, неуверенно тянувшегося за ножом и оглядывавшегося на своих товарищей у костра.

— Не будь идиотом, — посоветовал Хансекер достаточно тихо, чтобы собравшиеся у костра его не услышали. — У тебя же поджилки трясутся. Сам знаешь, если вытащишь нож, я тебя убью. Так что бери лучше своего приятеля и веди обратно к костру. Там можешь спросить, кто его так отделал. Когда услышишь мое имя, постарайся ненароком не обделаться.

Разбойник сглотнул слюну и убрал руку с рукояти кинжала. Хансекер подобрал посох и, злой на весь мир, направился к дому Подермила. В былые времена хороший удар помог бы ему расслабиться. А теперь свело шею. Что ж, зато головная боль прошла.

Он подошел к двери и постучал.

— Кто там? — проговорил тонкий, дребезжащий голос.

— Настоящий колдун не стал бы спрашивать, — ответил Хансекер. — Но что с тебя взять? Ты всего лишь жалкий мошенник.

Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул сухонький человечек с редеющими седыми волосами и глазами-пуговками. Увидев пришедшего, он радостно улыбнулся, сверкнув парой золотых зубов.

— Я не пользуюсь даром по пустякам, Хансекер.

— Ты хотел сказать, бесплатно. Дай мне войти, я весь продрог.

Аран Подермил освободил проход. Хансекер вошел, снял медвежью шубу и занял единственный стул у огня.

— Чувствуй себя как дома, — произнес старичок. Хансекер огляделся. Книги и свитки заполнили все полки, а оставшиеся огромной кучей лежали на столе. Подермил принес второй стул и тоже сел у огня.

— Ты выглядишь старым и усталым, — заметил он.

— Так и есть, — согласился Хансекер. — Так что перейдем сразу к делу.

— Мойдарт встревожен, — заявил Подермил, не дав своему гостю произнести ни слова. — Над его сыном нависла угроза, и он хочет знать, что за ней скрывается.