Андрей Голяк - Удовлетворение

• Название: Удовлетворение
• Автор: Андрей Голяк
• Жанр: Современная проза

---

– Да какой из тебя донжуан… Ты не ёбарь по натуре… Просто боишься быть один…

Пэм помолчала и решилась:

– Лёш, ты помирись с Таней – я видела, вам хорошо вдвоём. Просто, ты много выёбываешься со своей независимостью… А потом жалеешь, наверное. Но ты музыкант – тебе положено иметь крышу набекрень. Так что она поймёт, не бойся. И простит… Наверное, уже простила…

МНОГОТОЧИЯ…

Простое всегда сложнее сложного. Этот парадокс мы ощутили с тобой сполна, любимая. Мы шли вброд, взявшись за руки, и видели, куда текут реки.

Девочка моя, я живу каждым твоим прикосновением. Каждой твоей чёрточкой. Каждой фразой. Так хорошо просто молчать вместе, говорить о пустяках или о чём-то бесконечно важном. Так хорошо целовать твои ладошки – эти маленькие ковшики, в которых я люблю прятать свои улыбки. Когда нет тебя – нет ничего, кроме бесконечной, безмерной тоски по тебе и дикого в своей прожорливости одиночества.

Я награждаю тебя шутливыми прозвищами – ты в шутку дуешься на меня. Мы часто ссоримся понарошку и с удовольствием миримся. Ведь это всё просто понарошку. Настоящее – в другом… Я погружаю лицо в твои волосы и бормочу тебе разные разности. Я люблю, когда ты забираешься с ногами на диван и устраиваешься РЯДУШКОМ со мной.

Именно РЯДУШКОМ, потому что так уютнее.

Мне бесконечно жаль, что у нас нет большого дома с очагом, возле которого мы могли бы пить сухое вино с сыром или, чёрт с ним, пиво с орешками. Хотя нам хорошо и так, как есть.

Мне нужно говорить тебе о своей любви настолько часто, насколько это возможно. Ведь женщине нужны слова о том, как её любят. Я люблю тебя, счастье моё. Я люблю тебя – ты знаешь об этом, и я знаю, что ты знаешь об этом. Но мне бывает так сложно говорить. Слова разбиваются об стенки твоего ожидания, становятся грубыми и угловатыми… А может это просто кажется мне – ведь я привык писать.

Вот и пишу тебе об этом, солнышко… Пишу взамен несказанных слов.

ГЛАВА 5

_Current music: ROCK-FELLER'S "_ _Глоточек_ "

Жизнь – пластилин. И всё вокруг – тоже пластилин. Тёплый, вязкий, противный, липнущий к рукам и одежде, залепляющий глаза, уши, рот, нос… Затрудняющий речь и дыхание. Мешающий ходить, петь, курить.

Мешающий жить… Продираешься из сегодня в завтра сквозь его податливую вязкость. И так каждый день…

Пепел сплюнул в пепельницу и протянул руку за очередной струной.

Какая гадость – ставить на гитару новые струны. Монотонное верчение колков – так и не удосужился купить новый вороток1, а старый где-то просрал ещё год назад – это действует на нервы и заставляет материться вполголоса. Вот ещё тоже придумал – за несколько часов до концерта струны менять. Они ведь и усесться, как следует, не успеют

– нестроевич на сцене обеспечен. Снова "ирокезы" будут кидать недовольные косяки – впрочем, херня, ему не привыкать.

Выздоровление состоялось месяц назад. Хотя, какое там выздоровление – просто перестал квасить, отставил в сторону дурь и приключения на свою жопу. Приводил, правда, пару раз на ночь каких-то трепетных девчушек, ещё Даша забегала проведать – но это совсем из другой оперы, это не считается. Чёрт, все пальцы исколол этими блядскими струнами, каждый раз одно и то же. Так вот, кроме

Даши и трепетных девочек, у него полный штиль. Ти-ши-на. Не тишина умиротворения, не молчаливое спокойствие. А какая-то гнетущая пустота. И где-то внутри сидит молчаливый змей, колечками свернулся уютненько и сосёт, сосёт кровь из сердца. Сердце-то постепенно высыхает, скукоживается. А змей всё жирнее, всё молчаливей… Скоро займёт всё пространство внутри – и тогда задохнёшься к чёртовой матери.

Пепел покончил с последней струной и отложил инструмент в сторону. Всё, слава богу. Через часок подстроить – струны к тому времени потянутся немного. Может, на концерте строй и не уедет.

Татьяна за всё это время так и не появилась ни разу. А он, чего тут греха таить, очень на это надеялся. Странно как-то получается – пока была рядом, казалось, всё можно разорвать без особых усилий.

Хорошо вместе, славно, уютно, тепло, но ведь постоянно глодали мозг эти маленькие ядовитые червячки – она тебе не пара, ей нужен магнат какой-нибудь упакованный, а ты не комнатная собачка и не карлик для развлечений. Знал ведь, что ерунда это всё – Татьяна относилась к нему очень серьёзно и никогда не упиралась лбом в разницу их социальных статусов. Это он, Пепел, постоянно шутил про себя насчёт слюнявых мыльных сюжетов – принцесса и нищий – это он натёр до блеска своё дурацкое самолюбие отверженного обществом гения. Кретин!

Знал ведь, что это всё пшик – не более. И повёлся на собственные понты…

А оказалось, что по живому-то паршиво рвётся. Больно по живому. И терпеть не хочется – ведь бессмыслица получается. А хочется её,

Татьяну… Сюда, сейчас, немедленно. Чтоб вместе, чтоб смеяться и пить из одного бокала, чтоб спать в одной постели. Чтоб её слова бессвязные в темноте, чтоб её волосы лезли в нос, как раньше, чтоб было щекотно от этого. Хочется её рук, её гибкого изящества, её недосказанности в чётких гранях этой комнаты… Хочется снова раздавить каблуком чашку с кофе, даже не одну – несколько, десятки чашек давить в осколки, пусть лужи кофе на полу – неистребимый запах их близости, нести её на руках к тому, что уже изведано и без чего невозможно жить, потому что всё внутри порвется, да и змей неуклонно делает своё дело.

Пора собираться. Пепел побросал в сумку нехитрый скарб – процессор1, шнуры, фляжка с коньяком, трубка, табак, тюнер2 да мелочь всякая. Наугад выдернул с полки шкафа футболку потемнее, впрыгнул в джинсы, затянул волосы в хвост. Подумал и прихватил тёмные очки – мешки под глазами выглядят не ахти. Затрезвонил сотовый – Пепел выглянул на улицу и увидел, что автобус с ребятами ждёт на углу. Обулся, натянул куртку, закинул гитару за спину, прихватил сумку и вышел из квартиры, крепко хлопнув дверью.

– У нас сегодня сорокапятиминутный сет3, чуваки, – Батут обводит всех своими хитрыми маленькими глазками. – Желательно не облажаться

– от этой лабы очень много зависит…

– А что за тусовка? Можно конкретней? – новый басист Митрич, человек дотошный до оскомы, блестит очками в сторону Батута.

– Тусовка, чувачок, серьёзная – какая-то там годовщина журнала

"Шоу-Биз". Журнальчик этот – крепкое издание, соберётся много папиков, которые одним движением мизинца могут тебя превратить в звезду первой величины. Если не обосрётесь – есть шанс, что кто-нибудь из верхушки нами заинтересуется.

– Ой, бля! Знаем мы эти песни! – загундосил Кокс. -

Заинтересуются, продвинут, вложатся… Фуфло это всё!

– Ну, блин, я даже не знаю, что тебе ответить, – Батут растерянно развёл руками. – Могу только успокоить – пробашляли очень нехило, гонорар уже у меня и ты его получишь, как только сойдёшь со сцены. А остальное – это уже как срастётся, сам понимаешь. Ясен пень, никаких гарантий в том, что ты завтра будешь сидеть на Канарах с ведром кокаина под шезлонгом и двумя грудастыми мулатками в обнимку, я тебе не дам.

– Да ладно, чего тут калякать, – Митрич пожал плечами, – нам забашляли – мы выходим на сцену и работаем. Остальное – бонусы.

Срастётся – хорошо, не срастётся – ну и ладно…

Пепел безучастно смотрел в окно, нисколько не интересуясь разговором. Ему было абсолютно начхать, где играть, сколько играть, для кого играть. А радужные перспективы – он давно не верил ни в какие перспективы. Существуют определённые законы, которые определяют твоё место в шоу-бизнесе. Размер инвестиций определяет уровень популярности исполнителя. А в случае отсутствия инвестиций играй в клубах за пару баксов и даже не мечтай о чём-то большем.

В гримёрке привычная толкотня – музыканты ходят по головам друг у друга. Дайте место у зеркала, где мой тюнер, суки, снова заныкали куда-то, дай сигарету – забыл купить по дороге, Пепел не тухни – дёрни шмали1 для драйва… Пепел отворачивается – не нужно никакой шмали. Сто коньяку для старта и двести – на сцену.

Батут раздаёт плей-листы2. Пепел заглядывает – стандартный глянцевый наборчик, никакой резкости, сплошной формат. Он недовольно морщится, но обходится без замечаний – наплевать. Отыграем, как написано.

Зал встречает шумно. Вспышки света выхватывают из темноты отдельные фрагменты толпы. Обычно со сцены публику воспринимаешь как одно живое существо, валкое, шумное, безликое. Редко удаётся выхватить чьё-то лицо, глаза – всё сливается в один ком, иногда дружелюбный, иногда восторженный, иногда враждебный… Хуже, когда равнодушный.

Пепел прикрывает струны рукой. Кивает Коксу – начинай, мол, сегодня обойдёмся без приветствий. Настроения общаться с залом нет, сегодня только музыка. Кокс послушно наклоняет голову и роняет сухие четверти – раз, два, три, пятнадцать… Попёрли…

С Митричем группа звучит более собранно, целостно… Вместо чиллаутовского симпатичного распиздяйства – логика выверенных фраз.