Дмитрий Бавильский - Ангелы на первом месте

• Название: Ангелы на первом месте
• Автор: Дмитрий Бавильский
• Жанр: Современная проза

Возможно, первый в мире роман, действие которого происходит внутри Живого Журнала (LiveJournal.com). Ну, и еще немного внутри театра.Все начинается с того, что письма с признанием в любви по ошибке падают в чужой почтовый ящик. Неведомый поклонник признается в любви Марии Игоревне, стареющей приме провинциального театра города Чердачинска, и угрожает самоубийством, если актриса не ответит ему взаимностью. Актриса решает разыскать незнакомца человека, чтобы спасти его. Но как это сделать в большом городе, не зная о человеке ничего – ни адреса, ни имени? Параллельно в романе появляется психоаналитик Макарова. Эта дама случайно натыкается на зреющий в недрах "Живого журнала" заговор против существующей власти. Макарова пытается проникнуть в логику сетевого переворота, а заодно отыскать среди заговорщиков достойного себя мужчину. Истории актрисы и психоаналитика сплетаются в мелодраматически-детективный клубок…

Бавильский фактуру знает – он пять лет работал в театре завлитом, да и в ЖЖ юзер paslen – один из древних. Текст романа написан в режиме реального времени. Бавильский вывешивал главы из романа в своем дневнике по мере написания. Другие пользователи предлагали развитие сюжета в том или ином направлении и писатель учитывал их пожелания. Теперь, когда эксперимент завершен, результаты его можно увидеть в новой книжке.

---

Игоревна, чувствуя себя профессиональной разведчицей (в одном из провинциальных театров она играла в инсценировке "Семнадцати мгновений весны"). – И никак не ожидала столкнуться с этим в компании изысканных джентльменов, отдыхающих на свежем воздухе.

– Видите ли, – начал парень, определённый Марией Игоревной как

"главный", – вы подошли столь неожиданно, что наш не совсем воспитанный друг так растерялся, что начал вам тыкать. Это его не красит. Он обязательно исправится, правда, Левпир ?

– Простите, мадам, с языка сорвалось, – начал оправдываться Левпир.

– Ничего-ничего. – Мария Игоревна торжествовала: первая победа одержана легко и изящно, она смогла поселить в них чувство вины. Так просто они от неё не отделаются. – Просто, проходя мимо, я вдруг услышала, что вы говорите про Аркаим, и это привлекло моё внимание.

Дело в том, что недавно я побывала в этом замечательном месте и там со мной произошла одна странная история, о которой я бы хотела рассказать вам немедленно…

Заговорщики молча переглянулись. Ситуацию вывел из равновесия всё тот же противный коротышка, прозванный Левпиром.

– Эта сука всё врёт: мы уже минут десять как не упоминали этого топонима, потому что обсудили всё связанное с фестивалем и двинули обсуждалово дальше. Я, между прочим, уже давно её заприметил, она шпионит за нами полчаса, не меньше, говори, сука, кто тебя подослал?!

30.

– Эту барышню заметил не только ты, Лёва, но зачем же так сразу же ругаться, можно ведь и напугать ненароком, – сказал главный.

Остальные продолжали молчать, молчать и пятиться, словно бы хотели раствориться в летней темноте, будто бы их тут и не стояло.

– Ох, как интересно, – Мария Игоревна снова решила проявить инициативу. Лучше бы она этого не делала. – Тоже мне, мировое правительство… Да знаете, в скольких заговорах мне пришлось участвовать?! Да, я всё слышала, но в моём лице вы найдёте верного друга, единомышленника, соратника по борьбе, я готова выполнять любые ваши поручения. Потому что вы мне глубоко симпатичны. Кроме этого, – Мария Игоревна кивнула на коротышку, – потного, с косичкой…

– И что же вы слышали? – спросил главный, между тем как все остальные заговорщики, стараясь не привлекать внимания, удалялись всё дальше и дальше.

Внимание отвлекает, помогая группе рассосаться, догадалась Мария

Игоревна. И ей стало весело и жарко оттого, что она всё понимает, как настоящая заговорщица.

– Всё, – громко ответила она.

– Ну, тогда нам придётся вас убить.

И они оба засмеялись этой невинной шутке.

31.

Она и не заметила, как они остались вдвоём. Главный был очень любезен, он сказал, что лицо Марии Игоревны ему знакомо, только сложно вспомнить обстоятельства, при которых они виделись. Может быть, в областной администрации?

– Ведь именно там обитает масса строгих, но очаровательных красоток… – решился Главный на комплимент, а Мария Игоревна подумала, что парень ей попался воспитанный и культурный, раз где-то видел, значит, ходит время от времени в театр.

И ещё она подумала, что, возможно, та, без которой нет жизни автору любовных посланий, вполне может работать где-нибудь во власти.

Тогда становится понятным её звериное равнодушие: боязнь огласки, скандала, ведь если связь эта вскроется, очень многим высокопоставленным чиновникам станет не по себе. Так уж она сейчас решила.

А главный (из-за слепой, летней темноты Мария Игоревна так и не разглядела как он выглядит, и слышала только его голос – спокойный, уверенный, властный) вёл её по аллейке в глубь парка, и было совершенно не страшно идти с ним в кромешную мглу, уж не знаю почему, не страшно, и всё тут.

Между тем Главный пытался вытянуть, откуда Мария Игоревна

"произошла", из предвыборного штаба конкурентов или, там, на власть работает, на силовые структуры (это актрисе польстило) или частным образом?

Она не стала рассказывать о себе правды, наплела чепухи, навела туману. Про театр не было сказано ни слова. Главный сам заговорил о предстоящей премьере, которая грозит стать главным событием завершившегося сезона – показывал свою воспитанность и осведомлённость, то есть всячески пытался произвести на спутницу хорошее впечатление.

32.

А потом и вовсе (очень кстати) предложил подвезти до дому, потому что метро уже закрылось, а все троллейбусы и трамваи, пустые и нервно дребезжащие перед предстоящей спячкой, косяком шли в депо.

Хотя Марии Игоревне хватило ума понять, что Главный (интересно, а как же его зовут?) просто хочет узнать, где она живёт, чтобы потом, в случае чего… встретиться?!

Он подвёл её к мерседесу, где его ждал шофёр, ручной, как пёс. Он и открыл даме дверь авто.

– А я сразу поняла, что именно вы и есть в этой компании самый главный, – сказала актриса, подбирая подол платья.

– Ну, не зря же меня Царём величают.

– Правда?

– Так уж сложилось. – Царь задумался, замолчал. Они ехали по пустынным улицам и слушали классическую музыку, едва доносившуюся из динамика. Кажется, Бетховен, хотя Мария Игоревна точно определить композитора не могла.

А ещё внутри машины установился приятный микроклимат, ни холодно, ни жарко, ровно так, как надо. И город из окна такого комфортабельного автомобиля выглядел ухоженным и уютным, будто это не Чердачинск вовсе, а Баден-Баден какой-нибудь.

– Кажется, Бетховен? – спросила она, потому что нужно же было о чём-то говорить.

– Альтовый концерт. Рихтер и Гутман, – скромно отозвался Царь и снова стал смотреть в окно.

– Обожаю Рихтера.

– Я тоже.

Так молча они и доехали, хотя Марии Игоревне показалось, что Царь несколько удивился её домашнему адресу, точнее, месту, в котором она обитает, но не подал виду, а возможно, она это всё придумала, поддавшись сегодняшней шпиономании. Ей захотелось, чтобы Царя с этим местом что-то связывало, чтобы он приехал сюда не просто так, а словно бы вернулся после длительного перерыва – как к себе домой.

Прощание их нельзя было назвать тёплым, сухое, формальное рукопожатие и демонстративный кивок шофёру ехать дальше (за город?), будто бы никакой Марии Игоревны никогда в этом роскошном салоне и не существовало.

– Ну, что ж, ладно хоть и так, – сказала себе Мария Игоревна, поднимаясь в лифте. – Мог бы вообще на дороге бросить.

33.

После этой встречи она больше не видела Царя и его "придворных".

Последствий тоже никаких не случилось. Было, правда, несколько непонятных телефонных звонков, но реагировать на них – дело уже и вовсе безумное, тем более премьера на носу.

Но ещё некоторое время Марии Игоревне всюду мерещились заговоры, многозначительные подмигивания, умолчания, даже среди детей, играющих в песочнице. Потом она видела ангелов, и всё как рукой сняло.

Но сейчас, когда она играет этот спектакль, не самую главную роль, плавное волнение вновь охватывает её и возносит на вершину горы, здесь мало кислорода и трудно дышать. Мария Игоревна с трудом произносит свои реплики, уступая место подруге Геле, которая мгновенно устраивает себе из любого пустяка едва ли не бенефис.

И тут она увидела их, незримых и невесомых. Они зашли в дверь и стали обходить ряд за рядом, вглядываясь в лица зрителей. Мария

Игоревна задохнулась судорогой нетерпения. Она уже знала это своё состояние, прибавляющее ей по несколько седых волос за раз.

Как это объяснить? Напряжение копится во всём теле, потом доходит до критической точки и начинает подниматься выше, в голову. А в черепе тесно, как в утреннем троллейбусе, развернуться негде, все кипит, шумит и пенится отвратительными пузырями алого и фиолетового цвета.

Хочется вырваться из этого тела, снять голову, как шлем, потому что невыносимо носить всё это в себе.

Когда волнение достигает предела, следует вспышка, молния, или же просто лампочка перегорела, и волна отступает, уступая место прохладному и разреженному безразличию. Но в момент, когда – молния, в головной коре перемыкает, и можно начинать искать новую седину.

34.

Вот и сейчас её сначала будто бы на мгновение выключили, перед этим ослепив, а потом снова включили, но уже в ином режиме. Будь что будет, решает Мария Игоревна и начинает свой монолог, которого нет и не могло быть в пьесе, написанной Галустом.

Она начинает с самого начала, со странного сна, приснившегося накануне – про собак, которые накинулись на неё возле самого дома, и о первом письме, полученном на следующий день. И о том, как она устраивала дежурства на почте, но из этого ничего не получилось. И о том, как ездила на улицу Российскую и встретила там Нину

Васильевну – единственного человека, чужого и случайного, которому хотя бы отчасти намекнула о том, что с ней происходит. Потом начала рассказывать, как передала Макаровой тапочки для того, чтобы их положили в гроб с покойником, то бишь, как его звали… но тут сбилась, однако, сглотнув комок колючей, словно тернии, слюны, продолжила. О том, как попала в Аркаим, какое чудное видение её там настигло и как после этого она долго болела…