Сьюзен Виггз - Прими день грядущий

• Название: Прими день грядущий
• Автор: Сьюзен Виггз
• Издательство: Смоленск
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-434-0

В центре романа – трогательная история жизни простой девушки, служанки из лондонской таверны Женевьевы Элиот.

Проигранная в карты собственным отцом, она отправляется вместе с партией переселенцев в далекую Вирджинию, полная неукротимой решимости обрести на этой земле настоящее счастье…

---

Девушка засунула в ствол маленький клочок пакли и принялась дрожащими пальцами проталкивать его шомполом, потом насыпала немного пороха. Шаги становились все отчетливее. В это время Маленький Гром тихонько заплакал и пошевелился во сне.

– Нен-Келли, – пробормотала девушка. – Тихонько.

Подавив поднимающуюся панику, она продолжала заряжать ружье. Наконец, с помощью шомпола, который, к счастью, скользил бесшумно, завернутая в кусочек промасленной ткани пуля была загнана в ствол. Дрожа от страха, девушка добавила пороху на полку, закрыла ее и поднялась на ноги. Она не знала, выстрелит или нет ружье, правильно ли оно заряжено, да и курок мог не сработать. Однако времени на раздумье уже не оставалось.

Припадая на гудевшую от боли раненую ногу, Шепчущий Дождь отошла в сторону от убежища, чтобы отвлечь внимание от Маленького Грома, и неожиданно оказалась лицом к лицу с высоким мужчиной, который пьяно покачивался, щурясь от утреннего света.

От одного взгляда желтых холодных глаз этого человека у девушки по телу побежали мурашки. За его спиной она заметила мальчика, лет девяти, который держал поводья коня.

Дыхание Шепчущего Дождя превратилось в хрип, когда она узнала мужчину. Подняв ствол ружья на уровень живота белого человека, девушка презрительно произнесла его имя:

– Элкана Харпер!

Одежда мужчины насквозь провоняла снятыми скальпами, а отрезанное ухо говорило о том, что он воровал лошадей.

Покачнувшись, Элкана хрипло рассмеялся.

– Да! – закричал он, нисколько не заботясь о направленном прямо на него холодном круглом глазе ружья. – Это действительно Элк! И я рад, что вернулся проверить, хорошо ли мы с моими мальчиками выполнили свою работу!

Засунув большой палец за ремень, Харпер принялся теребить рукоятку длинного ножа.

– Кажется, Калеб, мы проглядели парочку краснокожих, – небрежно бросил он через плечо. – Где же твой отец и его брат?

Мальчик только пожал плечами.

– Чертовы парни! – выругался Элк. – Наверно, остановились под скалами напоить лошадей, – он снова уставился на девушку желтыми, сверкавшими злобой глазами. – Похоже, нам с внуком придется самим расправиться с тобой.

Мальчик взвыл от страха и дернулся назад.

Шепчущий Дождь почувствовала сильнейшую дурноту. Она вспомнила, что именно этот человек убедил в Чиликоте ее отца продать в Лексингтоне соль, которую якобы можно безопасно набрать на каменных «языках». Харпер все детально объяснил Кунаху, поил его огненной водой и сумел войти к нему в доверие.

– Ты знал. Ты специально послал нас сюда, – бросила девушка в лицо негодяю, твердо встретив его пустой, радостно-жесткий взгляд.

Харпер снова засмеялся:

– Мои мальчики хорошо потрудились, да?

– Недостаточно хорошо, – ответила Шепчущий Дождь. – Они забыли меня, дочь Кунаху, и я отомщу за отца и мать.

Харпер был не настолько пьян, как думала девушка. Пальцы его дрожали от желания схватить ружье. Отвлекая Шепчущий Дождь разговорами, он подходил все ближе и ближе.

– Не смей, – предупредила девушка. – Я не хочу убивать, но я могу забрать у тебя жизнь. Лучше уходи, Харпер.

Мужчина медленно покачал головой:

– Ты пойдешь со мной, скво.

– Никогда!

Харпер засмеялся ей в лицо, стараясь отвлечь внимание, чтобы внезапно ударить ножом.

Однако Шепчущий Дождь успела нажать курок. В ту же секунду кремень высек о кресало искру, и «метека» полыхнула огнем. Правда, пуля попала Харперу не в живот, куда целилась девушка, а выше, пронзив сердце.

Мальчик, бросив поводья, в ужасе убежал прочь.

– Сука! – прохрипел Элк, зажимая рукой зияющую рану в груди.

Сыновья Харпера появились у скалы в тот момент, когда молодая скво с маленьким мальчиком уносилась на юг на коне их отца.

Услышав резкий хлопок ружейного выстрела, Люк Эдер быстро бросился на землю, стукнувшись при этом коленом о комок засохшей грязи. Сморщившись от резкой боли, он осмотрелся вокруг и медленно, осторожно поднялся. Вздох облегчения сорвался с его губ, замерзнув в холодном зимнем воздухе: выстрел предназначался не ему и прозвучал слишком далеко. Но теперь Люк передвигался более осторожно. В этих диких краях и индейцы, и белые сначала стреляли, а уж потом интересовались целью.

Однако подобная опасность не могла отвратить Люка от частых вылазок в густые, рассеченные реками леса Кентукки. Стоило рисковать, чтобы попав сюда, услышать, как стонет ветер в вершинах сосен на крутых берегах, почувствовать, как пружинят копыта на подушке чернозема, увидеть, как растет древний хэмлок. Здесь простирались еще нетронутые земли.

Люк при первой же возможности выезжал на охоту. Особенно часто это удавалось делать зимой, когда работа на ферме приостанавливалась, и Эдеры запирались в своем уютном доме около Лексингтона, чтобы переждать холода.

Люк понемногу начал тяготиться своей семьей: молчаливой родительской уверенностью в его надежности, не вполне ясными теологическими рассуждениями Израэля, бесконечным лопотаньем прелестной Сары над куклами и кусочками пестрого ситца. Особенно Люка раздражали расплывчатые, бестолковые мечтания Хэнса о славе, которые постоянно разбивались о его собственное безрассудство.

Люк стремился к одиночеству и любил его почти так же, как охоту. Он все время ездил на своем пегом коне, наслаждаясь независимостью этих путешествий, когда не надо думать о больных коровах или о том, как вытащить Хэнса из очередной передряги. Здесь Люк отвечал только за себя, и это воспринималось как долгожданное избавление от тяжелого груза постоянной ответственности.

Однако сейчас Люк был озабочен тем, чтобы обнаружить источник выстрела и убедиться, что охотились действительно не на него. Он мог поручиться, что стреляли из индейского ружья: краснокожие использовали низкосортный порох, который издавал несколько иной по качеству звук.

Стук копыт заставил Люка повернуть коня в густые заросли. В ту же минуту, испуганно кося глазами по сторонам, показался вороной жеребец, на котором ехали женщина и ребенок. Люк заметил край замшевой одежды и мокасин, но индейцы, почти слившись с конем, уже скрылись из виду.

Люк уже собирался выехать из своего укрытия, когда появились двое хорошо вооруженных всадников, которые с ругательствами погоняли своих коней. Эти люди напомнили Люку голодных волков.

«Держись подальше», – сказал сам себе юноша, но тут же, пришпорив коня, направил его в том направлении, куда скрылись скво и преследовавшие ее охотники…

Он не знал, что это за люди, которые стараются догнать одинокую женщину. Хотя догадывался, что, например, Хэнс вполне способен на подобное, да и отец тоже. Они оба испытывали глубокую ненависть к краснокожим и имели с ними достаточно счетов. Люк тоже ненавидел индейцев, но он мог управлять своими чувствами. Разве виновен весь народ в том, что его сестру похитили двенадцать лет назад, а самого чуть не убили? Всю свою ненависть Люк сосредоточил на одном индейском воине по имени Черный Медведь.

Он ехал, низко склоняясь под голыми ветками орешника, думая о том, что Черный Медведь, возможно, уже мертв. В смерти Ребекки Люк не сомневался и давно уже оплакал сестру. С годами огонь ненависти утих в его сердце.

Охотники, потеряв свою жертву, направились на север, к реке. Люк облегченно вздохнул и позволил коню замедлить шаг. Он тоже недооценил скво: благодаря врожденному чувству леса, ей удалось запутать охотников.

Люк медленно двигался на юг, пытаясь найти место для ночевки, и не сразу заметил, как оказался в центре разоренного и сожженного индейского лагеря.

Он почувствовал подступающую к горлу тошноту, увидев четыре обезображенных тела, лежавшие в замерзшей грязи. Причем женщины были убиты так же безжалостно, как и мужчины. Сочувствие, внезапно проснувшееся в душе, удивило его самого. Неужели возможно испытывать сострадание к краснокожим?

Люк решил, что просто поражен нелепостью и полной бессмысленностью этого кровавого побоища. Правда, индейцы тоже убивали без разбора: неподалеку от остальных тел лежал грязный труп белого мужчины с искаженным злобой лицом.

Покачав головой, Люк поехал в сторону от лагеря, стараясь унять свои чувства. Он старательно отводил взгляд от окрашенной кровью скованной морозом земли.

В душе юноши внезапно поднялась волна одиночества. Он путешествовал почти месяц и успел соскучиться по своей семье. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы отдохнуть от груза так тяготившей его ответственности. Ужасный вид холодных застывших тел заставил Люка мечтать о том, чтобы обнять кого-то теплого и живого, например, Сару, которая так любила залезать к нему на колени и слушать сказки.

Дорога в Лексингтон привела Люка на берег Ликинг-Ривер. Он сделал привал, чтобы подкрепиться, напоить коня и отдохнуть.

Бледное зимнее солнце рисовало на воде тени от утесов. Бесшумно появилась стая гусей. На мгновение неподвижно застыв в воздухе, они пролетели над рекой безупречным треугольником и так же внезапно пропали из виду.