Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Карен Симонян
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1981

Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов советских и зарубежных писателей. В этот сборник в отличие от предыдущих сборников входят произведения не только для читателей среднего и старшего школьного возраста, но и для читателей младшего школьного возраста.

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

Не теряя времени даром, частный детектив помчался в Бергамо на личном боевом самолете. Он представился синьорине Роберте, и она тут же без памяти в него влюбилась. В обмен на обручальное кольцо он добился от нее полного признания.

— Сочинение по «Обрученным»? О да, мой дорогой! Я купила ту тетрадь несколько лет назад за блок сигарет у одного паренька из Канту. Тетрадь ему одолжила тетушка, но назад уже не получила.

— Имя?

— Разве всех упомнишь: не то Дамиано, не то Теофрасто.

— Да нет же, имя тетушки!

— Анджелина Педретти, проживает в Бусто Арсицио на проспекте Мандзони, дом номер 3456, квартира 789. Куда ты?

— У меня есть одно неотложное дельце. Завтра вернусь и женюсь на тебе. Давай сверим часы.

Мистер Каппа, бросив вызов густому туману, полетел в Бусто Арсицио. Он отыскал дом Анджелины Педретти, хитроумно расспросил привратницу и узнал, что синьорина Анджелина умерла два месяца назад, отравившись ядовитыми грибами.

Что делать? Мистер Каппа купил газету и стал лихорадочно перелистывать ее в поисках объявлений. Наконец он нашел то, что искал:

«Первоклассный медиум. Гарантирую общение с потусторонним миром. Векселя к оплате не принимаются».

Женщина-медиум жила в Брисгелле, в провинции, и обожала сладости. За сто килограммов анисовых леденцов она сразу провела спиритический сеанс. Правда, вначале она вызвала дух вождя галлов Верцингеторикса и дух императора Карла Великого, но Мистера Каппа они не интересовали. Третьей объявилась синьорина Педретти. Она была не прочь пооткровенничать: стол дергался и дрожал. Переводил муж женщины-медиума:

— «Обрученные»? Нет, не читала.

— Разве вас не заставляли в школе изучать этот роман?

— Потому-то я и не стала его читать.

— Но разве не вы одолжили тетрадь с сочинениями вашему племяннику по имени Дамиано или Теофрасто?

— Его звали не совсем Теофрасто, а скорее, Габриелло.

— Так это вы писали сочинения?

— Боже упаси! Тетрадку я получила в наследство от моей бедной бабушки.

— А, понятно. Значит, их писала ваша бабушка?!

— Вовсе нет! Тетрадь ей самой подарили.

— Кто, черт возьми?!

— Один гарибальдиец, невестой которого была моя бабушка, прежде чем вышла замуж за моего дедушку. Бабушка говорила, что он был красивый парень. Но дедушка, был еще красивее, и потом, у него был обувной магазин в Виджевано… Вот она и вышла замуж за дедушку.

Мистер Каппа не ожидал столь подробного рассказа, но терпеливо дослушал до конца. Он сказал медиуму:

— Спросите у синьорины Анджелины, нельзя ли отыскать этого гарибальдийца и привести сюда в качестве свидетеля.

— Попробую, — ответила синьорина Анджелина. — Но это потребует некоторого времени. Нас тут много, да и перемешались все… Дайте мне хотя бы пять минут.

Мистер Каппа и медиум закурили вдвоем одну сигарету. Не успели они ее докурить, как медиум снова впала в транс и забормотала:

— Кто-то там есть, кто-то там есть…

— Синьорина Анджелина, это вы? — спросил Мистер Каппа.

— Нет, — ответил кто-то густым баритоном.

— Чудеса! — воскликнул муж женщины-медиума. — Даже столик больше не нужен. Духи говорят сами.

— Ты гарибальдиец? — спросила медиум.

— Я личный секретарь сенатора Алессандро Мандзони, — ответил баритональный голос.

— Бессмертного создателя «Обрученных»?! — воскликнул Мистер Каппа, уронив от волнения пепел себе на жилет.

— Чудеса! — сказал муж женщины-медиума. — Оказывается, он был не просто писателем, а сенатором!

— Его превосходительство поручил мне передать, что сочинения он написал собственноручно, чтобы помочь племяннику жены, который был не в ладах с преподавателем литературы, — доверительно сообщил дух секретаря.

— Следовательно, тайная тетрадь, которую гарибальдиец подарил бабушке синьорины Анджелины и которая затем попала к синьорине Де Паолоттис, не что иное, как бесценный автограф самого Мандзони? — с присущей ему проницательностью заключил Мистер Каппа.

— Ничуть не бывало, — ответил личный секретарь писателя. — Речь идет об обыкновенной копии. Его превосходительство велел племяннику жены сделать двенадцать копий, а оригинал сжечь. Племянник подарил двенадцать копий сочинений своим лучшим друзьям, каждый из которых, согласно воле дона Алессандро Мандзони, сделал еще двенадцать копий. И так далее.

— Чудеса! — воскликнул муж женщины-медиума. — Значит, это синьор Мандзони изобрел перпетуум-мобиле?!

Мистер Каппа погрузился в долгое раздумье, после чего спросил у духа:

— Если я не ошибаюсь, сейчас в Италии имеется по меньшей мере шестьдесят две тысячи восемьсот двадцать шесть копий знаменитой тетради?

— Совершенно верно, — подтвердил дух личного секретаря. — Но все это должно остаться тайной. Ни слова школьному начальству и журналистам! Такова воля Алессандро Мандзони. Понятно? Теперь я удаляюсь.

Мистер Каппа без сил опустился на пол. Техническая сторона дела выяснена. Но факты оказались куда более серьезными, чем можно было предположить по анонимному письму, и затрагивали интересы куда более важных лиц, чем ученица Де Паолоттис.

В душе Мистера Каппа шла смертельная борьба между двумя противоположными чувствами — чувством профессиональной чести и чувством долга.

В первом случае он должен был рассказать правду клиенту, который платит деньги за расследование. Во втором — обязан был исполнить волю Поэта и Писателя, который требовал хранить гробовое молчание. От столь тяжких переживаний голова его пошла кругом. И началась такая мигрень, что даже буйвол обезумел бы от нее. Но Мистер Каппа проглотил подряд две таблетки аспирина, и головная боль прошла.

Он расплатился с женщиной-медиумом и полетел в Берга-мо, чтобы жениться на Роберте. Отвез ее на личном, теперь уже матримониальном, самолете в Рим и примчался в свою контору за три минуты до назначенной синьору Феррини встречи.

В течение ста двадцати секунд ожидания он беспрестанно задавал себе один и тот же вопрос: «Что я ему теперь скажу?» Наконец в дверь постучали, но вошел не синьор Феррини, а… посыльный. Он протянул Мистеру Каппа письмо от преподавателя лицея. Оно гласило:

«Глубокоуважаемый Мистер Каппа, прошу вас прекратить дознание. Ученица Де Паолоттис в порыве благородства чистосердечно призналась в невинном обмане. Но у меня не хватило духу наказать ее за списывание сочинений. Дело в том, что прошлой ночью мне явился во сне Джузеппе Гарибальди и сурово сказал:

«Как ты смеешь требовать, чтобы обыкновенный ученик в нескольких строках рассказал обо всем том, о чем сам великий писатель сумел рассказать лишь на стольких страницах своего романа?»

По-моему, наш национальный герой был, как всегда, прав. Аванс, так и быть, оставьте себе.

Ваш покорный слуга Гуидоберто Феррини».

Александр Щербаков{*} «ТУК!» Фантастический рассказ-шутка

Любой уважающий себя специалист знает про «казус Бадаева». Знать-то знает, но объяснить не может. Ничего не ясно. Мне же ясно только то, что моя фамилия там вообще ни при чем. А чья при чем, я бы и сейчас с удовольствием выяснил.

Случилось это на программе Синельникова по свободному поведению. Синельников был большой человек, всех знал, все мог. Мысль у него была такая: «Каждый может стать космонавтом!» Он считал, что готовить космонавтов по нескольку лет и в земных условиях зубрить каждый полет до автоматизма — это искажение великой идеи. И что все корабли неправильно конструируют. В них человек по рукам и ногам спутан. А полетов уже десятки в год, обучение чересчур усложнено, программы затягиваются. Корабль должен быть прост в управлении, как велосипед, а космонавт должен, как велосипедист, обходиться минимумом рефлексов. Для определения этих рефлексов ему нужны были неподготовленные люди. Их сажали на корабли, отгоняли на пять-шесть гигаметров от Земли на полуторамесячный эллипс и создавали, как говорил Синельников, «неустойчивые ситуации с правом принимать самостоятельные решения в естественных условиях». Хороши естественные! Аукнешь, а откликнется тебе с Земли чуть ли не через минуту.

Короче, Синельников эту идею пробил. На него все смотрели как на сумасшедшего. И вправду, чепухи там много было, но дело он сделал хорошее. Разве нынешний корабль с прежним сравнишь!

Методика у него была такая: он требовал себе медкарты и персоналки чуть ли не со всего космодрома, обрабатывал их на машине, отсеивал острые противопоказания, вызывал человека за месяц до старта и предлагал полет. Курс обучения — в основном на карданном тренажере с автопротивовесами, — и ступай, да смотри за Луну не зацепись!

Вроде чушь несусветная, академики при одном звуке его имени багровели, а полеты шли без сучка без задоринки. И после десятого полета с корабля начали разные блоки снимать. За ненадобностью.