Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Карен Симонян
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1981

Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов советских и зарубежных писателей. В этот сборник в отличие от предыдущих сборников входят произведения не только для читателей среднего и старшего школьного возраста, но и для читателей младшего школьного возраста.

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

— В Алма-Ату, — сказал Зенич.

— Почему?

— Демобилизованные редко ездят поодиночке, вы правы. Но это еще не все. Положение демобилизованного не устраивало Цырина.

— Не совсем вас понимаю, Владимир Николаевич, но продолжайте.

— Тут ничего конкретного. Так, предположение. Я вдруг вспомнил, как сам служил. Отпуск дали, молчком приехал — дома никто ничего не знал. Увидели — глазам своим не поверили. Зато уж когда демобилизовался… Четверо суток поезд шел, и я с каждой станции слал телеграмму. Здесь работает какая-то чисто солдатская психология: в отпуск лучше являться неожиданно, со службы — наоборот. Предупреждал этот парень о своем приезде или нет, можно будет уточнить, но если нет, то Цырин об этом должен был знать.

— Любопытно. Ну и что?

— А то, что личина отпускника гарантирует Цырину двухнедельную фору — десять дней отпуска плюс дорога. Дома пограничника не ждут. В части о нем не станут беспокоиться до тех пор, пока не придет ему пора возвращаться. Не раньше этого срока что-то заподозрим и мы. В Алма-Ате же Цырин возникнет в своем истинном облике или в любом другом и двинет, куда ему надо. Считайте, что в этом случае след его окончательно утерян.

— Если все обстоит именно так… — сказал полковник. — Если именно так, — повторил он, — то Цырин еще здесь. Аэропорт закрыт вторые сутки. Нелетная погода — это иногда весьма кстати. Хотя, признаюсь, весь день я думал по-другому.

— Поеду, — сказал капитан. — Поищу в аэропорту. Цырин человек настойчивый. Он будет ждать самолета.

— Поезжайте. Кого вы намерены взять с собой?

— Емелина и практиканта…

— Не мало?

— Нет. Разрешите идти?

— Идите, Владимир Николаевич. И пожалуйста, узнайте заодно, как там мой новосибирский. Не затруднит?

— Не затруднит, — сказал капитан, стоя в дверях. — Значит, не верите?

— Сомневаюсь, — сказал Мытарев. Но Зенича уже не было в кабинете.

ДВАДЦАТЬ ДВА ЧАСА СОРОК МИНУТ

В маленькой комнате с радиостанцией — резиденции руководителя полетов — их находилось пятеро.

— Начнем, товарищи, — сказал Зенич. — Прошу вас, Василий Ильич.

Руководитель полетов Гуляев, пожилой, массивный и очень смуглый человек, хлопнув ладонями по коленям, встал.

— Аэропорт открыт на вылет двадцать минут назад, — сообщил он. — Машина алма-атинского рейса должна уйти через полчаса первой. Пассажир Житников, следующий до Алма-Аты, зарегистрирован под номером семнадцать. Его место 4б. Багажа не сдавал.

— Спасибо, поблагодарил его капитан.

Покачав головой, Гуляев сел.

— Вечно что-то случается в мое дежурство, — мрачно объяснил он.

— Товарищ Емелин, — попросил капитан.

— Мы его не нашли, — доложил лейтенант Емелин. — В помещениях для пассажиров его нет.

— Придет, — сказал Гуляев. — Объявят посадку, и придет.

— Точно, — согласился Зенич. — Он ничего не знает и ни о чем не должен знать. У него сейчас единственное препятствие — погода. Когда он услышит про посадку, он расслабится. Это неизбежно, и это нам очень на руку.

— Тут спрятаться — раз плюнуть, — добавил дежуривший в вокзале лейтенант Гетьман. Высокий, худой, неестественно стройный, неспокойный в поведении, он был полной противоположностью флегматичному на вид Гуляеву.

— Когда посадка? — спросил Зенич.

— Когда прикажете, тогда и сделаем, — ответил Гуляев. — Все в наших силах.

— А если он прямо к трапу пойдет? — предположил Емелин. — Возможно такое в принципе?

— А чего ж тут невозможного? — сказал руководитель полетов. — Перелазь через забор и иди.

— Он не пойдет, — сказал Зенич. — Зачем ему лишние неприятности? Он законный пассажир при законном билете. Будем ждать и, как появится, возьмем. Он сегодня достаточно погулял.

— Разрешите… — робко напомнил о себе практикант.

— Вот что, молодые люди, — перебил его Гуляев. — Я в ваши дела не вмешиваюсь, но совет дать хочу. Вы его «брать», как это у вас называется, собрались. А где? В вокзале народу не протолкнешься — пассажиры двадцати двух рейсов сидят. Он, как я понимаю, просто так в руки не дастся. Нельзя в вокзале, значит. На перроне тоже нельзя. Здесь у него темнота в союзниках и, так сказать, оперативный простор.

— В самом деле, — с интересом сказал капитан. — А где же, по-вашему, можно?

— Прежде чем вести к самолету, мы собираем пассажиров каждого рейса в накопителях. Это такие будки на перроне, похожие на клетки, — все летали, и все знают. Как наберется в накопителях достаточно пассажиров, дежурная запирает входную дверь и открывает дверь на поле. Теперь следите. Ваш пассажир вышел на платформу. Как он хоть выглядит?

— Пограничник, — кратко объяснил Зенич. — По званию — ефрейтор.

— Пограничник, значит? — удивился руководитель полетов. — В общем, так. Из накопителя он не убежит. Он там, как в клетке. Проход на поле узкий. Там и надо брать.

— Разумно, — согласился Зенич. — Принимается.

— Разрешите, — просяще протянул практикант, и капитан понял.

— Товарищ Емелин, отдаю его вам, — сказал он.

— Хорошо, — озабоченно сказал Емелин.

— Вы вдвоем, — продолжал Зенич, — находитесь у выхода из накопителя со стороны поля. Хотя нет, так будет заметно. Вы войдете внутрь вместе со всеми, а выйдете обязательно перед ним. Он не должен сделать по полю больше шага. Машину мы поставим на поле, неподалеку от выхода, и возле нее буду находиться я. Лейтенант Гетьман страхует нас со стороны вокзала.

Гетьман кивнул.

— Не ставьте свою машину, — предложил Гуляев. — Поставьте мою — будет естественней. У меня «уазик» с радиостанцией и со всеми аэрофлотовскими атрибутами. Тут уж никаких сомнений.

— Принято, — сказал капитан. — Вы, Василий Ильич, случайно, не дружинник?

— Я свое отдружинил, — отвечал руководитель полетов. — Просто я старый.

— Тянуть не будем, — заключил Зенич. — Занимаем исходные позиции. «Пассажиры» — на перрон. Вы, товарищ Гетьман, с ними. Мы с Василием Ильичом едем на поле. Василий Ильич, давайте посадочку.

Гуляев взял микрофон, включил радиостанцию и, подождав немного, сказал:

— Здесь РП-1. Алма-атинскому посадку. Вылет по моему разрешению.

— Понял, — просипело в динамике.

— Пойдемте, — пригласил руководитель полетов. — Сейчас объявят посадку.

— Идите, — сказал капитан, обращаясь к Емелину с практикантом.

«Правильно ли ты поступил, доверив им это? — спросил он себя. — Практикант и вчерашний практикант — ты рискуешь. В подобных ситуациях всегда надо ставить на себя. И все-таки ты прав. Наступает в жизни человека момент, когда его надо обязательно выпускать в первую линию атаки. Без этого он так навсегда и останется «молодым человеком». Разве мало ты видел таких людей? Нам нужны крепкие парни. Нам нужно очень много крепких парней. У нас еще столько черновой работы! Нам самим не справиться».

— Идемте, — повторил Гуляев.

Они вышли из здания, в котором размещались диспетчерские службы. Дождь кончился, но о нем напоминали лужи под ногами, тусклое мерцание мокрого бетона на летном поле и пронизывающее ощущение сырости. Слева сверкало здание аэровокзала. Оно не казалось теперь ни воздушным, ни легким. На расстоянии полукилометра от того места, где находились Гуляев с Зеничем, смутно угадывались силуэты реактивных машин. И там, где последняя в этой череде пересекала небо, проглядывали звезды.

Руководитель полетов вывел «уазик» на поле, но почему-то не поехал к вокзалу. Он взял вправо и, только забравшись далеко в глубь поля, повернул параллельно зданию.

— Куда мы? — поинтересовался Зенич.

— У нас для наземного транспорта на поле строго определенные маршруты, — пояснил Гуляев.

— Даже в такой ситуации? — ехидно спросил капитан.

— В любой, — не меняя тона, ответил руководитель полетов. — Не волнуйтесь, — прибавил он. — Мы успеем.

Они успели. Когда Гуляев притер машину к барьеру, отделявшему перрон от поля, загромыхали репродукторы.

— Объявляют посадку, — сказал Гуляев.

Что объявляют, разобрать было невозможно, но было видно, как пришла в движение толпа, запрудившая перрон. Девушка в синей форме, стоявшая у входа в накопитель, тщетно пыталась навести порядок. Найти в этой мешанине Емелина с практикантом было невозможно. Цырина капитан тоже не видел. Ему показалось, что где-то на заднем плане мелькнул Гетьман. Из темноты вылетели и встали у накопителя вагончики.

— Когда долго нет рейсов, всегда так, — сказал Гуляев. — Вы его видите?

— Нет.

Было хорошо видно, что вход в накопитель уже закрыли и что пограничника внутри нет.

Потом открыли наружную дверь — Зенич придирчиво осматривал каждого, кто выходил и садился в вагончики.