Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Карен Симонян
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1981

Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов советских и зарубежных писателей. В этот сборник в отличие от предыдущих сборников входят произведения не только для читателей среднего и старшего школьного возраста, но и для читателей младшего школьного возраста.

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

— Ну, вертолет. Твой, сынок, ветрогон?

— Мой, дедушка, — сказал Зенич.

— Да ты, я вижу, большой начальник! — удивился дед. — Ты давай спрашивай, я тебе все расскажу.

— Вы всю ночь здесь сидите?

— Дежурю, — уточнил дед.

— Дежурите. Если кто под окнами ходит, видите?

— Вижу. Только редко кто теперь ходит. В такую погоду по домам все больше сидят. А если и ходят куда, так это к нам, в магазин.

— По ночам улица освещается?

— Освещается, — сказал председатель.

— Когда освещается, когда нет, — уточнил дед. — На столбе, что у магазина, лампочка не всегда горит.

— Вчера горела?

— Горела.

— И вы видите все, что происходит на улице?

— Все! — с гордостью сказал дед.

— Он у нас на спор пять пустых консервных банок с пятидесяти метров из дробовика сшибает, — вставил председатель. — Все с первого выстрела. Есть такие, которые не верят. Так потом им это дорого обходится.

«Лихой дед», — подумал Зенич.

— Значит, автобусы, которые проходят по шоссе, видите? — спросил он.

— Если останавливаются, вижу.

— Сегодня ночью останавливался?

— Было.

— Приехал кто-нибудь?

— Учительша наша. А с ней мужчина. Представительный такой, в светлое одетый. Он ее под ручку держал. До дому проводил да там, видать, и остался. А чего? — отреагировал дед на предостерегающий жест председателя. — Девка интересная, молодая, да одинокая к тому ж. Мне б годков тридцать скостить…

«Их уже пятеро, — отметил капитан. — Пятеро из шести, чье отсутствие на месте аварии объяснено. Только вот пусть мне кто-нибудь скажет, хорошо это или нет».

— Домой, говорите? — переспросил он. — А где дом-то?

— Да вон он, — показал дед в окно.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ МИНУТ

Председатель сельсовета довел капитана до самого дома.

— Спасибо, — поблагодарил Зенич. — Теперь я найду сам.

— Хорошо, — сухо сказал председатель. — Если что, так я в сельсовете. — Повернулся и ушел не оглядываясь.

«Странно и страшно вот так лезть в чужую жизнь, — думал капитан, пересекая дворик. — Нас волнует, все ли у нее в порядке, а ей, может, вовсе не надо, чтобы кто-нибудь об этом беспокоился. Я ее никогда не видел и даже не знаю, как она выглядит, и вообще ничего о ней не знаю. Но это даже лучше, потому что, когда знаешь о человеке многое, всегда труднее обосновать моральную сторону подобного визита. Нам далеко не все равно, что будет в доме после того, как в нем уже не будет нас. Даже если пришли мы с архиблагородными целями. Да, гостей здесь не ждут и им не обрадуются».

Он коротко и сильно постучал. Потом постучал еще раз.

Вышла женщина лет двадцати пяти. Стояла за стеклянной дверью, но не открывала и смотрела на Зенича.

«Действительно красивая и действительно блондинка, — отметил капитан. — Никогда бы не подумал, что в этой глуши могут отыскаться такие хорошенькие учительницы».

— Я из милиции, — сказал он, не дождавшись вопроса.

— Из милиций? — удивилась женщина. — Ко мне?

— К вам, если вы Кузьменко.

— Хорошо. — Она растерянно оглянулась и, не обнаружив никого у себя за спиной, щелкнула задвижкой. — Входите.

Зенич вошел и протянул ей свое удостоверение. Повертев удостоверение в руках, она, так и не раскрыв, вернула его.

— Слушаю вас.

Приглашать его в комнату она не собиралась. Дверь в комнату была приоткрыта, но простенькие, в два цвета, гардины не позволяли увидеть, что происходит внутри и кто там есть.

Затевать объяснение в таких условиях капитану было невыгодно. То, о чем они станут говорить, наверняка услышат в комнате. Кроме того, им обязательно надо побеседовать втроем. Вряд ли это устраивало Кузьменко, но тут уж Зенич ничего не мог поделать.

— Пойдемте в комнату, — предложил он. — Разговор предстоит долгий.

— Да, — смутилась она. — Конечно, пойдемте. — И вошла первая.

Раз, два, три, четыре… Она сделала семь шагов — он машинально посчитал — и остановилась у окна, прислонившись к стене.

Комната была небольшой и уютной, с двумя окнами, выходившими в сад. Стол был накрыт к обеду: парил котелок с картошкой, помидоры, огурцы и лук выглядели очень впечатляюще — хоть натюрморт пиши. Но того, кого рассчитывал, капитан за столом не увидел, хотя приборов было два и две рюмки и стояла бутылка вина.

«Он здесь, — подумал Зенич. — Он определенно где-то здесь».

Прерывая затянувшуюся паузу, из соседней комнаты появился мужчина. Красным мохнатым полотенцем он вытирал лицо и что-то напевал. А потом отнял полотенце от лица, замер в недоумении, и капитан увидел, что он красив и что ему не больше сорока.

— Товарищ из милиции, — коротко пояснила женщина.

— Из милиции? — переспросил мужчина, изобразив веселое недоумение. — Чем это мы, скромные граждане, могли заинтересовать милицию?

Он держался этаким бодрячком, но было видно, что он смущен происходящим. Капитан не дал ему возможности прийти в себя.

— Капитан Зенич из уголовного розыска, — представился он, подавая мужчине удостоверение. — Тот поглядел в него. — Разрешите узнать, с кем имею честь?

— Сергиевский, — назвался мужчина, помолчав. — Старший инженер областного управления «Сельхозтехника».

— Позвольте, товарищ Сергиевский, взглянуть на ваши документы.

— Я сейчас, — сказал Сергиевский. Скрылся в соседней комнате. Вернулся с пиджаком, долго рылся в карманах и наконец нашел свой паспорт.

«Сергиевский Артур Петрович», — прочел капитан. Что ж, все верно. И про «Сельхозтехнику» верно. И про то, что инженер. Впрочем, зачем ему это скрывать?

— Что делали в Южном, товарищ Сергиевский?

— В Южном? — Мужчина не ждал подобного вопроса. — Ах, да, в Южном… Находился в служебной командировке.

«Артур Петрович… Интересно, как его жена называет? Артуша, наверное. Как бы поделикатнее выяснить, почему он оказался здесь, — спрашивал себя Зенич. — Вопрос тонкий, и, пока я его не задам, они так и будут краснеть, и не глядеть друг на друга, и тянуть время. Нет уж, лучше сразу».

Пока капитан прикидывал, с чего начать, мужчина сам пришел ему на помощь.

— Вчера вечером домой возвращался, — сказал он. — А автобус поломался. Время позднее, непогода, транспорта никакого… А тут Лена… Елена Петровна… Мы с ней в дороге познакомились…

Говорил он с большими паузами, и вся эта медлительность вытягивала душу. Зенич чувствовал себя неприятно, а женщина, наверное, тем более, но держалась, и только подергивание сплетенных пальцев да неестественная напряженность ее позы выдавали волнение.

— Она пригласила… и я пошел, потому что деваться, в сущности, было некуда, — на вздохе закончил инженер. — Вы не подумайте…

— Я ничего и не думаю, — оборвал его капитан и посмотрел на женщину.

Она кусала губы и, кажется, готова была разрыдаться. Качала головой, будто спрашивала себя: «Что же это я?»

— Вот и хорошо, — обрадовался инженер, но капитан не расслышал его последних слов.

Зенич пришел к ним с желанием ничего не испортить. Сейчас он чувствовал, что хочет совсем иного. «Странно, — говорил он себе. — Я моложе, я лучше, чем он, я один, я заслужил такую женщину. Может быть, я нужен ей, а она мне. Но сегодня здесь не я, а он. И не я ее защищаю, а он предает. Несправедливо».

Он понимал, что, думая так, думает обо всем, в чем его обошли. Несправедливость для него воплотилась в эту женщину, которая не принадлежала ему.

— Я вас правильно понял? — настаивал инженер. — Вы сказали, что ничего не думаете? Значит ли это, что я могу идти?

— Значит, — сказал капитан. — И если можно, то побыстрее. Через пятнадцать минут автобус до Приморска.

Инженер не разобрал интонаций в голосе капитана.

— Спасибо, — сказал он. Исчез в соседней комнате. Появился в плаще и, с заискивающей улыбкой глядя на Зенича, пошел к двери.

— Артуша! — окликнула его женщина. — Вы забыли портфель.

Споткнувшись на ровном месте, Сергиевский прихватил портфель и выскочил наружу. Глухо хлопнула дверь.

— Ждете, что разревусь? — спросила капитана хозяйка. — Не дождетесь.

— Ждал, — честно признался капитан.

— Напрасно, — сказала женщина. И заплакала. Потом опрометью выбежала из комнаты.

Оставшись один, капитан начал искать сигареты. Нашел. Но не закурил. Сломал сигарету и, не найдя, куда выбросить, сунул в карман. Сел за стол, на котором остывал обед.

Спустя несколько минут в комнату вошла Лена Кузьменко и села напротив.

Зенич отметил, что теперь она выглядела хуже. «Впрочем, — подумал он, — слезы еще ни одну женщину не делали привлекательнее».

— Я живу одна, — сказала женщина, уткнувшись взглядом в стол. — Давно уже живу одна, хотя так было не всегда. Я специально выбрала эту глушь. Хотела спрятаться от всех. Иногда одиночество тоже радость. Когда тебе уже тридцать, и ты одна, и преподаешь язык и литературу в пятых — восьмых классах в маленькой школе на два села, не так уж много у тебя радостей в жизни. Только иногда и эта твоя единственная радость поперек горла становится.