Катерина Врублевская - Первое дело Аполлинарии Авиловой

• Название: Первое дело Аполлинарии Авиловой
• Автор: Катерина Врублевская
• Издательство: Книжный клуб 36.6
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-98697-015-2

Изысканный эпистолярный детектив. Время действия — конец XIXвека. Бал в институте благородных девиц губернского города Н-ска заканчивается трагедией. Чтоб спасти от обвинения невиновных, молодая вдова Полина Авилова берется за поиски настоящего убийцы. Читатель пройдет вместе с героями через чопорные дворянские гостиные, мрачное святилище дикой богини на экзотическом острове, спальни публичного дома и классные комнаты — приведет ли этот путь к разгадке тайны? Или прошлое окажется сильнее… Страницы романа перенесут вас из среднерусского Н-ска на экзотический остров, а когда имя убийцы будет уже известно даже полиции, загадки отнюдь не будут исчерпаны…

---

Дело все в том, что я сама хотела оказаться в такой ситуации. Мне было очень горько, когда умерли мои родители и я осталась сиротой. Меня усыновил Лазарь Петрович, добрейшей души человек, и я благодарна ему всем сердцем. Но словно какой-то бес противоречия вселился в меня. Я дерзила Полине, на красоту которой не могу налюбоваться, — она для меня идеал. Я обманывала синявок, нарушала правила института, и меня поймали только за малую толику моих нарушений. Однажды я утащила у горничной Веры ее микстуру от желудка и подлила ее в молоко к Вересовой, чтобы та, наконец, перестала изводить меня расспросами, хорошо ли мне жить, как в приюте. Вересова два дня не выходила из туалетной комнаты, ее даже освободили от занятий. А я злорадствовала.

Другой пансионерке я тихонько вылила воску на волосы за то, что она назвала меня при всех тюремным выкормышем. Ей потом отстригли огромный клок на затылке. И никто не знал, что это сделала я. В следующий раз она поостережется бросаться такими словами. Хотя почему? Она же не знает, что это я.

С попечителем же произошло вот что. Я очень завидовала тем институткам, которые получали из рук его высокопревосходительства знаки отличия и прилежания. Для меня подобное было недостижимо. Я не успевала по французскому и словесности, а про арифметические задачи даже и не вспоминаю.

И тогда я решила привлечь к себе внимание другим способом. Не дают мне награды — и не надо! Обойдусь! Но сидеть скромно в углу серенькой мышкой и терпеть насмешки соучениц тоже не буду. Пусть меня наказывают, пусть вызывают к мадам фон Лутц или к самому попечителю. Но обо мне будут знать и не посмеют больше проходить мимо меня, как мимо пустого места!

Мне недолго удалось походить в «отчаянных» — так мы, институтки, называем между собой учениц, с которыми сладу нет. Обычно такие девушки долго не задерживаются здесь, если им не покровительствует кто-либо из начальства. Бедных просто исключают, а богатые платят большие деньги за экзамены и аттестации. Эта безумная мысль (стать гадкой девчонкой) пришла мне в голову примерно за месяц до рождественского бала, поэтому я не успела настолько нагрешить, чтобы быть исключенной из института. Но потом, когда я поняла, что могло бы со мной случиться, если бы я потворствовала своим гадким желаниям, меня охватило раскаяние. Неужели я могла так вести себя?

И вдруг это страшное убийство… Мне стало понятно — вот она, расплата за мои грехи. Я хотела быть «отчаянной», не слушаться учителей и классных наставниц, так теперь буду подозреваемой в убийстве.

Больше всего меня мучает страх. Страх, что я не все рассказала Полине и полиции. И еще: я боюсь убийцу. Он на свободе, и я чувствую, как он ходит кругами около меня. Однажды он подойдет ко мне совсем близко и…

Нет, я не буду его бояться, я все расскажу. Открою то, о чем тогда смолчала.

Когда я вновь вошла в класс за мячиком и наклонилась над лежащим Григорием Сергеевичем, сзади меня мелькнула тень. Я не успела обернуться, как чьи-то руки зажали мне лицо, и я услышала шепот: «Только посмей слово сказать. Найду и убью. Поняла?»

Еле живая от страха, я кивнула. Шепот продолжался: «Закрой глаза. Ляг на него и уткнись носом в мундир. Когда досчитаешь до ста, откроешь глаза. Не раньше. Не то убью!»

Эти минуты были самые долгие в моей жизни. Я лежала, зажмурившись, и считала: «девяносто один, девяносто два…». Как только дошла до сотни, то осторожно подняла голову и огляделась. В комнате никого не было. Но когда я взглянула вниз, на лицо попечителя, на свой фартук, залитый кровью, то решимость меня оставила, и я закричала так сильно, как только смогла.

Ничего больше не помню. Только чуть заметный запах. Руки того человека пахли каким-то странным О-де-Колоном. Никогда прежде я не слышала такого запаха.

Потом прибежала Марабу, ну, а дальше я уже рассказывала полиции. Я открыла им все, кроме того, что слышала убийцу. Эта тайна теснила мое сердце. А сейчас мне легче, будто освободилась от тяжкого груза. И будь что будет, пусть этот страшный убийца меня находит — не боюсь я его.

Спасибо вам, Иван Карлович. Прав был ваш профессор Корсаков, надо не таить в себе, а рассказать людям, так, чтобы тебя поняли и помогли. Вы сняли с меня чрезмерную ношу, и теперь я за вас Бога молить буду.

Посоветуйте, стоит ли рассказывать об этом полиции? Ведь я ничего не видела. Вдруг теперь меня арестуют за сокрытие или подумают, что я заодно с преступником? Что делать? Вы умный, вы обязательно посоветуете мне что-нибудь правильное.

Остаюсь ваша ученица,

Анастасия Губина.

Глава пятая Духи и духи

Борно-тимоловое мыло провизора Г. Д. Бюргенса. Против излишней потливости и дезодорирующее. Благовонное туалетное мыло высшего достоинства. Продается везде! 1 кус. 50 коп. 1/2 кус 30 коп. В магазинах Высочайше утвержденного Товарищества высшей парфюмерии — духи ЛЕВКОЙ. Поставщик Высочайшего Двора А. Ралле и КО. «Настоящая VIOLETTE de Parme. Пармская фиалка пользуется старинною репутацией, постоянно увеличивающеюся.»

* * *

Аполлинария Лазаревна Авилова, N-ск — графу Кобринскому, Санкт-Петербург.

Ваше сиятельство,

Обращаюсь к вам по просьбе Марии Игнатьевны Рамзиной, моей родственницы. Она передала ваше великодушное предложение издать записки моего покойного мужа Владимира Гавриловича Авилова о путешествиях.

Все бумаги его в полном порядке, пронумерованы в хронологической последовательности и готовы к изданию. Немедленно по получении официального письма Императорского географического общества вышлю все копии, имеющиеся в моем распоряжении. Я переписывала их собственноручно, так как многие записи подпорчены водой, а в некоторых местах выцвели чернила.

Примите уверения в глубочайшем уважении и совершеннейшем к Вам почтении.

Аполлинария Авилова, вдова коллежского асессора Владимира Григорьевича Авилова.

* * *

Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.

Прости, друг мой, совсем тебя забыл и не пишу уж который день! Служба отнимает все время, у Полины бывал крайне редко, можно сказать, что до вчерашнего дня не видел совсем, но сегодня с утра я всецело принадлежал ей.

Зайдя давеча к ней с визитом, сразу заметил ее озабоченность чем-то.

— Николай Львович, — обратилась она ко мне, — что вы делаете завтра утром?

— Как всегда, служба, — ответил я ей.

— Как жаль, — Полина выглядела разочарованной. — Мне необходимо ваше общество.

И она так посмотрела на меня, что я тотчас поспешил к гарнизонному начальству и выпросил отпуск назавтра. И вот с утра, весь в нетерпении, я был у дверей ее дома. Ведь я счастлив, когда Полина нуждается в моей помощи!

Моя радость немного поблекла, когда я понял, что несравненная мадам Авилова не собирается провести со мной весь день наедине. Рядом с ней, одетой на выход, стояла ее подопечная Анастасия.

Нет, я ничего не имею против, девушка мила, как нераспустившийся розан, но все мои мечты рухнули.

— Г-н Сомов, не согласитесь ли вы сопровождать нас на прогулке? — спросила меня Полина и улыбнулась.

Ее улыбка несколько ослабила мое разочарование. Мы пошли пешком. Погода стояла чудесная, морозная, после прошедшего ранним утром снежка воздух был свеж и прозрачен, а крыши домов сверкали белизной на солнце. Полина взяла меня под руку, и мне на плечо упали яркие снежинки с ее шляпы. Мы оживленно беседовали, только Настя шла рядом, угрюмая и сосредоточенная.

— Что с ней? — наклонился я к уху моей спутницы.

— Мы собираемся провести химический научный опыт, и Настенька внутренне к нему готовится.

Меня это известие несколько встревожило. Прошлый «химический опыт» с переодеванием и посещением борделя закончился приходом к Полине сыскного агента. И вот новая игра с огнем.

— Может быть, расскажете подробнее? — спросил я осторожно.

— О, ничего особенного! — рассмеялась она. — Мы просто ищем некий О-де-Колон в подарок. Будем выбирать запах. По научному.

— Хорошо, что сейчас не лето, — вдруг сказала молчавшая до этого Настя. — Летом запахов много. Трава пахнет, пыль, дождем прибитая, цветы…

— Конский навоз, — добавил я, совершенно не осознавая, что говорю.

— Фи, штабс-капитан! — Полина скорчила смешную гримаску, — вы не на конюшне! Мы же с девушкой разговариваем, институткой. У нас «синявки» от такого брутального оборота в обморок упали бы. А вы о прозе жизни вспомнили.

Я даже покраснел, что со мной давно не случалось! Хотел что—либо ввернуть, да ничего на ум не пришло, лишь подкрутил ус и хмыкнул.

Тем временем мы вышли на главную улицу N-ска, Торговую. Скажу тебе, Алеша, что губернский город, хоть и не первого класса, как Киев или Одесса, в которой мы с тобой квартировали, но тоже очень приятный и просвещенный. Мы шли мимо лавок с вывесками. На одной из них, с надписью «Зубные средства от благочинных монахов Крестовоздвиженского монастыря — пасты, эликсиры, порошки и ополаскиватели. Основан в 1808 году» был изображен толстый монашек с улыбкой от уха до уха — вылитый Санчо Панса. Мы уже прошли пассаж со шляпной и перчаточной витринами и площадь, в центре которой разбит фонтан, не действующий по причине зимнего времени, и завернули за угол. Перед нами показалась роскошная вывеска, украшенная золотом и вензелями: «N-ское отделение магазина Высочайше утвержденного Товарищества высшей парфюмерии. Братья Нелидовы».