В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том третий

• Название: Пещера Лейхтвейса. Том третий
• Автор: В. Редер
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00212-7

В начале XX века роман немецкого писателя был настоящим бестселлером.

Его читали буквально все — и аристократы, и интеллигенты, и простой люд.

Произведение это — настоящая энциклопедия приключений. Захватывающий сюжет, благородные герои и коварные злодеи — все это, уверены, не оставит равнодушным и современного читателя.

---

— Как-то он умрет? — спрашивал один другого. — Не испугается ли он в последнюю минуту?

— Держу пари на десять долларов, что у него даже ресницы не дрогнут.

— Принимаю пари.

— А я держу сто долларов против пятидесяти, что в него не будет надобности стрелять! — кричал маленький, толстый человек, золотоискатель из горных округов. — Он умрет, как только его вздернут на дуб: веревка перевьет ему позвоночник.

— Неправда, — перебил его другой золотоискатель, — я раз смотрел на казнь. Эту процедуру нужно было повторить три раза, прежде чем бедняга испустил дух.

— Так ты принимаешь мое пари, Браун?

— Сто долларов против пятидесяти? Идет, Джемс?

Негодяи вынули маленькие записные книжки и сделали в них отметки.

— Я нахожу, что они поступают неправильно, не вздергивая вместе с ним и жену его, — заметил худощавый, бледный человек, работник в кабачке у убитого Джонсона. — Если он раньше был разбойником, то она жена разбойника и должна бы разделить его участь.

— Ты дурак, мой друг, — вразумил его золотоискатель Браун, — таких красивых женщин не вешают в Аризоне; здесь в таком товаре большой недостаток. Помяни мое слово: не пройдет двух недель, как она будет принадлежать другому.

— Ты думаешь? Но они ведь, кажется, очень любили друг друга, жили душа в душу?

— Болван! Учить меня познавать женщин. Когда у жены умирает муж, это то же, как если ты ударишься плечом о стену: боль сильная, но непродолжительная.

— Ха-ха, хорошая шутка. Я запомню это словечко.

— Тихо!.. Тихо!.. — закричали несколько голосов. — Он молится… Мы хотим послушать, о чем разбойник может молить Бога.

— Он молится не по-английски, он кается перед Богом в совершенных им грехах на родном языке — по-немецки.

Да, это была правда: Лейхтвейс читал по-немецки молитву.

Мертвая тишина воцарилась на площади, перед местом казни. Можно было бы услышать падение булавки.

Как трогательно звучали слова молитвы в устах этого молодого, красивого, но несчастного человека, вынужденного заплатить жизнью за мимолетную вспышку гнева. Подняв руки к вечернему небу, он с чувством произнес:

— И прости нам долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим.

— Слышишь, Джонсон, он нас прощает. Тем лучше, по крайней мере, этот суд Линча можно будет списать со счета наших грехов.

— Яко твое есть царство и сила и слава во веки веков. Аминь.

— Аминь! — повторили дрожащим голосом шесть товарищей разбойника Лейхтвейса.

Жена его не могла сказать этого «Аминь», потому что она лежала без чувств.

Генрих Антон Лейхтвейс поднялся с колен и произнес без малейшей дрожи в голосе:

— Теперь я готов, вы можете убить меня.

Хромой портной, вызвавшийся исполнить роль палача, снова полез на дерево. Он теперь вертелся, как маленький черт, около величественной фигуры разбойника.

— Извольте подойти вплотную к этой скамье, ваша разбойничья милость, — с насмешкой обратился он к осужденному. — Так, хорошо, совершенно достаточно: теперь я, кажется, дотянусь до вашей высокоблагородной шеи.

С этими словами вертлявый человек вскочил на скамью.

Лейхтвейс не удостоил его ни одним взглядом. Он, казалось, был уже не в этом мире: черты его лица приняли неземное выражение, на устах играла блаженная улыбка. Глазами он искал Лору, но мог увидеть только ее роскошные золотые волосы, остальное заслоняли окружавшие ее стражи. На этих чудесных волосах, которые он так часто целовал, остановился его последний взгляд. Ах, если бы вместо пеньковой веревки его бы повесили на шнуре, сплетенном из этих золотых кудрей, какой сладостной показалась бы тогда ему смерть!

В эту минуту хромой портной набросил веревку на шею Лейхтвейса. Этот последний вздрогнул от ее прикосновения. Вздрогнул не от страха, а от стыда. Самый свободолюбивый из всех людей, каким он был не дальше, как час тому назад, он теперь притянут за шею, как бык на бойне. Но спасения для него не было, он это видел очень хорошо. Куда бы он ни взглянул, он всюду встречал направленные на него ружья. Всякая попытка спастись была бесполезна.

— Будьте теперь любезны, ваша разбойничья милость, подняться на эту скамью, — шепнул ему на ухо портной.

Лейхтвейс понял, что это означает. У него хотели вырвать скамейку из-под ног, чтобы он повис на веревке. Но он не противился. Минуту спустя его красивая, статная, мужественная фигура уже стояла на скамье. На этой самой скамье он, час тому назад, сидел со своей Лорой. Они вместе мечтали о счастливом будущем, о счастливой старости… О, милый сон! Как ты был краток, мимолетен. Как мыльный пузырь, который ребенок выпускает из соломинки. Такой же радужный, как его оболочка, ты, как и он, лопнул при первом дуновении грубого ветра.

— Да исполнится воля суда Линча, — провозгласил старый Робинсон. — Дергай веревку!

Два человека подошли к скамье. При последних словах Робинсона они выдернули скамейку из-под ног Лейхтвейса. Гигантское тело опустилось к земле, и в то же мгновение пуля просвистела над головами судей. Это пуля, сопровождаемая треском, пробила веревку, на которой повис Лейхтвейс. Тело его упало.

— Черт вас побери, — закричал Робинсон, — кто осмелился выстрелить? Это мог сделать только кто-то из друзей этого человека. Разве у них не отняли ружья? Разве их не стерегли как следует? — Но одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что друзья и жена Лейхтвейса были окружены бдительной стражей и что ни у кого из них не было в руках оружия.

Толпа переглядывалась в смущении и удивлении. Кто выпустил загадочный выстрел? Пуля вылетела не из среды зрителей, собравшихся смотреть на казнь. Золотоискатель Джим и работник убитого Джонсона уверяли, будто видели, что пуля вылетела с лесной опушки. Робинсон требовал с дикими проклятиями, чтобы неудавшаяся казнь над Лейхтвейсом была снова возобновлена.

На этот раз двадцать человек вызвались исполнять обязанности палачей. Они прыгнули к Лейхтвейсу, подняли его и первым делом убедились, что неудавшаяся экзекуция не причинила ему никакого вреда. Лейхтвейс был еще жив и даже в сознании. С его шеи сорвали оборванную веревку и с лихорадочной поспешностью привязали к дереву новую. Они были настолько жестоки, чтобы снова повторить всю процедуру, продолжая, таким образом, страдания несчастного до бесконечности. Некоторые отошли теперь в сторону: при Лейхтвейсе остались только четыре человека и между ними хромой портной и Робинсон. Они подняли разбойника, намереваясь поставить его на скамью и тогда уж накинуть на его шею петлю.

Вдруг из темного леса вылетел какой-то острый, блестящий предмет, и в следующее мгновение портной, обливаясь кровью, упал мертвый. Из его рассеченного пополам черепа торчал индейский томагавк. Не успела объятая ужасом толпа перевести дух, как со всех сторон раздался оглушительный вой, от которого кровь застыла в жилах поселенцев Лораберга. Со всех сторон полетели выстрелы, и вся площадь покрылась убитыми и ранеными. Плач, стоны, крики ужаса огласили воздух. Из густого леса появились бесчисленные отвратительно разрисованные индейские воины. Они бросились на жителей Лораберга, резали, крошили их до неузнаваемости, безжалостно, зверски, с какой-то неслыханной кровожадностью.

— Апачи… Апачи…

Это был единственный крик, который можно было различить среди всеобщей сутолоки. И в то время, как жители Лораберга падали убитыми на площади перед домом Лейхтвейса, они, умирая, видели, как их дома, поля, сады — все их имущество предавалось пламени.

Проклятие Лоры фон Берген не замедлило свершиться над жителями Лораберга.

Глава 136 ЖЕРТВА РАДИ ДРУГА

Посреди этой суматохи никто не подумал о Лейхтвейсе. Он лежал без чувств на земле под дубом, у скамьи, с которой у него были связаны такие страшные воспоминания. Наконец друзья бросились к нему, а также бросилась и Лора, очнувшаяся от своего обморока. Она подбежала с раскрытыми объятиями к безжизненному телу мужа. Ни жена разбойника, ни его товарищи нисколько не обращали внимания на то, что были окружены краснокожими дьяволами, кровожадными индейцами. Они хлопотали только о том, чтобы как можно скорей привести в чувство их друга. Сильная натура Лейхтвейса превозмогла все ужасы, пережитые им за последние часы. Скоро он открыл глаза, и первый его взгляд был обращен к жене, которая, радостная и счастливая, говорила ему:

— Ты спасен, спасен, дорогой мой Гейнц! Проклятие, которое я послала на этот неблагодарный город, не замедлило свершиться. Со всех сторон на Лораберг нахлынули апачи. Поднимись, милый, посмотри: город, на возведение которого ты положил столько труда и забот, предан огню и пламени и почти весь уничтожен.

Лейхтвейс встал и огляделся. Хотя ему было очень больно видеть, что его любимое дело, город, вызванный к жизни его неутомимой энергией, обратился в груду развалин, тем не менее, он не мог удержаться от чувства радости и облегчения. Да, пусть лучше Лораберг погибнет, пусть лучше его дома и нивы будут снесены с лица земли, но этот город, творение его рук, не должен попасть во власть негодяев, хотевших убить его, Лейхтвейса.